Но эта цель подождет.
Сегодня цель такова: сделать минет Джею Хэзенбруку.
— Все получится, — внушает он своему отражению. — Ты в счастливой красной рубашке, выглядишь горячо, и сегодня тебе точно перепадет кое-чей член.
Голосок у него в голове напоминает, что это самая ужасная идея на свете.
Голосок принадлежит Девону. Он еще здесь. Ник пробует объяснить, что речь не о каком-то левом, случайном члене, а о члене, который может оказаться членом судьбы, но, видимо, эти подробности стоило не высказывать вслух, потому что Девон начинает издавать странные высокие звуки — как во время просмотров ужастиков, когда всюду летают кровь и кишки.
— Ладно, — в конце концов говорит Девон. — Но не приходи ко мне плакаться, когда тебя застукают и уволят.
— Не приду, — обещает Ник.
Придет. Они оба знают об этом.
— Что ж, тогда желаю удачи.
— Бро, удача мне не нужна, — с напускной уверенностью говорит Ник. — Я сегодня шикарен. Даже Джей Хэзенбрук не сможет передо мной устоять.
У него получается верить себе почти до самой двери.
***
К тому времени, как Ник прибывает в офис «Гровер Констракшн», на его счастливой красной минетной рубашке красуется коричневое пятно, потому что чертов бариста из кафе за углом налил ему кофе с верхом. Сначала пророчества Девона, потом это… Словно сама вселенная намекает ему, что, эй, возможно, твоя идея не так уж и хороша. Ник ее игнорирует. Пошла она, эта вселенная. Когда она помогала ему? Никогда.
«Гровер Констракшн» находится на Секонд-стрит и делит парковку с кабинетом дантиста. Из-за стола Нику хорошо видно орущих детей, которых родители волокут лечить зубы. Порой, когда он от скуки по десять раз пересчитывает в степлере скрепки, это даже приятно — знать, что у кого-то день еще хуже, чем у тебя. Работа у Ника жутко занудная. В основном он отвечает на телефон, делает записи и скрепляет бумаги. Иногда их даже не надо скреплять, но Ник все равно делает маленькие блестящие железнодорожные рельсы по верхнему краю листа. Его рекорд — тридцать восемь скрепок за раз. Потом он вспомнил, что должен быть профессионалом, и тридцать семь из них вытащил.
Взрослеть тяжело…
Патриция — офис-менеджер в «Гровер Констракшн». Харви Гровер — ее двоюродный брат. Патриции сорок шесть, и у нее непереносимость лактозы. Ник без понятия, почему ей вздумалось поделиться этими фактами с ним. Он вроде не проводил ночи без сна, гадая, сколько ей лет. И точно не собирался насильно поить ее молоком. Еще Патриция чемпион штата по скрэбблу (оказывается, бывают и такие соревнования). Она держит у себя на столе кучу подержанных словарей и во время обеденного перерыва заучивает сложные слова на букву У.
Единственное, что объединяет Ника с Патрицией, — это всепоглощающая страсть к Джею Хэзенбруку.
— М-м-м, — сказала как-то Патриция после того, как Джей вышел из офиса. Его задница тем утром выглядела особенно эффектно. — Ох, какие ужасные вещи я бы проделала с этим парнишкой.
Ник вытаращил глаза.
— Ты тоже хочешь залезть на него, как на дерево?
— Уж он бы у меня запросился к мамочке.
Вау. Окей, у Ника, возможно, мечты были попроще, но мало ли, что нравится ей. Ник, впрочем, не боится соперничества. Во-первых, Патриция замужем за пожарным, и — детка, алло — не надо быть такой жадной. Заполучив пожарного, ты автоматически срываешь джекпот, спасибо за игру и пока. Во-вторых, Джей Хэзенбрук — гей. Наверное. Наверняка. Ник почти на сто процентов уверен, что нюх его не подвел. Так что, если кому-то в офисе и суждено залезть к Джею в штаны, то этим человеком может стать только Ник.
Не может, а просто обязан.
Сев за стол, Ник играет со своей коллекцией зажимов для документов. Потом проверяет почту, проверяет BuzzFeed, и… какого черта прошло всего восемь минут?
Патриция в маленькой комнате отдыха дальше по коридору, делает чай. Ник слышит, как она напевает. Она пьет какой-то странно пахнущий чай, в котором плавают куски непонятно чего. Ник не фанат ни песен под нос, ни вонючего чая. Все это в офис лучше не приносить. За две с половиной недели он, кажется, научился всему, что полагается знать об офисном этикете, и, как коллега, он точно лучше Патриции. Хотя, когда он берет в руки степлер, у нее начинает дергаться глаз.
Кер-танк. Кер-танк. Кер-танк.
Но скреплять бумаги прикольно, ведь так?
А мерзкий чай — это дрянь.
Но еще мерзкий чай оказывает Нику услугу, потому что Патриции еще нет, когда в кабинете, придерживая под напором кондиционера зачес на лысеющей голове, появляется босс. Харви Гровер моргает, глядя сквозь очки на ее пустой стол, уголки его губ опускаются вниз, а потом он медленно поворачивается. И его взгляд утыкается в Ника.
— О! — восклицает он, словно увидев приятный сюрприз. Конечно, приятный, ведь Ник классный парень, но обычно это мало кто замечает. Мистер Гровер машет большим желтым конвертом. — Ник, нужно отнести вот это управляющему объекта на Джейкобсен-стрит.
Ника сдувает со стула.
— Без проблем, мистер Гровер! Уже выхожу!
Стройка на Джейкобен-стрит.
Джей Хэзенбрук.
Счастливая красная минетная рубашка.
Серьезно, это может закончиться только одним.
Увольнением.
Но сначала… бау-чика-бау-вау!
Ник вылетает из кабинета.
Глава 2
Когда Джей начинает загружать кирпичи в тачку, у него появляется ощущение, что за ним наблюдают. Стоя в окружении строительной пыли, он оглядывается, уже зная, кто позади. Джей не параноик, но это случается каждый день — столько раз, сколько парень находит предлогов, чтобы выйти из офиса и появиться на стройке.
Так и есть. Вон он, маячит за туалетной кабинкой. В красной рубашке и с красным лицом.
Иисусе.
Как только Джей отворачивается с намерением притвориться, что не заметил его, если парень сделает то же, тот вновь появляется из-за кабинки и неловко машет рукой.
— Привет.
Джей забрасывает в тачку кирпич.
— Привет.
Парень, похоже, принимает его ответ за приглашение поболтать и подходит поближе. Когда он идет, ткань его красной рубашки туго натягивается на груди. Он не такой уж и тощий, как Джею показалось сначала. Пожевав секунду губу, он говорит:
— М-м… ты Джей, да?
Джей отряхивает перчатки.
— Каска.
Парень моргает.
— Что?
— Когда приходишь на стройку, нужно надевать каску, — говорит Джей.
— О! — Парень фыркает. — Я на секунду подумал, что ты типа как поправляешь меня или вроде того, и собирался сказать, что Каска — адски странное имя. Туповатое даже для прозвища, да?
Джей выгибает бровь.
— Нет. Я сказал, что тебе нужна каска.
— Ну, я, в общем-то, не на самой стройке, — говорит парень. — А так, на краю.
Джей поднимает взгляд на стальные балки вверху.
— Это стройка.
— Да? — спрашивает парень. — А по-моему, больше похоже на край.
Джей закатывает глаза.
— Хочешь погибнуть — вперед. Мне все равно.
— Окей. — Парень слегка пожимает плечом. — В общем, меня зовут Ник.
Джей в курсе. Не потому, что он спрашивал, а потому, что рабочие подшучивают над ним из-за Ника — настолько всем очевидно, что тот запал на него. Они нормальные парни. В целом, не гомофобы, но если бы Ник был Николь, то они не смеялись бы, а советовали с ним закрутить. Что поделать. Они обычные провинциальные парни из провинциального городка.
— Слушай, пацан…
— Мне восемнадцать, — говорит Ник. — И меня зовут Ник.
— Окей, — говорит Нику Джей. — А мне надо работать.
Ник вспыхивает.
— Да, да, конечно.
Но при этом он как-то незаметно умудряется втиснуться между Джеем и тачкой.
Джей цепляется пальцами за шлевки ремня.
— И мне бы хотелось вернуться к работе прямо сейчас.
Что не совсем правда, но Джей хочет поскорее отделаться от этого странного парня. Он здесь для того, чтобы работать, а не… флиртовать — ну или чем там занимается Ник. Парень так нервничает, что его хочется пожалеть. Но еще больше Джей хочет сбежать.
Джей часто хочет сбежать, как сейчас. От монотонной, скучной работы, из этого маленького городка. Перевозя весь день кирпичи, он мечтает о мире за пределами города Франклин, Огайо.