Нику так нравится, как мускулы Джея бугрятся и перекатываются под кожей.
Это потрясающе. Человеческие существа, в принципе, потрясающие. Мышцы, сухожилия, кости и кровь соединяются в один до безумия хитро устроенный механизм, который каким-то непостижимым образом двигается, мыслит, целуется. Электрические импульсы превращаются в действия и эмоции. Настоящее чудо.
Да, еще Нику стоило уделять больше внимания биологии.
А еще… а еще совершенно неудивительно, что Джей Хэзенбрук без футболки вызывает у него почти религиозный экстаз.
Ник прячет усмешку, уткнувшись Джею в плечо, и прижимает губы к его теплой коже.
Руки Джея проникают к нему под футболку, скользят по спине. Ник трепещет. У него так мощно стоит. Он начинает раскачиваться, чтобы усилить контакт, и одна рука Джея пробирается за ремень его джинсов.
Ох.
Ник подается вперед.
— Это… может, разложим диван?
Джей выглядит одурманенным, его губы припухли от поцелуев.
— Да… давай.
Ник соскальзывает с него и встает на ноги, не зная, смогут ли они удержать его.
Диван со скрипом и стонами раскладывается в кровать, ножки царапают тонкий ковер. Потом Джей достает презервативы и смазку и бросает их на кровать. Ник подбирает их, и его сердце, пока он скидывает кроссовки, начинает гулко стучать.
Джей расстегивает пуговицу на ширинке.
— Ты как?
Ник испускает прерывистый вздох.
— Уверен, что облажаюсь.
Джей с любопытством глядит на него.
— И как же ты облажаешься, Ник?
— Ну… например, кончу еще на подступах к твоей заднице?
Джей пожимает плечами и сверкает непринужденной улыбкой.
— Ну и что? Тогда мы либо на сегодня закончим, либо пообнимаемся, пока ты снова не будешь готов. Как захотим.
Ник выдыхает нечто, похожее на смешок.
— Все вот так просто?
— Да. — Джей тянет язычок молнии вниз. — Все вот так просто.
Потом спускает штаны, и Ника в момент оглушает ангельский хор.
Потому что всего мирового запаса восхваляющих прилагательных не хватит на то, чтобы описать Джеев член. Он эталон красоты, и при виде него у Ника слюнки текут. Просто он идеален, окей? Идеальной длины и толщины, и даже вены на нем не слишком странные и извилистые. Вдобавок Ник уже знает, как приятно он ощущался в его заднице и во рту.
Он смотрит на этот член с чем-то, похожим на жалость.
Прости, приятель, но сегодня ты не получишь главную роль.
Ничего. Позже он утешит его.
Будем надеяться, не один раз.
Ник долго возится с джинсами и бельем и, выпутавшись из всего этого, замечает, что остался в носках. Не круто. Он нагибается, чтобы снять их. А когда выпрямляется, Джей садится. Пружины скрипят и вздыхают.
— Как мне лечь? — спрашивает Джей.
— Ну… как тебе будет удобней? — Втайне Ник впечатлен собой. Он даже не заикался.
Джей растягивается на животе. Потом кладет руки под голову, словно ожидая массажа. Впрочем, то, что Ник собирается сделать, и есть своего рода массаж. Ник с колотящимся сердцем берет тюбик смазки.
Черт, черт, черт.
Но еще — о боже, о да.
Взгляд Ника скользит по его обнаженному телу и на левом бедре натыкается на блокпост.
Он смеется.
— Нашел!
Татуировку Джея. Которая оказывается стилизованным деревцем. Окей, деревца Ник точно не ожидал. Наверное, это древо жизни или типа того. Или дерево, под которым обрел просветление Будда. В общем, нечто такое, что символизирует взаимосвязь Джея с вселенной.
Он забирается на кровать и мягко прижимает пальцы к татуировке.
— В детстве отец часто брал меня на рыбалку, — говорит Джей. — Мы всегда садились под одно и то же дерево, и перед отъездом из Франклина мне захотелось взять это с собой.
Ник наклоняется и целует Джея в плечо.
— Мне нравится. Классная татуировка.
Он проводит ладонью по спине Джея, и Джей медленно выдыхает.
Так. У него все получится. Он роняет тюбик со смазкой всего один раз и даже не начинает смеяться, когда тюбик, пока он выдавливает смазку на пальцы, издает пердящий звук. Вот она, мать ее, зрелость.
Джей раздвигает ноги.
Его задница такая… такая… Нику хочется укусить ее. Типа как сильно. И кусая, может быть, зарычать. Но он просто кладет на нее сухую ладонь, гладит, и чувствует, как под его пальцами сокращается мышца.
Так. Ладно.
Окей.
Его сердцебиение ускоряется. Он пытается вспомнить, что чувствовал, когда Джей проделывал то же самое с ним. Вот только сейчас он и свое имя вспомнить не может. Он прижимает кончик пальца ко входу. Джей снова ерзает, и Ник всего на фалангу входит в него. Внутри тесно и жарко, но держать палец в заднице Джея не так уж и странно, как он ожидал. Вообще, это даже круто!
Он медленно двигает пальцем.
— Так хорошо?
— Да.
Джей ерзает, словно не может устроиться поудобней, и через секунду Ник понимает, что он трется бедрами о матрас. То есть, ему действительно нравится то, что делает Ник, но этого недостаточно. Сделав это шокирующее открытие, Ник ощущает себя могущественным, как никогда.
Осторожно вытащив палец, Ник вставляет внутрь два. Ведь секс — это просто разновидность физических упражнений, угу? Сначала растяжка. Пальцами, а потом…
Нет. Ник не разрешит себе представлять, как его член проникает внутрь самого сексуального парня вселенной. Иначе он кончит. Наоборот, он намерен на время забыть, что у него вообще имеется член, и сосредоточиться только на том, что его пальцы делают с Джеем. Он зафиксирует все до последней реакции, словно это научный эксперимент.
Ник не вполне понимает, как у него получается пережить следующие пару минут. Или десятилетий. Или веков. Очень возможно, что он вошел в состоянии фуги (диссоциативная фуга — болезнь, во время которой больной из-за психической травмы или невыносимой ситуации полностью забывает всю информацию о себе — прим. пер.). Когда возникает трудная или нетипичная ситуация, его мозг отделяется, словно спасательная капсула звездолета, и уплывает в космическое пространство.
— Ник, — шепчет Джей, задыхаясь. — Ник, сейчас. Я готов.
Джей встает под ним на колени.
Черт-черт-черт.
Ник возится с презервативами. Первый он нечаянно надрывает, а вот второй у него получается раскатать, даже не кончив — ура! — от прикосновения собственных пальцев. На всякий случай он все равно зажимает основание члена, а потом занимает позицию.
Куда конкретно он должен девать колени?
Ладно. Кажется, можно вот так. Да. Теперь надо приставить член к заднице Джея. И… и вот сейчас самое время подумать о бейсбольной статистике. Или, поскольку он ненавидит бейсбол, перечислить всех лидеров Разбойной эскадрильи (подразделение повстанческих истребителей, созданное Люком Скайуокером и другими — прим. пер).
О вау. О боги! Задница Джея открывается для его члена, и это невероятно.
Войдя до упора, Ник крепко зажмуривается и кладет дрожащие руки Джею на бедра. Если он не будет за что-то держаться, то разлетится на миллионы осколков. Потому что внутри так тесно и горячо. Ник еще никогда не ощущал такого божественного давления вокруг члена. Если бы сдерживаться было не настолько мучительно, он бы, наверное, попросил разрешения поселиться в этой заднице навсегда.
— Все нормально? — спрашивает Джей.
— Д-да. Просто пытаюсь тут… — Не кончить, как гейзер.
— Мне так приятно, Ник, — стонет Джей, — так хорошо.
Это, наверное, ложь, но она значительно повышает Нику самооценку. Он отводит бедра назад, затем медленно толкает вперед. Надо в простату целиться, да? Ник приступит к этой задаче, как только разберется с движением, потому что два — уже три — неуклюжих толчка это не ритм.
Вдруг простата у Джея типа того маленького вентиляционного отверстия в корпусе «Звезды Смерти»? И как тогда Нику найти ее? Он же не Люк Скайуокер. И никогда не попадал в глаз вомп-крысы со своего Т-16.
Ладно, сейчас, наверное, не лучшее время вспоминать «Звездные войны».
За третьим толчком следует четвертый и пятый, но шестой, увы, исключен, потому что внезапно Ник начинает кончать. Его пальцы впиваются в Джеевы бедра, тело дрожит, и все напряжение в яйцах выстреливает в презерватив.