Собственно, это скорее свалка, чем просто овраг. Там полно мусора и осколков стекла. Наверняка есть и змеи. Видимо, потому-то родители и не одобряли их походы сюда. Не из родительской вредности, а потому что им не хотелось, чтобы их сыновья заработали столбняк или бешенство, или были похищены злодеем-бродягой, как в черно-белом кино.
Ник бросает велосипед на траву и соскальзывает в овраг.
Ему хочется заглянуть за стекло, за пожухлые клочья травы и куски старой фанеры, исписанные из баллончика матом, и увидеть простор той волшебной страны, созданной их с Девоном воображением. Но в глубине души он понимает, что увидеть ее больше не сможет. И что, если он хотел, чтобы та фантазия осталась жива, то не стоило сюда приходить.
Но он не знал, куда еще можно пойти.
Он утыкается лицом в коленки и плачет.
***
Девон: Ты в норме?
Ник: Да. Все та же старая хрень.
Девон: Бро, позвони своей маме. Она жутко перепугалась.
***
Когда Нику было лет восемь, он убежал из дома. Обиделся, что ему не разрешили одеться как Фродо. Еще бы, ведь он умудрился заполучить приглашение на день рождения одного популярного мальчика — кажется, их мамы были знакомы, — и то была тематическая вечеринка. С пиратами и принцессами. Но черт побери, почему там не могло быть и хоббитов? В общем после того, как мама принесла ему пиратский костюм, Ник так разозлился, что решил убежать. Чтобы они пожалели, как плохо с ним обошлись.
Он убежал не дальше супермаркета в пяти кварталах от дома, где потратил все свои деньги на лакричные леденцы, о чем сразу же пожалел, и заодно пережил паническую атаку. Продавец позвонил его маме, и та забрала его.
После этого мама не повела его на день рождения.
Ник до сих пор не уверен, какой конкретно урок в тот день преподнесла ему жизнь.
Он не оделся как Фродо. И в итоге остался без праздника.
Может, это был не урок. Может, никаких уроков в жизни и нет.
***
Джей: Мне звонил твой отец.
Ник: ЧТО?!?!?!?
Джей: Наверное, взял мой номер у Девона. Он беспокоится за тебя.
Ник: Бе.
Джей: Где ты сейчас?
Ник: Можно прийти к тебе?
Джей: Да.
***
Когда Ник, вспотевший и еще плачущий, появляется на пороге у Джея, тот остается очень спокойным. Ну и ладно, думает Ник. Плевать, как он выглядит. Все равно их «дружба» с Джеем подходит к концу. И разве он когда-нибудь умел сдерживаться?
Джей дает ему стаканчик с водой, а потом уводит в подвал. На ноутбуке уже стоит «Атака на титанов». Джей ничего не говорит. Просто садится с ним на диван, берет его за руку и включает новую серию.
Словно знает, что сейчас Нику нужно именно это. Ни слова, ни вопросы, лишь это.
Ник влюблен в Джея Хэзенбрука.
Впрочем, он не настолько туп, чтобы сказать это вслух. Он сидит с Джеем, пьет свою воду, и они в тишине глядят в ноутбук. Когда начинаются титры, Ник ставит стакан на столик, делает глубокий вдох и говорит:
— В общем, сегодня я наорал на маму как полный козел.
Джей кивает, но по-прежнему ничего не говорит.
— Я не хочу идти в колледж. — Внутри него что-то разламывается, словно не выдержавшая давления дамба в фильме-катастрофе, и внезапно слова начинают литься потоком. — Мне страшно, хоть это и тупо — бояться, но я все равно боюсь и точно знаю, что облажаюсь. Я буду тем самым лузером без друзей, о существовании которого все узнают лишь в тот момент, когда им переносят экзамены, потому что их однокурсник перерезал себе запястья или типа того!
У Джея распахиваются глаза.
— Господи, Ник!
Ник издает стон.
— Нет… я просто к примеру. Наверное. Я не знаю! Я не знаю, чем хочу заниматься и как стать таким человеком, которым в их представлении должен быть, и я понимаю, что веду веду себя как эмо-нытик или типа того, но я просто не смогу со всем этим справиться. Я уже не справляюсь.
— Окей, — говорит Джей. Его голос звучит так спокойно, словно его бойфренд не облил его своим словесным поносом и не подбросил в качестве бонуса намек на суицид. Он берет Ника за руку и сжимает ее. — Ты не обязан определяться со всем прямо сейчас. Или с чем бы то ни было. Все хорошо. Честное слово.
— Но все плохо, — бормочет Ник.
Джей неотрывно глядит на него. Сжимает его руку чуть крепче.
— Тогда мы сделаем все, чтобы это исправить.
— Но как? — шепчет Ник, и его бесит, что он канючит, будто малыш.
А еще, как так вышло, что Джей всего на семь лет старше его, но у него уже есть все ответы? А если и нет, то почему вопросы не вызывают у него желания свернуться в клубок в уголке и заплакать? Как такое возможно?
Джей наклоняется и мягко целует его.
— Это мы с тобой выясним вместе.
***
Девон: Ты в норме?
Ник: Угу.
Девон: Ты дома?
Ник: Я был у Джея. Отец приехал за мной и забрал.
Девон: Ты поговорил с ним?
Ник: Типа того.
Девон: Ты должен поговорить с ним. И сказать, что ты чувствуешь.
Ник: А если я сам не знаю, что чувствую?
Девон: Помнишь, в третьем классе нам задали оценить прочитанные рассказы по шкале от улыбающегося смайлика до хмурого?
Ник: Предлагаешь просто нарисовать отцу хмурый смайлик?
Девон: Я тут стараюсь придумать нестандартный подход.
Ник: Ты идиот. Я люблю тебя, но ты идиот. И еще не думай, что я не знаю, что это ты говорил с моей мамой по телефону.
Девон: Бро, потому что, если ты сам не скажешь им, насколько все плохо, то это сделаю я.
Ник: Я ПЫТАЛСЯ СКАЗАТЬ ИМ!
Девон: Окей, но может, тебе так только казалось, а на самом деле ты, как обычно, увиливал и перескакивал с темы на тему?
Ник: Все. Хватит.
Девон: Ник, я люблю тебя, но в некоторых ситуациях ты ведешь себя, как слепой крот.
Ник: Я сказал, все!
Девон: Окей. Я понимаю, ты бесишься, потому что я действовал у тебя за спиной. Но извиняться за то, что поговорил с твоей мамой, не буду.
Ник: Мне надоел этот тупой разговор. Иди в пень.
Девон: Я люблю тебя.
Ник: Все.
Девон: Поговорим позже.
Ник: Нет.
Глава 24
Каждый год, за две недели до отъезда своих работников в колледж, Поли закатывает в «Пицце Перфекто» грандиозную вечеринку. В среду вечером закрывается в восемь часов и разрешает буквально разнести это место в клочки.
Эбони сидит, скрестив ноги, на стойке.
Тайлер делает из туалетной бумаги гирлянду.
За столиком в дальнем углу кто-то целуется.
На кухне стоит пивной кег.
Повсюду багеты и мелькают оливки — в разгаре очень жестокий бейсбольный матч.
Короче, полный бардак.
— Господи, — говорит Джей, когда оливка пролетает в сантиметре от его головы. — Здесь настоящий дурдом!
— Да пофиг. — Поли с усмешкой пожимает плечами. — Раз в году я плачу за пиво и нанимаю уборщиков, чтобы на следующий день они утопили пиццерию в отбеливателе, но знаешь, что? На каникулах эти детишки возвращаются и работают на меня. А потом советуют поработать здесь своим младшим братьям и сестрам.
Джей фыркает.
— Что? — удивляется Поли. — Хочешь сказать, что через год не вернешься сюда? Неужели тебя так тянет на стройку?
— Не буду врать, Поли. На стройке зарплата побольше.
— Это да, — соглашается Поли, потом машет рукой на вечеринку. — Но когда еще тебе выпадет шанс поработать в таком высококлассном заведении?
В его словах есть резон.
— Вот в «Макдоналдсе» нет такой системы удержания персонала, как у меня, — усмехается Поли. — К черту «Макдоналдс»!
— Да, к черту! — орет Тайлер и скачет по всей пиццерии, а туалетная бумага тянется за ним, будто шлейф.
— А когда у этих детей, пощади нас Господь, — усмехается Поли, — появятся семьи, они будут приводить их сюда.