Мое любопытство достигло апогея, а подозрение снова начало поднимать свою уродливую голову. У меня задрожали руки. Залезла в его телефон и начала просматривать сообщения. Ничего необычного.
Господи, что со мной не так? Когда уже подумывала поставить телефон на место и прекратить вести себя, как какая-то безумная женщина, телефон завибрировал и маленькая, красная цифра «1» высветилась приложения CoverMe[24]. Я ничего об этом не знала.
Нажав на приложение, увидела лицо Белла Донны, и мой желудок скрутило от отвращения.
«Когда ты снова ко мне наведаешься?
Не верю, что все кончено. Ты был слишком горяч со мной. Не имеет значения, что ты сказал».
Бросаю телефон на колени, прикрываю рот и пытаюсь подавить рыдания, грозящие вырваться на свободу.
Мазохистское любопытство не позволило мне перестать читать сообщения. Оказалось, он прикрывался поп-звездой. Было достаточно сообщений между этой Белла Донной, мужчиной, который, казалось, был ее менеджером и Домиником, чтобы утверждать, что она и есть та поп-звезда. Плохо, что эти сообщения месячной и недельной давности. Новые сообщения были между двумя из них; сначала невинные, до той ночи.
Кровать сдвинулась, и рука Дома скользнула по моей коленке. То, что я сидела, должно быть, показалось ему странным.
– Эй, что ты...?
Мне не нужно было смотреть, чтобы знать – он точно увидел, что я делала.
– Хлоя?
– Лжец, – прохрипела я сквозь непроглядные слезы.
– Пожалуйста, это не то…
Он быстро сел на кровати, встал на колени, повернувшись лицом ко мне.
– Не надо! – прокричала я, имея возможность посмотреть на него.
Или отвести глаза от последнего сообщения, которое он ей послал.
«Это была ошибка, и этого не должно было случиться. Извини, но этого больше никогда не произойдет».
– Пожалуйста, все не так.
Телефон исчез из моей ладони до того, как я поняла, что бросила его в Дома.
– Черт, – простонал он, держась за левый глаз.
– Ага, могу сказать, что это чуть ли не самая честная вещь, которую ты сказал с тех пор, как я приехала сюда!
Спеша убраться подальше от кровати, подбежала к своей сумочке.
– Хлоя... это не то, что…
– Это не то, что я подумала? Ты действительно собираешься сказать такое дерьмо? – развернувшись на голых пятках, застегнула сумочку и пошла к выходу из спальни.
Он выпрыгнул передо мной.
– Не уходи, пожалуйста? Позволь объяснить! – умолял он.
– Тут нечего объяснять! Я видела сообщения, помимо того, что она разбудила меня, взорвав телефон в три часа ночи. Такого объяснения достаточно, – я выплевывала слова, обходя его, чтобы добраться до двери.
– Хлоя, это была ошибка! – закричал он, следуя за мной к выходу из номера и к лифту.
Развернувшись, свирепо посмотрела на него, моя рука нажимала кнопку вызова лифта снова и снова, как будто это ускорит лифт. Он находился где-то в двух футах от меня, когда я закричала,
– Не смей подходить ко мне ближе! – он остановился. – Ты – лжец и мошенник! – я не могла прекратить плакать. – По крайней мере, теперь знаю, что происходит, когда ты путешествуешь, не так ли? – раздался сигнал прибытия лифта, двери открылись, и я вошла внутрь.
– Хлоя, пожалуйста? – он зажал дверь рукой. – Я никогда не... это был первый раз. Мне жаль, мне так жаль! Не знаю, о чем думал. Просто позволил этому зайти слишком далеко. Этого некогда больше не случится. Ты также должна была видеть, что в телефоне. Пожалуйста?
– Руку убрал!
Он пристально смотрел на меня, слезы струились по его щекам.
– Я люблю тебя.
– Сейчас же, – закричала я.
В конце концов, он убрал руку и дверь закрылась.
В лифте, я натянута джинсы под ночную рубашку, а футболку – поверх. Мой растрепанный вид привлекал много внимания. Просто хотела уехать из этой страны, из этого кошмара. Даже охрана аэропорта отвела меня в сторону, чтобы допросить. Стоило трем словам слететь с моего языка, они почти сразу меня отпустили.
– Мой. Муж. Изменил.
Вернувшись из Италии, провела неделю в одиночестве в отеле Сиэтла. Не хотела, чтобы кто-то знал, что произошло, не сейчас. Наконец-то, решилась взять в руки телефон. Сорок пропущенных вызовов и шестьдесят сообщений. Пролистала: Доминико – удалить, Доминико – удалить. В нескольких сообщениях, которые прочитала, было написано: «Прости меня», «Я был идиотом», «Я – идиот», «Пожалуйста, поговори со мной», «Скажи, хотя бы, где ты». Где-то после тридцати сообщений, просто удалила всю цепочку. Больше не хочу ничего читать.
Поднялась, приняла душ и не спеша оделась в джинсы и футболку. Вернулась к телефону и начала пролистывать пропущенные вызовы. Удалив историю вызовов, перешла прямо к голосовым сообщениям. Тридцать пропущенных голосовых сообщений! Начала их просматривать, одно за другим, пытаясь не слушать слишком много рыданий, всхлипываний и мольбы. Не в силах больше терпеть его полный боли голос и сбивчивые всхлипывания, решила просто стереть все сообщения. Одно сообщение, однако, было не от Доминико. Оно пришло вчера от Джудит, она плакала.
Будучи в пути домой, позвонила Мине. Она ответила после первого звонка.
– Где ты?
– На полпути, как далеко находишься ты? – ответила я, зная, что мы обе получили звонок из дома.
– Уже здесь, – она замолчала. – Я изначально была здесь... в гостях.
– Ох, ладно. Ну, я скоро буду. Как она?
– Не очень хорошо. Ни с кем не разговаривает и не ест. Мы не знаем, что делать, – она вздохнула, слабый оттенок грусти окрасил ее голос.
– Скоро буду, – отключилась и надавила на газ, заставляя машину ехать максимально быстро.
Приехав, направилась прямиком в свою старую комнату. Представшая передо мной картина, разбила мне сердце. Боль, которую причинил мне Дом, была ничем, по сравнению с этим.
Мина лежала на кровати рядом с убитой горем Рони. Дорожки от слез покрывали ее щеки, а в глазах уже блестели новые льдинки. А отпечаток боли на ее лице был душераздирающим.
– О, черт, – прошептала я. Подбежав к краю ее кровати, упала на колени. – Вероника? Эй? – я положила руки на ее щеки, вытирая слезы.
– Она ничего не скажет, – Мина вздохнула. – Мы пытались, но она не хочет, – потом, уткнувшись в бок Рони и крепко обняв ее, Мина начала плакать. – Пожалуйста, Рони... пожалуйста.
Не могла перестать плакать, слезы свободно струились по щекам. Бросилась к безучастному телу Рони. Макс приехал этой ночью и оставался с ней, пока мы с Миной спали на моей кровати.
Два дня спустя, когда расчесывала волосы Рони, она схватила мою руку и развернулась на постели. С болью взглянула на меня.
– Это моя вина, – прошептала она.
Я потрясла головой. Прежде чем смогла что-то сказать, она продолжила.
– Я не беременная. Получила то, чего хотела, – она громко разрыдалась.
Прижала ее к своей груди, мы укачивали друг друга и вместе плакали. Услышав ее рыдания, появился Макс, а за ним – Мина.
– Двигайся! – прокричала Мина и отодвинула Макса со своего пути. Она подбежала, обвила нас руками, и начала укачиваться вместе с нами.
– Могу я принести... или сделать что-нибудь? – мягко спросил Макс с мученическим выражением лица.
– Прости меня, – пробормотала Рони возле моей груди.
– Ох, детка, – Макс бросился к кровати, потянулся к Рони и перетащил ее к себе на колени. - Даже не заговаривай об этом... здесь нечего прощать, – он начал плакать. – Прости меня, Рони, пожалуйста?
– Тебя? За что? – прошептала она.
– За то, что не был рядом, когда... когда все это…
Новые рыдания Рони оборвали его. Макс крепко ее обнял, прижав губы к ее макушке. Они сидели так часами.
Мы с Миной тихо покинули комнату, чтобы позволить их погоревать наедине. Она вернулась к себе домой, а я взяла из бара бутылку Джека и рюмку. Вышла во двор. Посмотрев на домик на дереве, поднялась туда, решив, что это идеальное место, чтобы спрятаться.
Я сидела на затхлых подушках, думая о прошлом, настоящем и будущем. Пытаясь уладить все, что хотела уладить с моим будущим, а особенно с моим браком. Глубоко вздохнула и залпом выпила рюмку жидкой свободы от боли. Когда наполняла следующую рюмку, громкие шаги напугали меня, так как они поднимались в домик на дереве.