Сэйди Грубер - Взрослые чувства

Джудит и Кристи были в восторге. Кеннет был немного шокирован в основном, потому что он не хотел доказательства того, что у его дочери был секс. Джудит и Кристи сразу же начали планировать детский душ, что, как я им сказала, не требовалось. Когда наконец-то, сообщила Мине о беременности, она сразу же установила логическую цепочку. Ту, из-за которой боялась ей все рассказывать больше, чем кому-либо другому.

– О, мой Бог, Хлоя. Это... – я оборвала ее.

– Ш-ш-ш... – быстро заглушила ее крик. – Мина, давай не будем делать этого прямо сейчас, пожалуйста?

– Хлоя, ты на самом деле не можешь ожидать, что я буду ему лгать, – она понизила голос и прошептала, – он – мой брат.

– Я ничего не подтверждаю и не отрицаю. Прямо сейчас, мне нужно привести в порядок свою жизнь. Пожалуйста, просто пойми меня? – я натянула самую умоляющую моську и взгляд, которые только могла.

Она шумно выдохнула, а потом вздохнула.

– Ладно, но если я когда-либо просила... я не могу об этом врать. Ты меня понимаешь?

– Понимаю... и прости меня, что ставлю тебя в такое положение. Я просто... я... – начались слезы. Мои щеки и потоки слез стали очень близкими друзьями.

– Ш-ш-ш... – она поднялась со своего кресла и обвила меня руками. – Знаю, что все это безумие и... ну, все сейчас чертовски плохо. Все хорошо, просто успокойся.

Она спросила меня о Доме, и я рассказала ей о нашей «раздельной» жизни. Мы проговорили еще около часа, прежде чем попрощались, договорившись в скором времени снова вместе пообедать. После еще нескольких месяцев мой живот был явным доказательством моего «положения» также, как и одежда, которая больше не подходила. Спасибо Мине, которая разыскала лучший магазин практичной, но не безобразной одежды. Было приятно не ненавидеть одежду, которую мне приходилось носить, так как мне осталось чуть меньше трех месяцев.

Однажды, выйдя из душа в послеобеденное время, была удивлена появлением Дома. Он стоял в дверном проеме гостевой ванной. Быстро схватила полотенце и прикрылась.

– Я не... знала, что ты здесь, – запнулась и покраснела, чувствуя вину за свой большой живот.

– Я должен был постучать, – с выдохом прошептал он.

– Выйду через минуту, – повернулась, чтобы схватить халат, но остановилась, когда почувствовала, как его руки обернулись вокруг меня и легли на мой живот. – Дом... – почти разрыдалась я.

Его пальцы растопырились на моем животе, когда он прорычал мне в ухо.

– Ты никогда еще не выглядела более прекрасной, Хлоя, – я ахнула, когда он развернул меня и, подняв на руки, понес в направлении гостевой комнаты.

– Дом.

– Ты – не гость в этом доме. Ты – моя жена и ты носишь моего ребенка, – строго сказал он, положил меня поперек кровати и лег рядом.

– Мы оба знаем, что это не…

– Хлоя, не говори этого. Для всех остальных людей это – мой ребенок, наш ребенок. Ты меня понимаешь? – его голос не был злым, но в нем был намек на предупреждение и это пугало меня.

– Я должна сказать ему, – быстро выпалила.

Его тело напряглось, и я могла слышать, как он дышал через нос. Начала от него отстраняться.

– Ты этого не сделаешь! – сейчас он кричал. – Клянусь Богом, Хлоя, не подталкивай меня этим. Я ничего не сделаю ни тебе, ни ребенку, но сделаю с ним. Фактически буду получать огромное удовольствие от того, что буду с ним делать.

– Я просто так виновата... – раздался громкий треск.

Посмотрела вверх и увидела, как он положил руки на стол и смел с него все, включая лампу. Так быстро, как только могла, спрыгнула с кровати и отошла от него. Он увидел страх на моем лице.

– П-прости, – выдохнул он и быстро направился в мою сторону. Отступила, когда он приблизился. Дом застыл. – Я бы никогда не обидел тебя, – он нахмурился.

Я кусала губу, когда он подошел ближе и притянул меня к своей груди. Он еще раз опустил меня на кровать и забрался рядом. Стянул полотенце с моего тела и приложил руку к моему обнаженному животу.

– Я уже могу что-то почувствовать? - я кивнула.

– Да, но, – я сглотнула, когда слезы покатились по моим щекам, – он пока не очень много двигается.

– Он? – Дом тотчас посмотрел на меня. Кивнула и он улыбнулся. – Если у тебя есть фотографии, я бы хотел их посмотреть, – сказал он тихим, ласковым голосом, когда прижался губами к моему животу, затем проложил дорожку из поцелуев по моему телу, пока не достиг губ.

В ту ночь Дом занимался со мной любовью. Дважды. С того момента, ему с трудом удавалось держать руки подальше от меня и моего живота. Когда он впервые почувствовал движение малыша, его лицо напоминало лицо ребенка в кондитерской. И мне пришлось принуждать его подождать, пока мы не доберемся с ресторана домой, прежде чем наброситься на мое тело.

Рони, Мина и я снова стали значительно ближе. Мы проводили неприлично много времени вместе. У Макса и Рони была скромная свадьба с несколькими друзьями и семьей. Мне приписали постельный режим из-за преждевременных схваток, поэтому не могла присутствовать. И поэтому дулась около недели.

За неделю до назначенного рождения ребенка, мы с Домом начала перебирать детские имена. Когда Дом упомянул, что его дедушку звали Энтони, я мгновенно воспряла духом. Дом обожал своего покойного дедушку, но у меня также были свои эгоистичные причины, почему меня привлекало это имя. Это единственное, что я могла сделать для его биологического отца.

Энтони Кеннет Фьорелло родился. Вес – 2,8 килограмма, рост – 58 сантиметров. Его голову усеивали светло-рыжие волосы, и нам с Домом хватило всего одного взгляда, чтобы влюбиться в него навеки. Мина и Рони пришли с подарками, как и Кристи, Рэнди, Мишель, Элэйн, Робертом, Джудит и Кеннетом. Кеннет был совершенно польщен выбором второго имени для ребенка. На следующий день после рождения Тони, как сокращенно назвал его Дом, приехали родители Дома и три его сестры.

Как только мы вернулись домой время, казалось, летело. Я окончила колледж, заставив себя сделать это раньше. За все это время, Энтони вырос из бутылочек и подгузников и пил из чашек, надевая уже тренировочные штаны.

Не стала продолжать учебу, чтобы получить магистерскую степень, мои карьерные планы полностью забыты. Дом хотел, чтобы я была дома с Тони, а я была слишком довольна этой перспективой, чтобы спорить с ним по этому поводу. Дом был чрезвычайно гордым и любящим отцом, даже когда «маленький Тони» стал меньше походить на Фьорелло, и все больше напоминал призрак человека, преследовавшего меня каждый день.

Когда Тони подрос, его внешность изменилась. Он был похож на меня, но имел карие глаза и темные волосы Элэйн и Лео. В возрасте девяти месяцев, Были два явных доказательства того, что Тони – сын Лео.

Через год, Рони и Макс сообщили, что удочерят маленькую девочку из Китая. Ее зовут Лин и ей один годик. Немедленно договорилась с Рони, чтобы та частенько приводила ее поиграть с Тони.

Когда Тони исполнилось полтора года, Дом умолял меня завести еще одного ребенка. После всего, что он принял и простил мне, не могла отказать ему в его собственном ребенке. Также знала, как сильно люблю Энтони, и мысль о ребенке от Дома приводила меня в восторг.

В это время Тони исполнилось два года. У нас не получалось зачать ребенка, что привело к посещению специалиста. Нам сообщили, что Дом не может иметь детей. Он был разбит, и мне было за него больно. Мы пытались зачать даже после похода к врачу.

Тони исполнилось два с половиной года, когда мы, наконец, смирились, что, никогда, не сможем иметь наших собственных детей. У него были мой нос, кожа и губы, но волосы и глаза Тони все больше и больше походили на глаза и волосы Лео. Иногда сложно было посмотреть на Тони без слез, текущих по щекам.

Когда нечаянно подслушал разговор мамы и Джудит о том, что Хлоя и Доминико ждут ребенка, все в животе перевернулось. Не мог поверить, что позволил всему этому ускользнуть от меня. Мог быть тем, за кого она вышла, и имел с ней детей. Я сидел, думая о том, что случилось. Каким же идиотом и эгоистом я был.

Больше, чем несколько лет был сконцентрирован на своей компании и становлении мужчиной. Скарлет намекнула, что хотела бы со мной встречаться, но я быстро и легко отверг ее, сказав, что мы вместе работаем. Приглашал на свидания нескольких женщин, но никогда не позволял этому стать чем-то серьезным. Я нуждался во времени наедине, чтобы вырасти, пожить своей жизнью, без кого-то, кто бы меня ограничивал.