Амалия Март - Взрывная Шипучка

— Опять Пеппа? — морщусь я. Не складывается у меня со свинками.

— Не, там «Щенячий патруль» твой любимый.

— А, ну ладно тогда.

Собачки это хорошо, там костюм удобный и программа простая. А после сегодняшнего вечера я на большее способна и не буду.

Из коридора доносится скрежет дверного замка, а затем протяжное:

— Аг-ни-я?

— Вот черт! — шипит Гуся. Быстро вытирает руки о полотенце и выходит в коридор.

— Светлана Борисовна! Здравствуйте! — доносится ее фальшиво радостный голос. — А я сама к вам ехать собралась через пару часиков. Вот, денежки приготовила.

— Выселю, Агния, — слышится скрипучий голос в ответ. — Я пенсионерка, мне жить не на что, а ты опять квартплату задерживаешь. Заставляешь меня ехать через весь город. Делать мне больше нечего. Еще раз — и выселю. Так и знай.

— Больше не повторится, честное слово.

— А полы почему грязные? — опять цепляется карга старая.

Вот как вышла бы сейчас, как высказала бы все этой "бедной" пенсионерке с тремя квартирами, которые она сдает. Но нельзя, по договору Гуся одна тут снимает жилье. И если карга опять увидит меня, одним "подруга на денек погостить приехала" не обойдешься!

Подруга, как всегда, верх дипломатизма, мягко отшучивается и выпроваживает хозяйку спустя пару минут.

— Фух, пронесло, — снова возвращается к готовке. — Надо нормальную работу найти, Май. А то скоро на улице окажемся.

— Ага, надо, — соглашаюсь я.

Но этот вопрос висит над нами уже не первый год. И мы очень стараемся, правда, но только кто ж возьмёт на работу вчерашних студенток факультета социально-культурной деятельности, по специальности "Организация и постановка культурно-массовых мероприятий и театрализованных представлений". Только захудалые Event — агентства. И уж точно не на постановщика.

Хотя у меня созрел план. И этот план, ну… он включает в себя Медведя. И, возможно, пистолет.

[1] Боска (Boska) — известный бренд игристого вина.

Влад

Можно биться головой об стену. Можно орать в трубку: не поеду! Даже не отвечать на дверной звонок. Но твой лучший друг все равно припрется и вытащит тебя на свет божий.

Или в бар.

Потому что миссия у него такая — напоминать, что ты ещё жив. Ну, ещё пить за твой счёт, ни в чем себя не ограничивая. А ещё делать то, что ты категорическим просил не делать.

Потираю пальцами щетину, оглядывая злачное место, куда притащил меня Серёгин. Зеленые ковры, красные стены, полумрак, народу, как в Ашане в воскресенье. Полуголые девицы раскачиваются возле барной стойки, привлекая самцов, как животные на водопое хищников. Самцы, они же старперы вроде меня, с блестящими глазками и масляными взглядами так и норовят пристроиться сзади и… захватить жертву. А я… я слишком стар для всего этого.

Всё-таки кризис среднего возраста еще не настиг, и я чувствую себя ужасно глупо здесь, среди почти молодежи. Здесь же каждой даме в районе двадцати: молодые, подтянутые, энергичные. Они не мужчину себе ищут, а папика. А я и на него не тяну. Слишком разборчив, слишком эгоистичен, слишком… хотя не, в данном случае, недостаточно стар.

— Сейчас закажем выпить и пойдем туда, — орет мне на ухо Макс, указывая на тонированные стекла за баром.

Я устало подчиняюсь. Вспоминаю кота и коробку с пивом в холодильнике. А ещё "Ходячих" на паузе. Нормально ж сидел. Куда приперся? Зачем?

Серёгин чувствует себя здесь, как рыба в воде. Закоренелый холостяк, он частый гость на таких увеселительных мероприятиях, в смысле, во всякого рода барах и пабах. Это я последние десять лет выбыл из круговорота ночных развлечений, а он выстраивал свой досуг, ни на кого не обращая внимания. Запустил себя, конечно, вон, из-за дорогого кожаного ремня пузо вываливается, залысины начали появляться. Но он этого словно не замечает и продолжает скакать вольным барашком по пастбищу из молодых девиц. И как они на него ведутся?

Поправляю на себе пиджак, вспоминая, что любимый отдал полоумной девице с безумными волосами и подавляю очередной тяжелый вздох. Надо было ей старую куртку кинуть или футболку, которую она и просила, или вообще ничего не давать. Такая заноза. А теперь поминай, как звали идеально скроенный Burberry.

Заходим в огороженное тонированным стеклом помещение, здесь уже ждут нас старые институтские приятели. Последние годы встречаемся не часто, только если есть повод, типа дня рождения, свадьбы, или рождения сына, как в прошлом месяце у Антохи Кравцова. Довольный папаша помню, поил нас прямо на улице возле винного магазина — водкой без закуски — и угощал всех прохожих. А больше я ничего и не помню кроме его довольной рожи. Только как проснулся дома почему-то в одном ботинке. Да, старость не радость. После определенной дозы алкоголя вечер просто стирается. Но хуже всего года сказываются на похмелье. Я тогда двое суток приходил в себя, попивая только минералку и прячась от прямых солнечных лучей.

Сейчас Антоха выглядит совсем не так бодро, как при нашей последней встрече, и совсем не так радостно. Улыбка, которой он встречает меня, выглядит скорее вымученной. Рядом с ним сидит и уже заливает в себя порцию коньяка Жора. Георгий Иванович для своих студентов и Жорик для тех, кто помнит, что семейное право, которое он нынче преподает, он посещал ровно два раза: на вводной лекции и на экзамене. Жора улыбается почти так же, как Антоха, только глаза у него погрустнее, он уже дважды папаша.

Мы с Максом здесь единственные, у кого не сложилось. У друга — по его собственному жизненному принципу, у меня… А впрочем, сегодня об этом думать хочется меньше всего.

Довольно быстро мы доходим до той кондиции, когда ужасно смешным кажется вспоминать, кто как чудил в былые времена. Скользкие темы жен и детей не затрагиваем, видимо, с указания Серегина, который бдит, чтоб все были на позитиве. А тема эта такая, не из самых приятных в связи с некоторыми событиями.

Когда лица друзей становятся чуть расплывчатыми, а их шутки кажутся все смешнее, я понимаю, что набрался. Расслабленно откидываюсь на диванчике и соглашаюсь на кальян, который все втирает мне Макс. Он исчезает за дверью нашей уединенной ложи, а возвращается уже с широченной лыбой на лице. И хоть я уже достаточно пьян, мозг ещё шевелится и подсказывает: сейчас будет то, что я его просил не делать.

И когда по всей кабинке, где мы сидим, раздается громкая музыка эротического характера я издаю громкий стон и закрываю лицо руками. Нет. Ну, нет. Я же его просил без этих вот…

Но то, что происходит дальше, напрочь сносит мне голову, потому что в дверях появляется не полуголая девица в блестящих лоскутах, которую я ожидаю, а огромная, гигантская свинья!

Пока я прихожу в себя, приятели заливаются хохотом. Больше всех — Серёгин. У него, кажется, сейчас случится приступ, так сильно он ржет. Тем временем нечеловеческих размеров хрюшка, плавно покачивая мягкими боками, проходит внутрь под "Happy birthday" в исполнении Мэрилин Монро, неся в руках торт с нереальным количеством свечей. Она доходит до нашего стола и замирает. Кажется, сейчас должно начаться представление, но его не случается. Свинка просто стоит. И я голову готов дать на отсечение, пялится на меня.

Мне под этими поросячьими глазками становится совсем неуютно. Даже слегка страшно от таких габаритов. Меня вообще всегда ростовые куклы пугали, а тут еще и свинья — малоприятное создание. Я даже немного отодвигаюсь от стола, пытаясь вжаться в диван сильнее. Может, если притвориться мёртвым, этот треш закончится, так и не начавшись? Но что-то мне подсказывает, что если я сейчас отключусь, в сознание меня будет приводить именно это двухметровое создание, вон, на ней даже костюм развратной медсестры одет. На свинье. Развратной медсестры. Остановите землю, я сойду.

Сквозь сковавший меня ужас предчувствия слышу, как сменяется трек. Хрюшка отмирает, ставит злополучный торт, призванный напомнить, сколько мне лет, на стол и делает несколько шагов назад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В этот момент в моем мозгу только один звук: no, no, no, no, no. Голосом того парня, что стал мемом.

Хватаюсь за бокал с коньяком и жадно заливаю в себя всю порцию залпом. Соберись, Влад, нужно просто это пережить. С друзьями расправишься позже.