– Ладно, договоримся так. Здесь я буду делать вид, что мы просто знакомые. – смилостивилась она и пошла дальше, не дожидаясь его.

Догнав девушку, Соколовский, не спрашивая разрешения, взял её за руку, и маленькая Сашина ладошка утонула в его руке – большой и тёплой.

– Это нечестно! – запротестовала девушка, стараясь высвободиться, хотя и безуспешно.

– А я никогда не играю по правилам, малыш. – насмешливо улыбнулся он, и, не обращая внимания на её сопротивление, свернул к реке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Споткнувшись на спрятавшемся под слоем снега камне, девушка ещё крепче стиснула пальцы Богдана, и он расценил это по-своему. Привлёк Сашку к себе и обнял за плечи, а она, оторопев от такой наглости, возмущённо прошипела:

– Эй! Отпусти!

– Тише. Чего шипишь, как дикая кошечка? – усмехнулся мужчина, глядя на стайку голубей, взлетевших, с покрытой серебристым льдом Чертановки. – Ты знаешь, что их нельзя вспугивать?

– Я не суеверная. Богдан, что ты делаешь? Там же лёд тонкий, он треснет! – испуганно вскрикнула Саня, когда он ступил вниз с покатого берега.

Повернувшись к ней, Даня поднял голову, и их взгляды пересеклись. Саша затаила дыхание, чувствуя себя не комфортно, а мужчина, притянув её ближе, обхватил за спину, и ей пришлось положить руки ему на плечи.

– Какая ты забавная, когда злишься, Сашка! Ну, давай, скажи, что не боишься меня?

– Сам смешной! Не боюсь я тебя! – ответ прозвучал слишком уж вызывающе, хотя, внутри у Саньки всё перевернулось.

От страха ли или от того непонятного желания, которое неизменно охватывало тело рядом с этим человеком? Разбираться в этом ей не хотелось, а игра, которую вел Соколовский, начинала её раздражать.

– Правда? Взрослая девочка, да? – тихо, так, что она едва расслышала, сказал Богдан, и Сашка отпихнула его.

– Мне надо идти. Приятной прогулки!

– Иди сюда. – ухватив её за руку, он заставил девушку шагнуть на лёд, и она невольно прижалась к его груди, вцепившись в куртку озябшими пальцами. – Да не бойся, глупышка, он нас выдержит. Ты что, никогда не гуляла по замёрзшей реке?

– Блин, Даня, у меня сапоги скользкие, я себе нос разобью! – взвизгнула Сашка, чуть не рухнув с ног.

Пытаясь удержаться на опасной сияющей поверхности, она нечаянно с силой толкнула Соколовского и вместе с ним повалилась навзничь. Он успел её подхватить, и Сашка оказалась на нём, а Богдан, распластавшись на спине, уронил голову и неудержимо расхохотался. Девушка не выдержала и тоже прыснула со смеху.

– Ты не ударился? – задыхаясь и хватая ртом морозный воздух, спросила она, чувствуя, как начинают дрожать колени.

Джинсы намокли и липли к ногам ледяной застывшей коркой ткани, но Саша не спешила подниматься. Солнце било в глаза мужчине, и они обрели яркий небесный цвет. Саня невольно залюбовалась его красивым лицом, жадно рассматривая вблизи.

– Замёрзла? – улыбнулся Даня, ласково убрав с её лица волосы, торчащие из-под шапки.

– Ага. А ты? – выдохнула Саша, и, сама поражаясь собственной смелости, провела кончиками пальцев по его щеке, и коснулась давних шрамов у виска.

Но поинтересоваться, откуда они, не успела, ибо Богдан, приподняв голову, и, безмолвно спрашивая позволения, легонько прикоснулся к уголку её рта. Поцелуй был невероятно нежным, почти невинным, но всколыхнул в ней бурю эмоций. Она затаила дыхание, робко пробуя вкус его губ, и, осмелев, начала легонько облизывая, прикусывая податливую мягкую плоть.

Но, опомнившись, резко отпрянула, однако, рука мужчины тут же легла на её плечи, удерживая на месте.

– Подожди, не убегай. – глядя в её округлившиеся глаза, произнёс он. – Чего ты боишься, глупая? Сладкая моя девочка. Поцелуй меня ещё...

– Отпусти, Богдан! Не смей! – прошипела Сашка, яростно рванувшись от него и, пошатываясь, вскочила.

Её сжигала злость на него за то, что посмел так нагло вести себя, как будто она какая-то девица лёгкого поведения! Но и на саму себя тоже злилась, ибо допустила, чтобы это произошло. А губы помнили тепло ласки, и Сане мучительно хотелось, чтобы Богдан не послушался её, и снова поцеловал её.

Поцелуй был, конечно, офигенным, так ещё никто её не целовал. В плане невинности Саша не была совсем уж чистой, ещё там, в Приморске, прошлым летом у неё случился не слишком приятный момент, когда она потеряла девственность. Вспоминать об этом девушка не любила – Никита, парень, с которым она познакомилась в отеле, был таким же неопытным, как и она, и от близости с ним осталась горечь разочарования.

И всё же, он был единственным её парнем, и в некотором роде Сашка считала себя отстающей в развитии среди сверстниц, ведь девчата, да та же Анька, уже вовсю жили половой жизнью!

– Саш, постой! – догнал её на полпути к дому Марфы Богдан, и она сердито сверкнула глазами. – Прости меня. Ну, что я такого сделал, малыш?!

– Не надо извиняться. – отрезала она, не позволяя ему обнять себя. – И не трогай меня! Я не хочу, ясно?!

– Врёшь. Ты же врёшь, Сашка. Ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, только не признаёшься в этом. – возразил он, шагая рядом с ней и на ходу застёгивая молнию на куртке.

Она язвительно улыбнулась.

– Ты от самоуверенности не лопни! Ничего-то ты так и не понял!

– Так объясни. – спокойно сказал Богдан, и, схватив её за обе руки, развернул к себе.

Кипя от негодования, Сашка тяжело вздохнула, взирая на мужчину полным ненависти взглядом.

– Я никогда не стану твоей игрушкой, ясно?! Думаешь, я глупая и не понимаю, что ты просто хочешь со мной перес...

Договорить он ей не дал, приложив пальцы к губам, и Саня зло прищурилась. В эти минуты её одолевало желание влепить ему пощечину, но Богдан по-прежнему удерживал её руки.

– Ты маленькая наивная глупышка. – сквозь зубы рявкнул он, начиная злиться. – За кого ты меня принимаешь? За озабоченного сопляка?!

– Тогда что Вам от меня нужно? – её тон был ледяным, а в глазах плескалось пламя гнева.

С неба обрушился мокрый снег, а она и не заметила, когда небо заволокло пухлыми кулями туч. Богдан набросил капюшон на голову, и увлёк девушку к чьему-то забору. Мягко толкнул, и Саша прислонилась к ровным, аккуратно выкрашенным зелёным, доскам. Уперев руку в ограждение, мужчина встал так, что она оказалась как бы в кольце его объятий, и, совсем близко наклонившись к её лицу, негромко начал говорить:

– Хочешь услышать правду, мать твою?! Я тебе её сейчас скажу. Ты не настолько глупа, чтобы ни чёрта не понимать, так? Неужто не видишь, что я с ума схожу, едва ты появляешься в радиусе десяти метров? Не замечаешь, как меня сжигает это проклятое желание?! Ты действительно не понимаешь, что сводишь меня с ума?!

— Я никогда не лягу с тобой в постель. — упрямо повторила девушка, вздернув подбородок.

— Я и не тороплюсь тебя туда укладывать, малыш.

Он умолк, не отводя тяжёлого взгляда от её глаз, а Санька, не смея шелохнуться, шумно вдыхала холодный воздух, и с трудом осмысливала его признания.

Ощутив, как рука Соколовского ласково прошлась по плечу, девушка упёрлась ладонями в его грудь.

– Богдан... – боясь собственных желаний, прошептала она.

– Ты считаешь, что я говорю тебе всё это, только затем, чтобы усыпить твои сомнения? – продолжал он хрипло, мучительно чувствуя, как вновь нарастает возбуждение. – Ты, в самом деле, думаешь, что я способен затащить тебя в постель, а все мои слова это пустой звук?

– Пожалуйста, не говори ничего. – осипшим голосом произнесла Санька. – Всё это... Ты работаешь в школе, где я учусь!

– Дело что, только в этом, чёрт возьми? – шепнул он, прижав её к себе и зарывшись лицом в волосы.

Запах ванили дурманил, и внутри разливалась жгучая сладкая похоть. Богдан стиснул зубы, разум туманился, и он уже плохо владел собой. Рядом с ней его одолевало лишь жаркое желание обнимать её, чувствовать, как неровно бьётся её сердце, сорвать с неё одежду и целовать каждый сантиметр её восхитительного тела…

– Саша... Сашенька, поцелуй меня. Я не сделаю ничего против твоей воли, клянусь… – выдохнул он ей в губы, и на него будто вылили ушат ледяной воды, когда она с размаху ударила его по лицу.

Он резко выпрямился, и отвернулся, испытывая дикую потребность выплеснуть бурлящую ярость, но сумел-таки сдержаться. Взглянув вслед убегающей девчонке, Даня с размаху саданул кулаком об забор. Острая боль в разбитых костяшках привела его в чувства. Да к чертям! С этим надо что-то делать, пока он окончательно не лишился рассудка.