– Как тебе это удалось? – удивилась Саша, сев напротив мужчины за стол и глядя, как он ест. – У меня он плохо засыпает и капризничает.
– Ну, он же мужчина, а мы всегда найдём общий язык. – отозвался он, кивнув на её тарелку. – Ты чего не ешь? Бери вилку, не то сам тебя накормлю.
– У меня нет аппетита. Как я не хочу туда идти, слушать все эти пьяные разговоры и ловить жалостные взгляды... – с досадой произнесла девушка.
– Так не ходи, я же тебя не выгоняю. Поешь, и ложись, отдыхай. Я за Данькой присмотрю. – сказал Богдан, взглянув в её глаза.
Сашка поморщилась, нехотя отправив в рот кусочек жареного фарша, но не смогла себя заставить не смотреть на любимого. Его поддержка была ей как живительный бальзам на душу. Ей нравилось наблюдать за ним, как он ест, отхлёбывает из кружки чай, за сменой эмоции у него на лице. И, поддавшись порыву, она накрыла ладонью его свободную руку, тут же отдёрнула, увидев, как он напрягся.
– Пойду... Прилягу. – чувствуя, что ещё чуток и расплачется, пробормотала Сашка, и они одновременно поднялись из-за стола.
Шагнув к ней, Соколовский привлёк её к груди, ласково поглаживая по спине и спутанным волосам. Александра с силой прикусила губу, прильнула к нему, сомкнув на шее руки, и дала волю горьким слезам.
– Блин, так её не хватает. Мне сейчас очень одиноко, Богдан, и страшно. – пожаловалась она, и он чуть отстранился, глядя ей в глаза.
– У тебя есть мы с Даней. Ты не одна, малыш. Я тебя не брошу, моя девочка.
Она ничего не ответила, крепче обняв его, и Богдан, подхватив её на руки, двинулся в другую комнату. Она свернулась на кровати клубком, но, когда он выпрямился, собираясь уйти, тихо попросила:
– Нет. Полежи со мной, пожалуйста. Мы услышим, если Даня проснётся…
Сбросив кроссовки, Богдан улёгся рядом с ней, и Сандра прижалась к нему, уткнувшись лицом в грудь. Ей хотелось просто забыться, не думать ни о чём и хоть чуть-чуть поспать, а завтра наступит новый день с очередными заботами, и она должна быть готова к нему.
— Богдан, у меня с Ильёй ничего не было. Никогда. — заговорила Саша, чувствуя потребность выплеснуть то, что мучило её всё это время, ибо только так она могла сейчас заглушить душевную боль от потери бабушки.
— Сашуль, давай об этом потом… — запротестовал он, но она повернулась к нему, приложив к его губам палец.
— Нет, дай мне сказать. Я всегда, с самой нашей первой встречи, думала о тебе. Да, в восемнадцать я была глупой и наивной, и не сразу разобралась в себе. Меня к тебе безумно тянуло, и я этого боялась, понимаешь? Поэтому и старалась убедить не только тебя, но и всех остальных, что влюблена в Илью. Эти чувства к тебе были настолько сильными и непонятными, что пугали меня. Я была такой дурой, Даня…
Он улыбнулся и, порывисто приподнявшись на локте, неистово приник губами к её щеке.
— Ты не дура, Сашка, не говори так. Ты моя любимая девушка. — уловив, как Александра подалась, чтобы встать, он уложил её обратно и, крепко обняв, шепнул на ухо: — а теперь поспи, моя сладкая. Я никуда не уйду.
Неожиданно зарядили дожди, и город утонул в потоках воды. Серое небо, тусклые, будто разом сбросившие краски улицы, безликие дома и павильоны с яркими вывесками — всё это навевало на Сашку тоску. Начался новый учебный год (последний, самый сложный) , а осень неумолимо выгнала лето, заявив свои права на мир слишком рано.
Данечка был под присмотром няни в доме, за него Саша не беспокоилась – Дарья оказалась надежным человеком, её рекомендовала Анькина приятельница из театра, за ребёнком которой та недавно ухаживала. Стоя под навесом в летней кухне, она набирала Катин номер, чтобы узнать, когда они с Давидом вернуться домой.
Три дня назад уехали погостить у своих друзей в Подмосковье, уговорив Сашку пожить в их особняке, да она особо и не возражала.
У дома притормозила знакомая «шевроле». Услышав о недоступности абонента, девушка сунула телефон в карман джинсовки и, обернувшись к воротам, махнула охраннику, чтобы разблокировал их. Жестом, велев Михаилу уйти, она пошла навстречу гостю, стараясь не подавать виду, как рада его приезду. Богдан протянул ей пять алых роз, и Алекса с удовольствием вдохнула сладкий аромат бутонов.
– М-м, пять роз? Ровно столько лет мы с тобой знакомы! Богдан... Только не говори, что помнишь день, когда мы познакомились! – лукаво улыбнувшись, воскликнула она.
– Помню. Четырнадцатого сентября, ты как раз, из больницы выписалась. – сказал он, и, обняв её, на мгновение прижал к себе, а потом поцеловал в щеку.
– Ух ты, а я думала, что парни такие даты вообще не запоминают! – приятно удивилась Сашка, горя желанием сорвать у него поцелуй и с жадностью разглядывая симпатичное лицо.
– Да я тоже так считал, но, вот видишь, как – то так вышло, что запомнил. – вздохнул он, и оглянулся на двери особняка. – Данька спит? Соскучился по нему.
– Нет, он как раз проснулся, я собиралась купать его. Пойдём?
– Подожди… – остановил её Соколовский, преградив путь.
Александра вопросительно вздёрнула бровь. Со дня похорон Таисии они редко встречались, и поговорить толком возможности не было, и Богдан, как ей казалось, избегал её. А она всё никак не могла набраться смелости и заставить его выслушать, объяснить ему, что никогда его не предавала и все эти годы продолжала безумно любить.
– Илюха приезжал ко мне вчера, и мы… – начал мужчина, но Сандра не дала ему закончить, сердито прищурившись:
– Опять, что ли, подрались?
– Нет. – поколебавшись, усмехнулся Даня, и она заподозрила, что догадка была верна, хотя, видимых следов на его лице не обнаружила. – Поговорили чисто по-дружески, как в прежние времена. За бутылкой мартини.
– Так… – сбитая с толку, вставила девушка, и он улыбнулся.
– Он сказал, что вы так и не помирились. В смысле, вместе не были после того, как ты вышла за меня замуж. Я чувствовал себя настоящим болваном, Сашенька, а если по чесноку, то мне было сегодня трудно приехать к тебе и просить прощения.
– Что же тебя толкнуло на этот геройский поступок? – с бешено заколотившимся сердцем спросила она, ощущая себя так, будто душа освободилась от непосильного груза.
– Знаешь, я приехал, потому что люблю тебя. – шепнул Богдан, и, к её изумлению, рухнул на колени, обхватил Сашку за поясницу и посмотрел снизу виноватым взглядом. – Прости меня, малыш, что сомневался в тебе. Я был таким дураком.
– Соколовский, блин, мать твою, а ну, вставай! – громким шепотом завопила Алекса, шлепнув его по плечам. – с ума сошел, что ли?!
– И где ты таких плохих выражений нахваталась? – рассмеялся он, отряхивая джинсы.
– Сам в курсе, с кем поведёшься… — сдавленно хохотнула она.
– Ну, да, я болван. Знаю. Иди ко мне. – рывком, притянув её к груди, Богдан наклонился, нетерпеливо смяв её податливые губы страстным поцелуем.
Они долго стояли, не замечая заморосившего дождя, и целовались, позабыв обо всём на свете. Сашка была счастлива, её переполняло небывалым восторгом, и она не находила в себе сил разомкнуть руки на шее у любимого. Дождь набирал мощь, переходя в ливень, и холодные струи начали стекать за шиворот, отчего девушка вздрагивала, но продолжала терзать губы Богдана, пока он не отстранился.
– Идём-ка в дом, ты простудишься! – хрипло велел он, и, стянув кожаную куртку, укутал в неё Александру, но упрямица не желала отпускать его и снова прижалась, поеживаясь от озноба.
– Я тебя люблю. – шептала она, целуя его нос и щеки. – Очень сильно люблю тебя, Богдан! Если бы ты не был таким упёртым и верил мне…
– Я тебе верю. – улыбнулся он, подталкивая её к двери. – Да иди же, ты совсем окоченела!
Телефон выскользнул из её рук, плюхнувшись на мокрую подъездную дорожку, и Сашка ахнула, но Соколовский не дал ей вернуться за аппаратом, мягко впихнул в холл и стащил с неё промокшую насквозь куртку.
– Там мой мобильник! – сердито прошипела она, и он обнял её, прижавшись губами к пульсирующей жилке на виске.
– Чёрт с ним, другой купим. Посмотри на меня… – попросил он, и девушка подняла голову, поймав его взгляд. – Ты больше никуда от меня не сбежишь. Никогда. Никуда. Ты меня поняла? А теперь пошли к Данилке, но сначала ты переоденешься в сухое.
– Ага… – только и успела вымолвить она, как он подхватил её на руки и направился к лестнице, ведущей наверх…