Эстель Маскейм - Я говорил, что лучше промолчать?

Я не стану дальше прятаться за маской крутого Тайлера. Ненавижу этого парня. Пусть он идет лесом! Я больше нравлюсь себе таким, каким бываю рядом с Иден – то есть самим собой! Это ведь я, настоящий! Со всеми своими слабостями и трудностями, секретами и проблемами.

Черт с ней, с вечеринкой. Никуда я не пойду. Останусь здесь, с Иден, потому что она мне дороже чужого мнения.

Снова открываю дверь. Иден уже спит. Опускаюсь на пол напротив окна и, прислонившись к стене, любуюсь на нее. Как бы я хотел, чтобы она знала: я здесь, с ней. Готов, если понадобится, сидеть подле нее часами и охранять ее сон.

Наверное, в это мгновение я и осознаю, что люблю ее.

Пятью годами ранее

Я отказался назвать полицейскому Гонсалесу свой адрес, поэтому в конце концов он привез меня в еще более пугающее место: отделение полиции. Уже жалею, что вообще согласился сесть к нему в машину.

Я притулился на стуле у стены, нервно сжимая бутылку с водой, которую мне дал Гонсалес, и испуганно оглядываюсь по сторонам. Мимо меня снуют полицейские. На одном из столов громко трезвонит телефон. По всему помещению витает запах кофе.

Я не признался, кто я такой. Даже не сказал свою фамилию. Как назло, в отделение заехал один мамин сотрудник, адвокат, и сразу меня узнал.

Родителей уже вызвали. Подумать только, им звонят по моему поводу уже второй раз за день! Сначала из школы, а теперь и того хуже – из полиции. Они решат, что я совсем отбился от рук, а я даже не смогу оправдаться. Мама ужасно расстроится, а отец будет в бешенстве.

– Ну, повезло тебе. – Гонсалес заходит в кабинет с чашкой в руках и, присев на соседний стул, отпивает горячий кофе. Искоса поглядываю на него. – Твои родители даже не заметили, что ты сбежал. А могли бы сейчас из-за тебя с ума сходить от беспокойства. Они будут здесь с минуты на минуту.

Потупившись, ничего не отвечаю. Меня мутит от ужаса. Зачем я остановился у этого дурацкого дерева? Надо было дойти до остановки, сесть в автобус и уехать из города.

– Ты в порядке? – с тревогой спрашивает Гонсалес.

Нет, я совсем не в порядке. И я бы все ему объяснил, но как?

У меня ноет все тело, кружится голова. Ощущаю страшную слабость и почти ничего не вижу от еле сдерживаемых слез. Поднимаю голову и смотрю на полицейского. Не могу найти нужных слов, в моем взгляде застыли страх, тоска и отчаяние. Мысленно умоляю Гонсалеса понять, как мне жутко и больно, прочесть это по моим глазам. Я пытаюсь рассказать ему правду – пусть немо, пусть бессловесно. Я так хочу, чтобы он защитил меня, утешил, обещал, что все будет хорошо…

Но Гонсалес молчит: он ничего не замечает. Отвернувшись, смаргиваю слезы и выдавливаю:

– Да.

Полицейский хлопает меня по плечу и, отпив еще кофе, встает.

– Пойду встречу твоих родителей.

Он кивает своим коллегам и исчезает за дверью, а я откидываюсь на спинку стула. Зажмурившись, закрываю ладонями лицо, но случайно дотрагиваюсь до синяков и подскакиваю от резкой боли. Торопливо отдергиваю руки и хватаюсь за волосы. Я растерян, напуган, даже зол. Почему я должен все это терпеть? С каждым днем моя жизнь становится все невыносимей. Чувствую себя все более беспомощным и слабым.

У меня больше нет сил. Я устал постоянно врать, устал все время притворяться, что все хорошо, и выгораживать отца. Надо его остановить. Только не знаю, как выговорить правду…

– Тайлер! – раздается мамин голос. Он звучит словно откуда-то издалека, зато меня тут же обхватывают ее руки. Значит, мама уже здесь, рядом. – О чем ты только думал?! – шепчет она, осыпая меня поцелуями.

Пытаюсь посмотреть на нее, но для этого надо хоть чуть-чуть отстраниться, а мама слишком сильно прижимает меня к себе. Так крепко стискивает меня в объятиях, что трудно дышать. Она словно боится: вдруг я куда-нибудь исчезну.

Оглядываю помещение в поисках отца, чтобы выяснить, сильно ли он рассержен, но его нигде нет. Мама приехала без него.

Гонсалес наблюдает за нами, сложив руки на груди.

– Я нашел Тайлера в Уилшире, на Двенадцатой улице, – сообщает он маме. – Он сидел под деревом. Я решил выяснить, что к чему. Оказалось, он испугался, что вы рассердились на него из-за драки. – Усмехнувшись, он ободряюще подмигивает мне. – Я не догадался, что это ваш сын.

Мама глубоко вздыхает.

– Ох, Тайлер… – Выпустив меня, она осторожно касается моей щеки и заглядывает мне в глаза. Мама еще сильнее встревожена и напугана, чем после звонка из школы. – Никогда больше так не делай!

Уставившись в пол, коротко киваю. Ну вот, опять расстроил маму. Я очень виноват перед ней. Сегодня худший день в моей жизни. Скорее бы приехать домой, забраться в постель и уснуть.

– Спасибо, что нашли его. – Выпрямившись, мама обменивается рукопожатием с полицейским, а потом приобнимает меня за плечи.

Понимаю, что нам пора, поэтому торопливо хватаю свой рюкзак и поднимаюсь со стула.

– И никаких больше драк в школе. Договорились, Тайлер? – улыбается Гонсалес.

Молча смотрю на него. Он хороший человек и искренне хочет мне помочь. Жаль только, что не может. А я не сумел ему все объяснить…

Мама ведет меня к выходу из отделения. По дороге она кивает знакомым полицейским, при этом не замедляя шаг и ни с кем не заговаривая. По-моему, мама очень смущается и торопится поскорее отсюда выбраться. Как только мы оказываемся на улице, она останавливается и, присев на корточки, берет меня за руки.

– Тайлер, как вообще тебе такое в голову пришло? – строго спрашивает она, пристально глядя на меня. – Зачем ты это устроил?

– Потому что вы с папой на меня рассердились, – тихо отвечаю я и, потупившись, изучаю наши переплетенные пальцы.

Мне стыдно, что я доставил маме столько беспокойства. Пытаюсь отойти, но она только крепче стискивает мои ладони.

– Конечно, мы рассердились, Тайлер. Ты же подрался! – Мама зажмуривается и, склонив голову, вздыхает. Несколько мгновений она молчит, словно размышляет над чем-то, а потом открывает глаза и улыбается. – Послушай, иногда мне приходится на тебя ругаться, но это не значит, что я тебя не люблю. Просто я твоя мама. Это мой родительский долг. Так что не надо убегать из дома, договорились? – Она снова сжимает мои руки.

– Ладно. – Я нервно сглатываю и решаюсь задать вопрос: – А где папа?

Конечно, я вздохнул с облегчением, когда понял, что отец не приехал за мной в полицию. Но вдруг он так разозлился, что не желает меня видеть?

– Дома, с твоими братьями. – Мама поднимается с корточек. – Папа, конечно, недоволен, что ты ушел из дома без спроса. Я сказала ему, что ты в гостях у Дина. Папа понятия не имеет, почему ты так поступил, и давай оставим это между нами. Ты же знаешь, какой он заботливый, как старается тебя защитить.

Изумленно таращусь на маму. Что она такое говорит? Если меня и надо защищать, то только от самого отца! Мама и правда ни о чем не догадывается. Именно этого я и добивался. Боялся причинить маме боль, поэтому скрывал от нее выходки отца. До сих пор у меня неплохо получалось хранить все в секрете. Но это так тяжело… Мама и братья будут страдать, если правда всплывет наружу. А если нет, страдать буду я. Замкнутый круг…

– Мама… – шепчу я.

Она прекращает рыться в сумочке в поисках ключей от машины и выжидательно смотрит на меня, а я молчу. Каждый раз, когда я, набравшись смелости, собираюсь во всем признаться, слова застревают у меня в горле. И я снова не решаюсь рассказать маме, что происходит. Как и Гонсалесу.

– …я очень устал, – заканчиваю я.

– Вот и хорошо. Как только приедем домой – сразу отправляйся в постель.

Чувствую, как заныло сердце. Родная мать не распознает отчаяния в моем голосе, на замечает страха в глазах, не обращает внимания на синяки. Даже когда я безумно хочу, чтобы она обо всем догадалась.

Наши дни

Несколько часов я остаюсь возле Иден, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Я раздвинул шторы и гляжу в окно. Вечеринка на пляже в самом разгаре. У сцены – огромная толпа танцующих. Если прислушаться, можно уловить отдаленные звуки музыки. Ночь сверкает яркими огоньками.