Наконец она затихла, открыла глаза и тяжело вздохнула.

– Люблю тебя… – прохрипела она.

– И я тебя, – но Алиса его уже не слышала. Веки девушки закрылись, хриплое дыхание оборвалось. В комнате внезапно стало очень тихо.

И тогда Аравин услышал позади себя горестное рыдание.

Он резко обернулся и увидел зарёванную девчонку в дверном проеме. Ту самую, которая открывала ему дверь.

– Она ум-мерла? – безнадежно спросила малявка, всхлипывая.

Егор не хотел ей отвечать. Он не хотел произносить эти слова вслух. Ему хотелось прогнать прочь эту нищебродку и посидеть у тела сестры еще немного. Поэтому он молчал.

Он отвернулся. Но его снова потревожили.

В комнату ввалилось пьяное тело. Мужчина лет сорока, шатаясь, проковылял к постели, на которой лежала Алиса.

– Все? – спросил он. И этот вопрос выражал полное равнодушие. Подводил черту, не более.

В груди Аравина вновь вспыхнула ярость. Кулаки зачесались, просясь съездить по отвратительной роже пьянчуги. Но он подавил в себе это желание. Не здесь и не сейчас.

Он встал и, смерив сожителя сестры свирепым взглядом, рыкнул:

– Вышел!

Повторять не пришлось, пьянчуга оказался сообразительным. Он покинул комнату намного проворнее, чем входил в нее.

Аравин достал из кармана телефон.

– Она мертва, – сухо сказал он в трубку. – Организуй все, что нужно. Я хочу забрать ее сегодня же.

Коротко. По факту. Только фразы, как будто не его. Словно кто-то другой здесь сейчас стоит. Не Егор. И не его сестра лежит мертвая. Осознание придет позже.

Тем временем девочка подошла к кровати и протянула руку к все еще влажному лбу Алисы.

Аравин хотел отдернуть ее. Но вновь сдержал себя, понимая, что именно девочка ухаживала за его сестрой. В комнате было чисто, несмотря на давно порванные обои и дырявые половицы. Постель застлана чистым бельем. На столе остывающий суп и кусочек хлеба, которые так и не отведали. Все аккуратно, на маленьком подносе.

Занавески на окне нет, но оно закрыто белым ватманом, на котором кто-то умело нарисовал простым карандашом зимний пейзаж. Подоконник облезлый, но чистый.

– Ты правда заберешь ее? – голос девчонки звучал испуганно. Она больше не всхлипывала, только щеки оставались влажными и румяными.

Егор не ответил, лишь смерил ее пустым взглядом.

– Можно мне прийти на похороны?

В этот раз он кивнул.

– Она часто о тебе говорила, – поделилась девчонка. – Когда он не слышал, – последняя фраза произнесена очень тихо, словно она чего-то опасается.

– Он? – наконец отреагировал Аравин.

– Мой отец, – в этой фразе улавливалось только отвращение. Девочка даже поморщилась.

– Как тебя зовут? – спросил Егор, вспоминая последние слова сестры.

– Стася.

Так вот о ком была просьба Алисы.

Но он совершенно не хотел ее выполнять! Не хотел забирать отсюда что-либо или кого-либо! Только Алису! Зачем ему эта обуза в виде депрессивной малолетки? Ясно, что она к своим годам дерьма нахлебалась. И рано или поздно оно из нее попрет. Это отпечаток на всю жизнь. По себе знает. Только ему ринг помогал справляться со своей агрессией. А дома ему нужна тишина и одиночество.

И все же Аравин попросту не мог проигнорировать последнюю просьбу сестры. Как же много он хотел для нее сделать! И не успел.

– Поедешь с нами, – сказал он, прокашлявшись, исправился: – со мной. Алиса так хотела.

В конце концов он потом решит, что с ней делать.

Егор планировал, что уедет отсюда не один. Но никак не предполагал, что забирать будет мертвую сестру и незнакомую девчонку.

– Это не обязательно, – возразила Стася, упрямо вздернув голову и вульгарно шмыгнув носом. – Я же знаю, ты не хочешь, – но в строптивом голосе слышалась надежда. – Да и отец меня не опустит.

Мужчине отчаянно хотелось согласиться с доводами девочки. Но он не мог.

– Твой папаша уже спит. Вон храп на всю квартиру.

Стася прислушалась и кивнула.

– Завтра, когда он проспится, мой адвокат решит с ним все дела. Отказ от родительских прав и попечительство. Все законно.

– Купишь меня, как лошадь? – в детском голосе так много возмущения.

Аравин негромко хмыкнул.

– Сдалась ты мне… – откровенно ответил он. И тут же добавил: – Если бы не она.

Девочка машинально повела за его взглядом и снова всхлипнула.

– Сколько тебе лет? – спросил Егор. Слушать ее рыдания не было сил. Самому тошно.

– Пят-над-цать.

– Собирай вещи, – ему так необходимы еще пара минут наедине с сестрой.

– Ты не с-сказал, ч-что собираешь-ся со м-мной делать? – не унималась Стася.

Он смерил ее серьезным, но в тоже время отстраненным взглядом:

– Я куплю тебе новую жизнь.


Глава 1

Здравствуй мир, в котором я нужен кому-то.


В котором я буду жить, жить, а не как будто.


Буду делать добро и это добро в тайне хранить.

© Баста feat. Полина Гагарина - Ангел Веры

Год спустя

Стася вышла из школьного автобуса и, попрощавшись с одноклассниками, пошла вдоль улицы к своему дому. Дому, в который она с удовольствием возвращалась. Где было всегда уютно и тепло. Где ее ждали. О ней заботились.

Девочка медленно привыкала к новой жизни.

Поначалу все казалось странным и непривычным. Ворчливая бабушка Аравина Александра Михайловна и вечно снующая по дому прислуга. Учеба в гимназии, новые одноклассники и новые учителя. После уроков репетиторы по рисованию и английскому.

Жизнь стала более насыщенной. Настоящей. Без голода, усталости, грязной работы за копейки. Она просто училась, впитывая в себя знания как губка. Наверстывала все, что когда-то упустила. Ее мало волновало, что она была на год старше своих одноклассников. Комплексов это у нее не вызывало. Она, как и все ее сверстники, готовилась к взрослой жизни, к поступлению в хороший ВУЗ, потому что была уверена, что Аравин ей это обеспечит. Пускай он ни разу не навестил ее за этот год, но зато исправно переводил деньги на ее счет, оплачивал школу и репетиторов. В конце концов фактически именно он кормил и одевал ее.

Иногда Стася слышала, как Александра Михайловна разговаривает с Егором по телефону. Она делилась успехами Стаси. И при этом умалчивала о проступках. Прямо говорила, когда нужны были деньги. Именно она настояла, чтобы девочка ходила в художественную школу. Заявила, что у Стаси настоящий талант.

Девочка рисовала сейчас часто. Был запал и свободное время. Рисуя, она выплескивала на бумагу свои эмоции – злость, раздражение, печаль и радость. Это помогало навести порядок в голове.

Она только училась радоваться простым мелочам, отпускать страхи, наслаждаться каждым моментом. При этом быть терпимее к другим людям.

Александра Михайловна никогда не смотрела бои Егора. Ей не нравился бокс в целом. И еще больше не нравилось, что этим занимается ее внук. Стася же внимательно следила за его карьерой. К этому ее приучила Алиса. И без этого уже никак. Девушка знала про Аравина буквально все. Она боготворила его!

И завтра они увидятся. Повод грустный – годовщина смерти Алисы.

Подул северный ветер и снежные хлопья лениво посыпались на непокрытую голову девочки. Она набросила капюшон пуховика и запахнула ворот плотнее. Предвидя ворчание Александры Михайловны по поводу шапки, Стася улыбнулась.

Она свернула с дороги на обочину. Ярко-красные угги мягко утонули в белоснежном снегу, и девушка беззаботно взбила снежную крупу ввысь. Странное зрелище она сейчас являла, шагая по колено в снегу, в то время как можно было идти по вычищенному тротуару.

А она просто очень любила снежную зиму. Даже тогда, когда у нее не было теплой одежды.

Ей казалось, что снег приносит перемены.

Стася сунула в ухо наушник. Плеер у нее не выключался никогда. И сейчас там звучала Iowa: «Только улыбайся, улыбайся. Невесомости поверь и отдайся.