Ух…. кажется он закончил свою пламенную речь. А я все пытаюсь ее разложить по полочкам и понять. Что Все Это Было!?
А Макс ждал моего ответа.
Что не так у этого человека!?
То в любви признается, то в грязь лицом швыряет. Какие отношения нас ждут? Американские горки? Но выдержу ли я это?!
А с другой стороны, не попробую — не узнаю.
— Т. е. ты снова предлагаешь начать все с чистого листа? Без недовольства, недосказанности, лжи и неверности?
Делает шаг ко мне, затем останавливается и смотрит внимательно в глаза.
Что он там, интересно, ищет?
— Ты еще что-то скрываешь от меня?
Я усмехнулась. Да, Макс и в Африке Максом останется.
— Нет. Просто хотела понять… все что ты мне сейчас сказал… это все были твои мысли или тебе помогли это все осмыслить и сказать мне.
— Мои.
Я недоверчиво посмотрела на него.
— Ну т. е. мои и мне немного помогли.
— Так я и думала. Ты все еще зол на меня, за то, что я хотела отдать Юлика чужим людям. — Он хотел что-то сказать, но я быстро продолжила, — Но я не буду просить у тебя прощение за это. И если, мы хотим начать все заново, то хочу сразу предупредить, Если ты меня хоть один раз этим попрекнешь, хоть сейчас или же когда ему будет пять или десять лет, я тебя не прощу и мы тогда с тобой точно расстанемся.
— Доминика, я…
— В порыве ссор или твоего крайнего недовольства, — продолжила я, — или вдруг у тебя не будет настроения, мне все равно. Эти слова будут означать, что между нами все кончено.
— Договорила?
— Пока, да.
— А теперь меня послушай. Я все понял. И уже не виню тебя ни в чем. Что касается всего, что ты надумала и делала в тот период, когда была беременна, все останется в прошлом. Ты переживала нашу разлуку, дай досказать. — хотела возразить ему в слове «разлука», но он не дал, дождался пока я успокоюсь и продолжил, — так вот, все твои действия в период того времени, когда ты считала что я тебя предал, изменил и бросил, и мое отношение к этому, высказанное тебе в негативной форме… давай это останется в прошлом. А с сегодняшнего дня, — посмотрел на часы, — уже первый час ночи, мы с тобой начинаем все с начала.
И как у него все это получается…так красиво говорить!?
М А К С И М И Л И А Н
Ну… давай же, Доминика, решайся.
— Позволь перед ответом, я у тебя кое-что спрошу.
Что она хочет узнать… вроде я все ей сказал… все как и репетировал… было бы смешно, если бы не было так грустно. Да, репетировал свою речь! А что мне оставалось!?
И отец, и Кеша… да блин, даже малой со мной решили поговорить на счет Доминики и того, что я ей наговорил.
Отец говорил, что она еще молодая, обиженная на меня, плюс ко всему шалили гормоны на фоне беременности.
Кеша говорил, что я последний мудак. Даже после того, как я его избил, не побоялся и решил со мной поговорить. Сказал, что все делал в моих интересах. Что если бы не думал обо мне, то и не поддерживал бы ее и моего сына. Просто ждал подходящий момент, что бы все рассказать. Ему не хотелось терять доверие Доминики, но в то же время тяготила ложь. И он искал во мне хоть какое-то проявление чувств к ней. Но не находил, вот и молчал. Но сказать планировал в скором времени.
Малой вообще выдал!
Начал напоминать, что я вытворял, после того как она ушла. Со сколькими я бабами перетрахался, как напивался и буянил. Фактически, только малой и знал, о моих чувствах к ней. Т. к. все время находился рядом.
Отец и Кеша в это время раскручивали бизнес в Москве. А вот Валентин, был рядом как юрист, помогал провернуть все сделки и курировал всю документацию.
И в свободное от работы время наблюдал за моим разгульным образом жизни. Я мало спал тогда, работы было много. Но как только появлялась свободная минута, все мысли уходили к ней. И что бы опять от них избавиться цеплял телок, приводил на квартиру и нашими телодвижениями и их стонами, не давал Вальке спать. Он уходил, ругаясь на меня и на них, что велись на меня.
Иногда телок не хотелось видеть, хотелось видеть только ее….вот тогда я пил, а после Валька выслушивал, как мне хреново. Что хочу Доминику вернуть, но пока нет возможности этим заняться. Надо дела разрулить. Жаловался на Леху и его самодеятельность.
В общем, Валька мне все припомнил. И со словами «или же она должна была себя так же вести, как и ты что бы забыть!? Тогда бы ты ее понял? И не возмущался бы так, как возмущаешься сейчас! Если бы она по клубах с мужиками разными сношалась, да коктейлями накачивалась тебя было бы проще!? И ты бы ее простил и понял бы?»
И я понял.
Понял, что не должен был так на нее наезжать. Что каждый страдает так, как умеет. Я пил и по девкам шлялся. А она тихо страдала, не могла забыть предательства. Хотела себя всячески отделить от меня, а малыш все карты ей спутал. И стал живым напоминанием меня. Вот она и подумала о том, что бы отдать его нуждающимся в детях, семейной паре. Но, слава богу, что одумалась и оставила его. Моя девочка!
Еще и Леха оказывается все подстроил для нашего воссоединения.
В общем, я понял, что мне никак нельзя ее отпускать. Не из этого дома, ни из своей жизни.
— И еще, хотел поблагодарить тебя.
Она не понимает о чем я. Удивлена моим словам.
— За имя, которое ты дала малышу. Юлий. Ты же это из уважения к моей матери сделала?
Она улыбнулась.
— Просто я помнила с какой теплотой ты говорил о маме, о ее любви к языку. К ее выборы имен для всех вас. И мне показалось, что ты бы тоже хотел продолжить эту традицию.
Я сделала быстрых три шага в ее направлении, схватил за плечи, поднял до своего уровня и впился в ее губы поцелуем.
Девочка моя все же думала обо мне в то время и хотела сделать приятно. Проявила уважение к памяти о моей матери, назвав моего сына именем латинского происхождения, как это делала моя мама. Хотя, зная ее, возможно, к внукам она бы применила другую теорию и начала бы называть их греческими именами или еще какими нибудь. У матери была буйная фантазия и неуемный оптимизм.
Дверь с размаху распахнулась и ударилась о стену. На этот звук мы и отвлеклись с Доминикой.
В проеме двери стоял Валентин немного взволнованным.
— Мне конечно жаль вас прерывать, но, Ника. там Юлик проснулся и плачет. Лайма никак не может его успокоить. Может поднимешься?
Доминика сразу напряглась и хотела ринуться к выходу из кабинета, но я все так же держал ее за плечи, не отпуская.
Она с не до умением перевела на меня встревоженный взгляд.
— Позволь мне пойти с тобой.
Недоумение сменилось удивлением, а потом одобрением и улыбкой на лице.
— Да, конечно. Побежали?
И мы побежали, взявшись за руки по коридору, по лестнице и до дверей гостевой комнату.
Первой зашла Доминика, вслед за ней прошел в комнату и я.
Юлий был на руках у Лаймы и она напевала ему колыбельную и укачивала на руках.
Но малыш не успокаивался и продолжал плакать. Глаза у него были закрыты, и создавалось впечатление, что он плачет во сне.
Доминика подошла к подруге и забрала ребенка. Начала ходить по комнате и так же напевая какую-то колыбельную малышу.
Лайма кинула на меня недовольный взгляд, а после получив одобрение у Доминики, покинула комнату.
Юлик понемногу начал успокаиваться. А я с восторгом смотрел на эту девушку и понимал, что начинаю любить ее еще сильнее.
Но вот через минут десять, когда она продолжала все так же расхаживать по комнате и успокаивать малыша, я понял что ревную ее к ребенку! Потому, что за все это время она не посмотрела на меня ни разу!!! Все ее внимание забрал он!
Да что же это происходит со мной!?
Если так пойдет и дальше, у нас все закончиться не успев начаться.
Наймем няню. Пока ребенок такой маленький, он будет занимать все время Доминики, а для меня у нее его не будет. А я так не хочу.
Няня- это выход. И как раз избавлюсь от назойливого и неприятного присутствия ее подружки. Спасибо ей за помощь, конечно. Но теперь, мы в ней не нуждаемся. У Доминики и Юлика сейчас есть Я, и Я за всем прослежу. Что бы все у нас было на высшем уровне!
Ребенок начал сопеть носиком и наконец перестал плакать. Доминика улыбнулась и наконец посмотрела на меня. В ее глазах отражалась материнская любовь и теплота. А еще, она была счастлива. Я определенно видел радость в ее глазах.