Эльвира Осетина - Я ненавижу тебя! Книга первая

И Маша, конечно же, согласилась.

Маша долго лежала в темноте с открытыми глазами. Она понимала, что очередной сон принесет очередное воспоминание, да и выспалась она, похоже, днем, после приступа.

Маша любила родителей, но порой их забота и любовь доходила до абсурда. В голове она прокручивала слова матери: «Лена, бросай ты его, подавай на развод бери ребенка и поехали домой!»

Маша была в шоке от слов Елены Васильевны. Как можно предать родного человека, с которым ты прожил больше одиннадцати лет? Неужели она бы точно так же сделала с отцом? Бросила бы его в тот момент, когда он больше всего нуждался в помощи?

На что мать ответила, что это совсем другое, они серьезные взрослые люди….

«А я до сих пор лялечка маленькая? И это в тридцать то лет?» — почти закричала она на мать после таких слов.

И та сразу же перевела тему на деньги.

Маше порой казалось, что мать вообще не заметила, что она стала взрослой женщиной, у которой семья и ребенок.

Да еще и это сравнение Сергея с ее дедом…отцом матери…, который упек бабушку в лечебницу.

Сережа никогда бы с ней так не поступил! Почему нужно теперь всех сравнивать со своим отцом?

Эти ее страхи….

Маше даже пришлось согласиться взять деньги, лишь бы мать уехала… Было бы не плохо, если бы она осталась и помогла с Леной, но Маша понимала, что тогда мать будет каждый день мучить ее своими проповедями, а ей и так последнее время приходится несладко.

Маша вздохнула и перевернулась на бок. На глаза попался белый пакет, который она забросила в комнату, чтобы Лена до него не добралась и уж тем более, не дай Бог, мама.

Да уж, если бы мама увидела то, что находится в пакете…

Маша мысленно хмыкнула, ей даже представить было сложно, как бы она отреагировала. Елена Васильевна была преподавательницей еще старой закалки совковых времен и Маша порой думала, что растет в семье пуритан.

Когда она училась в университете, то чувствовала себя такой отсталой, что даже стыдно было. А когда она смотрела порно с подругами в кино, то не знала, куда глаза деть, а выходила из кинотеатра красная, как помидор.

А как ей перед Сергеем было стыдно, что она девственница. Не знала, куда глаза деть, в их первый раз. Ведь по разговорам девчонок в их группе, она слышала, что мужчины терпеть не могу неопытных. Вот и начала тогда просвещаться, переступая через собственную стыдливость, ходить по кинотеатрам. Не смотреть же порно дома у Виолетты Юрьевны, маминой подруги, у которой она жила, пока не вышла замуж за Сергея?

Маша грустно улыбнулась, вспоминая о том, как тяжело им было в самом начале. Два студента, оба приезжие. Если бы не Виолетта Юрьевна, выступившая поручителем в банке, не видать бы им этой квартиры и ютились бы они всю жизнь по коммуналкам….

Хорошая была женщина, и строгая и мудрая. Маше казалось, что она всегда будет, как кремень, вот только три года назад, она умерла прямо во сне, от сердечного приступа.

— Она бы наверняка, нашла выход из этой отвратительной ситуации, — прошептала Маша.

А потом одернула себя. И даже разозлилась:

— Взрослая женщина называется, чуть что, сразу лапки к верху задираю, и в обморок падаю! — сама себе гневно прошептала она.

— Хватит ныть!

Маша встала, включила свет и подошла к пакету. Вытащила из него две копии трудового контракта, пробежалась по обоим глазами. И найдя в сумке ручку, поставила свою подпись.

Затем вытащила упаковку с одеждой горничной. И расправив платье на гладильной доске, прошлась по нему утюгом.

К платью прилагался белый ажурный чепец и такой же белый ажурный фартук, а так же черные чулки, и даже туфли на высоком каблуке. Причем размер был четко по ее ноге.

Маша не стала задумываться об этих мелочах, она оделась и подошла к зеркалу.

— Да уж… — только и смогла вымолвить она.

Платье было очень коротким, еле прикрывающим ее попу, с белой ажурной нижней юбкой, но стоит ей наклониться, или поднять руки вверх, как нижние девяносто сразу оголялись. Еще и тугой корсет, подчеркивающий ее узкую талию и выпячивающий ее грудь напоказ. Белый ажурный фартук в теории призванный вроде, как прикрывать ее, но он наоборот умудрялся ее еще больше подчеркивать.

Плечи были голые. А на шее висела черная бархотка. Чулки в крупную сетку с черными бантиками спереди.

В сочетании с ее распущенными ярко-рыжими волосами, смотрелось жутко вульгарно… но в то же время безумно сексуально.

Маша покрутилась перед зеркалом, ощущая себя самой настоящей проституткой.

Она встала в развязной позе, как это делали проститутки в кино. Одну ногу отставила вперед, руки оперла в бока, грудь выпятила, а подбородок подняла вверх. Маша с вызовом посмотрела на себя в зеркало.

— Ладно Лисовский, мы еще посмотрим кто кого! — сказала она своему отражению, шепотом, чтобы не дай бог не разбудить мать, и пошла раздеваться.

Завтра будет очень сложный день, а ей нужно очень много сил, значит надо, как следует выспаться.

Где-то в глубине души, та самая влюбленная во Влада глупая девчушка, захлопала в ладоши, от невероятной радости, что она теперь такая красавица, и Влад в нее сто процентов влюбиться.

Но Маша опять отмахнулась от этой дуры, вновь мысленно отделяя себя от нее. И с удовольствием поняла, что непонятно откуда взявшаяся глупая радость и надежда исчезли.

А в сердце стынет холодный лёд.

Через себя преступая…

Одежда новый образ несёт.

В эмоциях взрыв.

Подъём и падение -

Крылья, раскрыв,

Свободною птицей,

Над собой воспарив.

Рука в руке,

И затемненье,

В голове.

Нет тормозов,

И нет преград,

Такой судьбе,

Уже не рад.

И спрятав боль за каменной стеной,

Прими себя такой, прости и отпусти,

И руку протяни другому,

Кто остался за стеной.

Герман смотрел на монитор в комнате охраны, наблюдая за не шевелящейся девушкой, вот уже больше пяти минут.

— Давно она там? — обратился он к подчиненным, продолжая смотреть на Мирову.

— Со вчерашнего дня, уже двенадцать часов, почти.

— Хм….

Герман прищурился и внимательно обвел взглядом всех мужчин.

— И кто ее вчера обыскивал?

— Мы все.

Герман приподнял брови вверх.

— Углубленный досмотр?

— Да, — ответил кто-то из мужчин.

— Хм…

Герман потер подбородок, и продолжил пристально смотреть в камеру.

— А Владислав Викторович, присутствовал?

— Да.

Это был очень важный вопрос, и Герман не зря его задал. Влад никогда не присутствовал на подобных обысках. Потому что всегда был шанс, что человек не виноват, а Лисовский с ним потом испортит отношения. Влад всегда действовал очень осторожно и хитро. Когда ему же выдвигали претензии, то он делал честные глаза и всю вину спихивал на своего начальника СБ. И Герман уже привык, что вся ненависть достается ему, а Влад постоянно ходит чистенький. Но в этот раз, Лисовский повел себя по-другому. А это значит, что либо он был уверен на все сто процентов, что девушка виновна, либо….

— И кто же напомнил Владиславу Викторовичу о том, что его гостей нужно обыскивать? — как бы между делом спросил он, прекрасно помня о том, что Влад наверняка будет искать «виноватых» уже после.

Лисовский ведь никогда не ошибается…. А хорошими кадрами начальник СБ не любит разбрасываться.

«А девушка, так и не пошевелилась», — мысленно отметил он.

— Я-а, — несмело ответил Дмитрий, уже предчувствуя проблемы.

Герман еле сдержался, чтобы не хмыкнуть.

— Возьми ка Дима отпуск на пару недель, и надейся, что Владиславу Викторовичу просто будет не до тебя, и он забудет о том, что это ты его надоумил устроить личный досмотр.

— Но ведь я все делал по инструкции, — опешил парень.

— А тебя никто не в чем и не обвиняет, Дима, — ухмыльнулся Герман удивленному парню. — Это я тебе просто совет даю, как хорошему и исполнительному работнику, но ты, конечно, можешь им и не воспользоваться, дело-то твое, — и начальник СБ, тут же вновь переключил свой взгляд на экран, забыв о парне. Если мозг есть, поймет, а нет, значит и хрен с ним, слишком глупые люди ему в штате не нужны. — Давно она спит?