А я возвращаюсь в кухню. И воспоминания снежной лавиной атакуют память. Пять лет назад все было иначе. Пять лет назад я возненавидела все свои дни рождения. И Новый год мы не праздновали. Потому что каждый год получала поздравительные открытки, перевитые черной ленточкой.

Выдыхаю, покосившись на шампанское в центре стола. А, плевать. Хотела, чтобы сегодняшняя ночь стала особенной. Надеялась, что сегодня все изменится, потому что кое-что изменилось в моей жизни. Но, похоже, праздновать я начну еще до приезда мужа. Что ж, для храбрости не помешает. Не каждый день выпадает шанс потерять все. Снова. Открываю бутылку, наливаю бокал. Шампанское фырчит легкими пузырьками, игрится в хрустальном бокале. Усмехнувшись, выпиваю залпом. Еще один. Усаживаюсь на подоконник, прихватив с собой мандаринку.

Пять лет назад полиция выяснила, что Маша покончила с собой. Повесилась каким-то странным образом – следователь объяснял, но я так ничего и не поняла. Тело обнаружила ее сестра. В тот вечер она заехала к сестренке познакомить с новым ухажером. Им оказался Федька. Обнаружив Машу, ее сестра с ходу обвинила Игоря. Тогда же вдвоем они перевесили уже мертвую девушку и придумали план, как подставить Игоря. Они оба мстили Игорю: одна за загубленную жизнь сестры, другой за ущемленное самолюбие и сломанные ребра.

Сестру Маши посадили, а Федьку отмазал отчим. Уже позже я узнала, что папа поставил компаньону условие: тот поможет получить Федьке условный срок, а Федьке навсегда исчезнет из города, страны и моей жизни. И вроде все так вышло, пока не пришла первая открытка от Федьки. Я получала их три года. А потом Игорь купил дом и убедил меня, что все будет хорошо. А сегодня я реально струхнула. И как же хорошо, что это всего лишь мои страхи. Один из немногих оставшихся.

Есть еще один. Полгода назад в моей жизни появился удивительный человечек. В тот день я ездила в приют, которому помогает отец, и познакомилась там с чудным мальчуганом. Даже не так. Я просто влюбилась в него с первого взгляда. В него и его маленькую сестренку, уплетающую кашу из бутылочки, уверенно поддерживаемой старшим братом. Я сразу поняла – они мои. Вот так легко и просто. Уже позже, знакомясь, я узнала, что мальчугана зовут Макар и ему семь лет. Вихрастый темноволосый с не по-детски проницательным взглядом рыжих глаз, он смотрел исподлобья и вечно хмурился, но после двух недель нашей дружбы начал улыбаться. А еще через месяц он начал выходить меня встречать с сестренкой на руках. Малышка Соня была похожа на брата лишь глазами цвета золота. В свои два годика у нее были пшеничные кудрявые волосы  до самой попы (воспитательница говорила, что Макар сам ухаживает за девочкой и не позволил ее остричь, когда они попали в приют), озорные ямочки на щеках и дивную улыбку. И она не разговаривала. Замолчала в тот день, когда ее ударила пьяная мать. В тот же день Макар забрал сестру и пришел в приют, потому что, кроме матери-алкоголички у этих детей никого не было. Потому что теперь у них есть я, готовая на все ради них. На все, чтобы забрать их из приюта, потому что сердце рвется к ним каждую минуту. И я очень хочу познакомить с ними Игоря. Без него мне их не отдадут. Без него я не смогу. Он нужен мне. И Макар с Соней мне нужны. Они – моя семья. И мне страшно даже представить, что будет, если Игорь откажется их усыновить.

Гляжу на часы. Игорь должен вот-вот приехать.  Спрыгиваю с подоконника, ополаскиваю бокал и выхожу в коридор, когда за окном вспыхивает свет фар и в ворота въезжает внедорожник. Задумчиво хмурюсь, не понимая, почему Игорь вернулся на джипе, хотя должен был забрать из мастерской Лупоглазика, который две недели назад немного пострадал на треке. Ох, как бесновался Игорь, увидев примятый бок моего птенчика! Орал, что больше не пустит меня за руль даже под дулом пистолета. Я стоически выдерживала атаку, винилась, объясняла, что там не так уж много и повреждено, пока не наткнулась на янтарный взгляд, до краев наполненный тревогой. Он испугался за меня. И плевать ему было на машину. И это в который раз согрело сердце. Но ключи он все же у меня отобрал и машину на СТО отогнал сам. А сегодня должен был забрать, но почему-то вернулся на другой, хотя механик убеждал, что машинка в порядке уже.

Так, в раздумьях, я кутаюсь в пальто, натягиваю унты и выхожу на крыльцо. Игорь выбирается из машины, приветственно машет рукой, широко улыбаясь. Обходит машину, открывает заднюю дверцу и ныряет в салон. Я спускаюсь по ступеням. Иду по вычищенной от снега дорожке. Как вдруг Игорь распрямляется и разворачивается ко мне. У него на руках, обхватив его ручками и ножками и положив головку на плечо, спит Сонька. Моя Сонька! Не может быть! Я замираю, не веря собственным глазам. Следом за Игорем из машины выпрыгивает Макар: шапка сдвинута на бок, куртка распахнута, глазенки сонные, но счастливые. А в маленьких ручках игрушка, перевязанная красным бантом.

Ноги подкашиваются, а по щекам скатываются слезы. Еще немного и я бы рухнула наземь, но Макар оказывается рядом, обнимает за талию и носом утыкается в мой живот. Всхлипываю, прижав мальчика к себе так крепко, чтобы поверить наверняка – это не сон.

— С Новым годом, — Игорь целует меня в висок. Я лишь киваю, не в силах что-либо произнести.

Подхватываю на руки Макара. Тот улыбается широко, вдруг становясь похожим на веселого Игоря, как будто…

— Они наши, Маруся, — снова угадывает мои мысли Игорь.

И, подмигнув довольному Макару, обнимает меня, прижимая к своему боку. Я слышу тихое дыхание нашей дочери и смотрю на нашего мальчика, не веря собственному счастью. Он протягивает мне тряпичного медведя, которого смастерил сам, и вмиг становится серьезным.

— С Новым годом, мама.

— С Новым годом, сыночек.


КОНЕЦ