— Значит так, ты сейчас идешь на кухню и нормально завтракаешь. Кофе и блинчики на столе. А я тем временем иду к себе, принимаю душ, переодеваюсь и везу тебя в институт. Все ясно?
Киваю, как завороженная, с трудом подавив острое желание отдать честь. Ишь раскомандовался, грозный начальник.
— Ну и чего стоим? Дуй на кухню. Живо!
— Есть, товарищ генерал! — шутливо козыряю, не удержавшись. Но на пороге замираю. — Там за дверью Розетта, — предупреждаю.
— Прорвемся, — отмахивается Игорь. Как именно он намерен прорываться мимо фурии Розетты я предпочитаю не видеть. Впрочем, ошеломленное лицо подруги говорит само за себя: прорыв прошел без потерь. По крайней мере, со стороны моего веселого соседушки.
— Это…не…Фред, — не сводя загипнотизированного взгляда с входной двери, выдыхает Розетта.
— Определенно не он, — соглашаюсь с подругой, пряча улыбку в чашке кофе.
— А…кто? — она все-таки садится на стул и переводит на меня потрясенный взгляд. Кажется, даже ее медные волосы потускнели от пережитого, судя по ее выражению лица, шока.
Пожимаю плечом.
— Лупоглазик.
— Лупо…кто? — ее и без того большие глазищи превращаются в блюдца. А на лице – все тоже потрясение.
— Лупоглазик, — повторяю с улыбкой. И я вижу, как она начинает понимать, о ком речь. Понимает и восхищается. И вот уж наверняка не мной. Да что с ней такое? Как будто мужиков никогда не видела, ей-богу! Это меня злит, и аппетит пропадает, как и все веселье. Что такого в этом мужике, что даже моя Розетта реагирует на него так, словно я не переспала с ним, а луну с неба достала, как минимум?
— Мари, я в шоке, — отмирает, наконец, Розетта и нагло отпивает кофе из моей чашки. — Какой самец. Ммм, — и облизывается, как самая настоящая кошка. Рыжая и бесстыжая. Да что же меня на котов прям с утра тянет: все какие-то сравнения, аж жалко бедных четвероногих.
— Так все, хватит! — встаю резко, злясь еще больше. Сижу тут как послушная дура и дожидаюсь благородного соседа. Дудки ему! Сама доберусь, а то возомнит себе еще. А нечего! Подумаешь, переспали. Это еще не дает ему никакого права мне указывать. — Ты на машине?
Подруга кивает.
— Отлично. Тогда поехали.
Уже в салоне уютной «Daewoo Matiz» Розетта со смехом выдает:
— Ты молодец, подруга! Мужик что надо, — она поднимает верх большой палец. — Я очень за тебя рада. Надеюсь, тебе понравилось?
Я лишь фыркаю в ответ. Понравилось еще как. От мгновенно нахлынувших воспоминаний становится жарко. Подруга понимающе улыбается. Но едва мы выезжаем из двора, как телефон пиликает входящим сообщением:
«Поиграем в кошки-мышки? Не вопрос. Только ночью не жалуйся, сладкая».
И не нужно гадать, кто отправитель. Вот только хрен тебе, а не ночь, соседушка. Сегодня ты в пролете. И, улыбнувшись, собственной стойкости, утыкаюсь в окно, настраиваясь на предстоящий экзамен.
Глава 5.
5. Декабрь.
Театр абсурда – слишком литературное определение тому, что именуется экзаменом в стенах нашего "храма знаний". Вернее будет – психушка. А все так серьезно начиналось: первая пятерка студентов, дрожь коленей и нервное подрагивание пальцев при вытягивании билетов. И суровый голос Тимофея о положенных двадцати минутах на подготовку. Впрочем, мне не страшно. С тех пор, как нашего деловитого и крайне строгого препода ОПД, в расписании значащимся как «Основы предпринимательской деятельности», мне довелось повстречать на сходке стритрейсеров – уважения к нему прибавилось, а страх понизился на пару градусов, чего не скажешь о его предмете. Да и вообще вся затея учебы на экономическом факультете была идиотской, но папиной, а значит не подлежащей оспариванию. Приходилось мириться, пока мои любимые родители не родят наследника. А то к бизнесу у меня вот совершенно душа не лежит, как и к вопросам билета. В общем, не повезло сегодня Тимофею – придется ему лицезреть меня еще разок. Думать не хочется совершенно. Но только о билете. О другом вот думается прекрасно: в красках, с ощущениями прикосновений на коже, с толпой мурашек от внезапного возбуждения и улыбкой. Совершенно блаженной, не укрывшейся от проницательного Тимофея.
— Вишневская, я так полагаю, вы уже готовы отвечать, — краем глаза замечаю, как он мягко, совершенно по-кошачьи, подходит ближе (мой мозг сегодня определенно играет со мной злую шутку – всюду кошаки мерещатся) и прослеживает мой взгляд, — раз уж любуетесь местным пейзажем.
— Было бы чем, — на автомате огрызаюсь я и тут же прикусываю язык. Но смотреть на Тимофея никак нельзя. Убьет одним взглядом наверняка. А папу не хочется разочаровывать. К тому же Тимофей – скотина принципиальная, взяток не берет, только студентов измором. Его боятся и тихо ненавидят. Но рассказчик он великолепный, как и водила. А еще его считают геем почти все студентки факультета. Ну как же – такой красавчик (косая сажень в плечах, черные до плеч волосы, правильные черты лица, чувственные губы и большие глаза небесной синевы) и ни разу не повелся на коротенькую юбочку, откровенный вырез и недвусмысленные намеки. Впрочем, как поговаривают – он и на прямые предложения реагировал исключительно невозмутимым взглядом и очередной пересдачей горе-любовнице. Однако это никоим образом не помешало моей подруге Пашке безнадежно втрескаться в это непрошибаемое «чудо».
— Да уж, пейзаж, надо сказать, глубоко…урбанистический, — уныло протягивает Тимофей.
И в этот момент происходит сразу несколько вещей: сокурсники взрываются смехом, я во все глаза таращусь на широко улыбающегося Тимофея, у кого-то звонит мобильник, а в аудиторию входит совершенно невозмутимая Пашка. Под изумленным взглядом Тимофея, замершего со звонящим телефоном в руке (так вот, значит, у кого так рвет струны старый добрый «AC/DC»), легким шагом на высоченной шпильке она разит наповал всех парней аудитории. Да я сама в шоке и есть от чего! Модная короткая стрижка открывает смуглое личико с легким макияжем, в ушах – россыпь серебра в виде серег разной длины, а тонкая фигурка обтянута черным шелком платья. Глухое, с длинным рукавом, чуть выше коленей, оно – верх сексуальности, подчеркивая все достоинства Пашки, отчего-то так тщательно ею скрываемые под рваными джинсами и косухой. Ну и, конечно же, в довершении образа вышеупомянутые шпильки, выстукивающие «цок-цок» по паркету аудитории. И хард-рок ей шлейфом.
— Я сейчас умру, — выдыхает Пашка шепотом, чуть поморщившись, — эти шпильки меня доконают. А это тебе, — и ставит передо мной подарочный пакет. Не удерживаюсь, заглядываю внутрь и присвистываю.
В аудитории повисает тишина и в ней:
— Новак, я вам не мешаю? — саркастическая ухмылка, идеально изогнутая бровь и в который раз сброшенный вызов. Кто ж так упорно добивается внимания нашего Тимофея? Неужто очередная пассия? А еще я вдруг замечаю, что обычно уравновешенный до безобразия Тимофей – зол. И не просто так, а на…Пашку. Собственно, к ней и обращается. Да и смотрит исключительно на нее и в этом взгляде такая буря эмоций помимо злости. Усмехаюсь. Чудны дела твои, Господи!
— Абсолютно, — отмахивается Пашка. Тимофей щурится, кивает, словно принял какое-то важное решение и все-таки отвечает на звонок. А я возвращаюсь к своему подарку. Оживляются и любопытные сокурсники.
— Откуда? — только и спрашиваю, смотря на ключи от машины, лежащие сейчас на ладони. Я откуда-то точно знаю, от чьей машины эти ключи. Это, конечно, здорово, вот только ощущение, что со мной вот так расплатились за секс, отравляет кровь. И записка с коротким: «Спасибо» — лишь добавляет горечи.
— Один красавчик на желтой тачке передал, — пользуясь отсутствием Тимофея, громко отвечает Пашка. — Кстати, — и понизив голос до шепота, — его там девки облепили со всех сторон. Уведут.
— Где облепили?
— Так у входа в универ.
Я быстро вскакиваю с места, но тут же сажусь обратно, остановленная веселым взглядом вернувшегося Тимофея. А потом начинается действо, в стенах нашего чопорного универа не просто парадоксальное, а сумасшедшее. Следом за Тимофеем в аудиторию заваливается весь наш курс, еще минуту назад бьющийся в нервном припадке в коридоре, рассаживается по местам. Садится и Пашка и глаз не сводит с усевшегося на угол своего стола профессора. Руки на груди скрещивает, ноги – в лодыжках. А в глазах – черти пляшут. Вот так да. Кто же нашему Тимофею настроение так поднял? Отблагодарить бы звонившего, да неизвестен абонент, к сожалению.