Очнулась уже в больнице.
У меня было сотрясение, сильный шок и сломана рука. И ещё что-то по мелочи. Когда мои родители пришли навестить и сказали, что Маргарет погибла, я ничего не почувствовала. Я была уверена, что пожар начался именно из-за неё. Единственная мысль, которая промелькнула у меня в голове «она сама виновата».
Я пролежала в больнице долго. Со мной работал психолог и ещё какой-то мозгоправ. После выписки я ходила на подобные встречи ещё примерно полгода, пока они полностью не убедились, что со мной всё в порядке.
Мы купили дом в кредит и переехали в другой район города. Пришлось перевестись в новую школу, где я и познакомилась с Ниной, Трис и Мил. Все сбережения ушли на моё лечение, денег было мало. Отец подписывал контракты и постоянно уезжал в Европу, мама устроилась работать в академию.
Рори хотел поступать в военную академию Вест-Поинт, это была его мечта. Вместо этого он ушёл в армию, подписал контракт и отправился вместе с отцом убивать людей. Благодаря брату мы смогли полностью погасить кредит и несколько долгов по счетам. Жизнь налаживалась.
Я никогда не интересовалась пожаром и погибшей в ней Маргарет. Я не знала настоящей причины его возникновения, а на вопрос «как мне удалось спастись», все отвечали, мол, меня вытащили пожарные.
Тогда мне было всё равно, именно из-за этого я и посещала психолога. Мама решила, что у меня посттравматический синдром или какая-нибудь там травма, которая может повлечь за собой «страшные последствия». Может быть, если бы я не была такой подавленной и отстранённой, не делала вид, что мне плевать на то, что произошло, родители бы не потратили все сбережения на врачей. И Рори бы не пришлось жертвовать своей мечтой ради денег.
Но брат никогда не жаловался, и я решила, что всё в порядке.
Ни разу я не думала о том, что именно пожар мог быть причиной смерти Рори Джея. Если бы дом не загорелся, брат бы не уехал на войну. Он остался бы жив.
А теперь, когда я думаю об этом, меня охватывает дикая досада и злость. В первую очередь на саму себя, потому что я влюбилась в человека, который и был отправной точкой, приведшей моего брата к гибели.
И я не знаю, что мне делать дальше.
***
Мне не хватает смелости подойти к Стиву или к Трейси, чтобы поговорить с ними, и я не уверена, что вообще хочу этого. В автобусе я сажусь у окна практически рядом с передним выходом. Рюкзак кладу на соседнее сидение, чтобы по прибытию не ждать, пока водитель соизволит достать его из кучи других вещей. Кристалл устраивается в середине, а фигуру Стива Брауна я замечаю в самом конце. Это напоминает мне дорогу в лагерь, вот только сейчас меня не раздирает безжалостное любопытство по поводу «незнакомца».
Стив держится от меня подальше, словно давая возможность поразмыслить над его рассказом и самостоятельно разобраться во всём. Я благодарна ему за это, но одновременно ненависть сжигает всё внутри меня. Теперь, когда я смотрю на него, я не знаю, что я чувствую.
Будто за каких-то несколько секунд он стал для меня совершенно чужим. Было ли вообще хоть что-то между нами за эти дни? Правда ли это всё? Или я схожу с ума? Может быть, я просто придумала каждое мгновение, которое мы провели вместе?
В автобусе душно, и даже открытая форточка не спасает. Дети шумят, галдят и смеются, а я смотрю в окно и наблюдаю за мелькающими деревьями, переходящими в придорожные кафешки, забегаловки и остальные здания. Я сижу в наушниках, и на душе у меня неспокойно. И дело не в грустных песнях.
Мне нужно время, чтобы разобраться во всём.
Дорога тянется долго – на этот раз я не сплю, и у меня нет возможности избавиться от мыслей и воспоминаний. Несколько часов в моей голове превращаются в тучу бесконечных дней, и когда за окном появляются знакомые очертания города, меня окутывают странные эмоции.
Это словно конец, но в то же время начало. Словно бы я сто лет здесь не была, и одновременно будто бы я вообще никуда не уезжала.
Автобус подъезжает к школе и плавно останавливается. Я хватаю рюкзак, не спеша поднимаюсь на ноги и сливаюсь с толпой детей, которые буквально выталкивают друг друга на свежий воздух. Масса ребят плотным потоком покидает душный транспорт, и я вместе с ними оказываюсь на свободе. Я вдыхаю полной грудью и шумно выдыхаю – взгляд скользит по ближайшему пространству, и только в этот момент я понимаю, что скучала по цивилизации. Природа – это, конечно, хорошо, но всё-таки в городе я чувствую себя куда комфортнее.
Я перекидываю рюкзак через плечо и бросаю взгляд на заднюю дверь автобуса. Стив не спешит выходить, словно ждёт, пока я уйду отсюда. Чья-то машина сигналит – я оборачиваюсь и вижу маму на своём красном кадиллаке. Не ожидала её здесь увидеть, вообще не думала, что меня будут встречать.
Прежде чем направиться к машине, я в последний раз бросаю взгляд в сторону автобуса и вижу, как Браун медленно выбирается на улицу вслед за Трейси. На нём очки и на лицо падает тень от кепки. Я в тайне надеюсь, что парень подойдёт ко мне и хотя бы попрощается, ведь мы даже номерами не обменялись, но Стив останавливается за кучкой ребят и, кажется, даже не смотрит в мою сторону.
Неприятный укол вонзается в мою грудь – я отворачиваюсь и поспешно иду к авто. Хватаюсь за ручку, бросаю рюкзак на заднее сидение, забираюсь в салон, захлопываю дверь и пристёгиваюсь. Вот и всё.
– Привет, – мама нарушает молчание.
Она красит губы помадой, заинтересованно смотря в опущенное зеркало.
– Привет, – только сейчас понимаю, что за всеми мыслями о Стиве Брауне я забываю даже поздороваться с матерью, которую не видела больше двух недель.
Я смотрю на неё. Она совершенно не изменилась: всё такая же идеальная и красивая. С симпатичной причёской, аккуратным маникюром и в летнем бежевом платье.
– Как отдохнула? – мама медленно закрывает помаду, кладёт её в сумочку, так же лениво поднимает зеркало, чтобы оно не мешалось, а потом резко выворачивает руль и давит на газ, словно за нами гонится маньяк.
– Неплохо, – бормочу я, хватаясь за ручку, чтобы не удариться любом о стекло. – В поход ходили. И всё такое.
Мы мчимся по дороге в сторону дома, и я думаю о том, что мама, наверное, когда-то давно пересмотрела фильмы «Форсаж» с Вином Дизелем. Актёр, конечно, красавчик, но в реальности такие поездки когда-нибудь доведут меня до нервного срыва.
– Звучит здорово, – бросает мама, сворачивая на повороте.
– Ага.
Не особо хочется разговаривать, особенно с мамой. Сейчас я хочу съесть что-нибудь вкусненькое, принять горячую ванну и позвонить Нине. Узнать, как у неё дела.
– У меня для тебя есть сюрприз, – говорит мама, когда мы почти подъезжаем к дому.
Я подозрительно кошусь в её сторону. Чтобы мама мне сделала сюрприз? Я даже боюсь представить, что это такое. Наверное, какая-нибудь безделушка.
Наш дом я вижу издалека – соседский американский флаг привычно развевается на ветру, ровный газон идеальной полосой проходится по их двору к нашему, и лишь несколько кустов с розами и небольшой белый заборчик отделяют наши дома. Всё-таки приятно вернуться в родные стены, и даже напряжённая атмосфера между мной и матерью сейчас уходит на задний план. Я улыбаюсь. Впервые за последние часы.
Когда мы подъезжаем ближе, я замечаю чью-то фигуру, сидящую у нас на крыльце. Это мужчина в армейских штанах, в зелёной майке и в чёрных берцах на шнурках. На его груди в отблесках солнечных лучей отсвечивают и ослепляют военные жетоны. Я прищуриваюсь и наклоняюсь, что увидеть лицо человека, но мне это и не нужно. Я знаю, кто это.
– Господи… – бормочу я.
Сердце пропускает удар, и я расплываюсь в улыбке. Машина сворачивает к гаражу и останавливается – я поспешно выбираюсь на улицу.
– Папа! – кричу я.
Он смотрит в мою сторону, и его губы расплываются в улыбе. Я огибаю кадиллак и несусь к нему, словно бы от этого зависит моя жизнь. Отец поднимается на ноги спрыгивает с крыльца как раз в тот момент, когда я бросаюсь ему на шею. Слёзы радости застилают глаза, но я не перестаю улыбаться.
– Привет, крольчонок, – весело тянет он, поднимая меня в воздух, а затем опуская обратно на землю.
– Я думала, что ты через несколько дней приедешь! – я отстраняюсь, смахивая со щёк слезинки. – Я так рада тебя видеть. Когда ты вернулся?