Марсия Андес - Я сгораю. Разве ты не видишь?

– Вчера, – папа обнимает меня за шею, прижимая к себе, и смотрит на маму, которая выбирается из машины и ставит её на сигнализацию. – Решил сделать тебе сюрприз.

Он тянет меня в сторону дома, а я покорно следую за папой, совершенно не задумываясь, куда мы идём и чем будем заниматься. Я обнимаю его так сильно, словно боюсь, что он испарится, стоит мне только перестать прикасаться к нему.

Я совершенно забываю про Стива, про пожар и про брата. Сейчас в моём мире есть только папа. И больше никого…

Our Last Night – Diamonds

Я заваливаюсь на кровать и облегчённо вздыхаю, понимая, что чертовски скучала по своему дому. По запахам, по горячей ванне, по домашней еде, по ноутбуку и прочим мелочам. Теперь меня не будут преследовать бесконечные сверчки по ночам и угрожающие звуки леса. И сейчас, лёжа на спине на мягкой такой родной кровати я не могу понять, рада ли я этому или же нет.

Снова думаю о Стиве. Чем он занимается? Вспоминает ли меня? Сожалеет ли о том, что сделал когда-то давно? Я так была шокирована всеми эмоциями, нахлынувшими на меня во время нашего последнего разговора, что совсем не заметила, испытывает ли Браун вину за свой поступок. Хотя, он же был болен. Он был один, подавлен и сломлен жизнью. И он злился. Всё-таки Стив спас меня тогда. Если бы он ничего не сделал, я бы, скорее всего, погибла в тот день. Но вся проблема в том, что если бы не Стив, ничего этого не случилось бы изначально.

Я лениво сажусь на кровати и осматриваюсь. Замечаю телефон на тумбочке и тянусь к нему. Снимаю блокировку с экрана, мгновение всматриваюсь в заставку, где изображены звёздочки, а потом решительно открываю галерею с фотографиями, начиная листать снимки со Стивом. Мы в палатке, корчимся и смеёмся. Тогда я ещё не знала, что таится внутри этого парня. Мне было всё равно, и казалось, что ничто на свете не сможет разлучить нас.

А вот теперь я сомневаюсь. Что мне делать дальше? Нужно с кем-то поговорить об этом, спросить совета. С папой? Он вряд ли обрадуется, если узнает, что я общаюсь с парнем, из-за которого погибла бабушка. С мамой бесполезно разговаривать, так что у меня есть один единственный вариант: Нина.

Я выхожу из галереи и набираю номер подруги. Вместо гудков я слышу обрывок песни группы Our Last Night, и это расслабляет. Подруга не отвечает долго, и я уже собираюсь сбросить вызов, когда мелодия прекращается.

– Эмма! – голос рыжей радостный.

– Привет, Нина, – я улыбаюсь. – Я недавно вернулась, не хочешь встретиться?

Девушка чем-то шуршит на заднем плане.

– Уже? Я почему-то думала, что ты завтра приедешь, – Нина на секунду замолкает. – Встретимся в восемь на нашем месте? Я как раз буду возвращаться из больницы. Ты не представляешь, Шон очнулся!

– Да ладно, – выдыхаю я. – Это круто!

– Ага. При встрече расскажу. В восемь на площадке. Увидимся!

Нина отключается. Я ещё несколько секунд держу сотовый у своего уха, словно надеясь, что снова услышу голос подруги, но вместо него меня охватывает тишина. Так, ладно. У меня есть больше двух часов, прежде чем можно будет пойти на встречу с рыжей. А пока я приму горячую ванну, выберу какой-нибудь лёгкий наряд и перекушу, но перед этим мне срочно нужно кое-что узнать у отца.

Я бросаю сотовый на кровать и направляюсь в сторону выхода. Папа должен быть в гараже, он собирался разобрать какие-то старые коробки, которые там пылятся с прошлого отпуска, поэтому я направляюсь прямиком туда. Кадиллак всё так же припаркован перед гаражом, двери подняты и внутри я вижу фигуру отца, который роется в старых вещах. Понятия не имею, что он там пытается отыскать.

– Чем занимаешься? – я останавливаюсь рядом с ним, заглядывая через плечо в одну из картонных коробок, но внутри вижу только инструменты.

– Пытаюсь найти кое-что, – папа оборачивается, когда слышит мой голос, а потом выпрямляется и вытирает тыльной стороной руки лоб, оставляя на коже следы то ли от смазки, то ли от грязи.

Он осматривает стеллажи с вещами, облизывая губы. Я скольжу взглядом по пространству и вздыхаю. Здесь пыльно и пахнет бензином, полно старых инструментов, канистр и коробок. На верхнем стеллаже я замечаю горный велосипед Рори, и у меня возникает жгучее желание прокатиться.

– Па, достань велик, – прошу я, упираясь руками в бока.

Отец смотрит на велосипед, медлит, словно собираясь запретить мне трогать вещи брата, но затем подходит к стеллажу и достаёт его оттуда. Он ставит велик на пол и осматривает.

– Почти как новенький, – тянет папа.

Горный Giant Glory чёрного цвета с пружиной и крутыми колёсами покрыт пылью, рама слегка потёрта, шины явно не новые. На раме какие-то старые ободранные наклейки. Это чертовски дорогой байк, стоил, наверное, штуки четыре баксов. Джей купил его после того, как мы полностью погасили кредит за дом и рассчитались с долгами. Катался с друзьями, когда был в отпуске, в остальное время велик пылился в гараже.

– Хочу прокатиться, – тяну я, забирая у отца байк. – Съезжу позже до Нины, – ставлю байк в сторону, чтобы он не мешал отцу. – Слушай, па. Я тут думала… Ну, – я смахиваю рукой пыль с сидения. – Помнишь пожар, в котором бабуля погибла? Из-за чего он начался?

Поворачиваюсь к папе, но он стоит спиной ко мне, продолжая рассматривать коробки. Молчание затягивается, и я уже сомневаюсь, что дождусь ответа.

– Да… – он поворачивается ко мне и немного колеблется. – Один из друзей Рори поджог дом, вроде как они поссорились, а у парнишки оказались проблемы с головой. Он тебя потом сам и вытащил из огня, – папа отряхивает руки. – Поймали с поличным, сам же потом и признался во всём. Хотя, пострадал он там гораздо сильнее, чем ты, так что, думаю, это было ему уроком.

– Ты не говорил никогда, – переступаю с ноги на ногу.

– Да потому что нечего рассказывать особо, – папа поднимает коробку, которую до этого изучал, и относит в угол гаража. – Мы судились с его родителями, но присяжные признали его невменяемым. Запихнули парня в психушку. В итоге денег мы от них не добились. Страховки на дом не было, поэтому мы с трудом купили новый в кредит, а тот участок продали за копейки. Вот и всё.

Я молчу, думая о Стиве. У него мачеха психиатр, наверное, она и припрятала его в лечебницу. Это всё лучше, чем тюрьма.

– Понятно. А как его звали? Ну. Того парня?

– Да я уже и не помню, – папа улыбается, доставая следующую коробку. – Это было сто лет назад. Мы переехали и начали жить заново, а твоя бабуля Маргарет сама виновата. Бурбон для неё был важнее любого из нас. После смерти деда она совсем двинулась, я ещё поражаюсь, как мы её с тобой оставляли.

Я фыркаю.

– Слушай, а ты когда-нибудь думал, что этот пожар мог стать причиной смерти Рори? – я осекаюсь, замечая, как плечи отца напрягаются. – Ну, я имею в виду, что если бы не пожар, брат бы не стал подписывать контракт и поступил бы в Вест-Поинт. То есть…

– Послушай, крольчонок, – папа перебивает меня. Он медлит, а потом оборачивается и смотрит на меня таким внимательным взглядом, что мне становится стыдно, что я вообще затеяла этот разговор. – Я каждый раз думаю об этом. Не будь пожара, возможно, Джей остался бы жив. Но затем я думаю о том, что если бы твоего брата не было в тот момент на передовой, где мы выполняли задание, я бы не стоял сейчас здесь. Рори спас меня и ещё несколько солдат. Он пожертвовал собой, чтобы я выжил. Если бы Рори поступил в Вест-Поинт, я бы погиб. И я не знаю, благодарить ли того парнишку за пожар или же проклинать. Так что не забивай себе голову. То, что случилось, уже не изменить.

Я удивлённо смотрю на отца. Это впервые, когда он рассказывает хоть что-то о гибели брата. Получается, Рори спас ему жизнь, и если бы его там не было, вместо него погиб бы папа. В любом случае я потеряла бы либо брата, либо отца. И я не знаю, что из этих вариантов хуже всего.

– А теперь, если ты не против, я вернусь к поискам, – он улыбается уголками губ и возвращается к своим коробкам.

Я киваю, скорее сама себе, чем ему, и возвращаюсь обратно в дом. Папа прав, нет смысла винить Стива в том, что именно из-за него погиб Джей, но всё равно факт остаётся фактом. Браун оказался переломным моментом всей моей жизни, и я до сих пор не знаю, как с этим быть.