Екатерина Владимирова - Я так хочу!

Ни о чем таком я даже не догадывалась.

Сглотнула, но даже отрицательно покачать головой не смогла.

— Я не смог удержаться, — проговорил мужчина — Я остался. Неважно, сколько бы я ждал, пока ты проснешься, потому что мне нравилось наблюдать за тем, как ты спишь, — он вдруг легко и непринужденно улыбнулся — Ты знаешь, что сопишь во сне? Приоткрыв рот, слегка посапываешь? Это так очаровательно, — его улыбка опять вонзила молнию дрожи под мою кожу — Ты знаешь, что я могу взять тебя сейчас? Знаешь? — вдруг совершенно серьезно спросил он, заглядывая мне в глаза — Прямо сейчас, здесь. И ты не сможешь отказаться, потому что то, что я предложу… — пауза, а потом тихое и уверенное: — Ты этого хочешь так же отчаянно, как и я.

— Нет, — попыталась возразить я тихо.

— Не стоит отнекиваться, Алина, — мягко проговорил Игорь — Твое тело выдает тебя с головой.

Проклятое тело!! Отчего же такая реакция именно на него?!!

Двадцать лет жила и ничего, а тут… Вдруг, неожиданно, резко, сокрушая, сметая, вынуждая падать.

— Я отчаянно хочу тебя, Алина. И ты тоже хочешь меня, ведь правда? — заглянул в самые глубины глаз, надеясь увидеть там подтверждение. Увидел, отыскал, но улыбнулся как-то грустно. — Я могу взять тебя сейчас, и ты отдашься. Но знаешь, — протянул он, отстраняясь, но не отводя прямого взгляда от моего лица, — я не буду сейчас этого делать.

Что-то вспыхнуло во мне раздражением. Одолжение что ли, мне делать собирается?!

— Ты сама придешь ко мне и попросишь, — протянул он мягко, провоцируя тихим интимным тоном.

— Нет! — выдавила я резко, даже от себя не ожидая подобной резкости — Никогда!

— Придешь, — утвердительно заявил Игорь, проникая взглядом в самую суть моего существа — Придешь, — еще раз повторил он, уверенно, решительно — А я буду ждать тебя.

Я вздрогнула и, борясь с тяжелым и частым дыханием, вырывавшимся из груди, пробормотала недовольно:

— Ты слишком самонадеян, Игорь!

— Возможно, — неожиданно согласился он и выстрелом взгляда заставил меня задрожать и покрыться липкой жаркой волной — Когда дело касается тебя, — я промолчала, а он добавил: — Ты придешь ко мне, малышка, и будешь уже не так огорчена тем, что я самонадеян. Я покажу тебе другие свои достоинства.

— Я не приду! — выдохнула я, борясь с жаркой удушливой волной — Не приду…

Неужели уже не так уверена в собственных словах?..

— Посмотрим, малышка, — клятвенно проговорил он — Посмотрим, — еще один испепеляющий взгляд на меня, а потом короткое и насмешливое — Может быть, ты отпустишь меня, дорогая, я собираюсь пойти спать.

И только тут я с ужасом осознаю, что он уже давно не держит меня, это я, вместо того, чтобы оттолкнуть его, убежать самой, крепко схватив его за рубашку сжатыми в кулачки ладонями, притягиваю Игоря к себе и удерживаю рядом с собой.

Я не понимал, как ситуация вышла из-под контроля, но я уже ничем не распоряжался и ничего не контролировал.

Все за меня решила Алина.

Слава Богу, об этом она даже не догадывалась, иначе тут же стала бы вить из меня веревки!!

Но я-то был прекрасно осведомлен о том, что происходит!!

Обманывать себя никогда не входило у меня в привычку, может быть, поэтому я и добился так много в этой жизни. Потому что никогда не стремился обмануть себя и уверить в той истине, которая была ложью.

По моему глубокому убеждению, самым мерзким видом обмана является самообман. Потому что он вводит в заблуждение, вынуждает парить над землей, словно птица, уверенного в свой правоте и правде, а потом вмиг сбрасывает на землю, не дав возможности насладиться сладостью и высотой полета.

Не правда ли, ирония?.. Обмануть самого себя, а потом искать правых и виноватых в лице других?!

Для меня же всегда существовало правильное и неправильное, то, что нравилось мне, и то, что меня раздражало. И даже если я был неправ, если ситуация выходила из-под контроля, я никогда не лгал себе, уверяя, что все хорошо. Это не имело смысла. Никогда. Истину, ее ни от кого не скроешь, она всплывет, рано или поздно. И лучше бы быть готовым ее услышать и узнать.

Трезвый взгляд на вещи — вот, что составляло мой успех. В работе, в жизни, в отношениях с людьми…

И сейчас этот трезвый взгляд не просто нашептывал, не просто говорил, он кричал. Отчаянно, громко, разрывая нервы, кричал о том, что я пропал. Почти. Еще немного и пропаду окончательно. А причина моего падения просто взмахнет ресничками, испепелит меня твердым взглядом карих глаз с горящими внутри зрачков искорками вызова и протеста и уйдет. Точнее, постарается уйти. Потому что я не позволю ей этого сделать. Уже никогда.

Разве мог я предполагать хотя бы месяц назад, что встреча с Алиной Вайтман так изменит мою жизнь?!

Мог ли я поверить тому глупцу, который сказал бы мне, что я буду делать все для того, чтобы добиться взаимности от женщины, которая не раз недвусмысленно заявляла мне о том, что не желает иметь со мной ничего общего?!

Разве мог я предположить, что она станет для меня кем-то большим, чем просто девица, привлекшая мое внимание?! Больше, чем знакомая, чем девушка, которой стоит лишь приблизиться ко мне, и внутри все пылает, обжигающей лавой испепеляя меня всего до основания?! Больше, чем друг, от нее мне никогда не нужна будет дружба!! Больше, чем дочь моего главного конкурента, к черту Вайтмана и его компанию!!

Но разве мог я даже на миг вообразить, что она станет мне настолько дорога?! Настолько нужна?!

Черт, нужна до банальности… как воздух.

Два года назад, когда я впервые увидел ее, и на протяжении этих лет я думал лишь о том, чтобы заполучить ее — любыми способами, которые только были мне известны. Решение жениться на ней было принято почти спонтанно, хотя и осмысленно, потому что привлечь внимание такой девушки, как Алины, невозможно было, не заявив о себе таким экстравагантным способом. Я просто использовал весь арсенал тех действий и поступков, которые использовал всегда для достижения цели.

Но цель оказалась, на удивление, строптивой, упрямой, своевольной маленькой тигрицей!!

Она смогла не просто приблизиться ко мне и захотеть ее со всей силой первобытного желания, которое играло во мне, как игристое шампанское. Но она смогла также задеть струны моей души, которую я считал черствой и каменной, не способной на высокие проявления чувств.

Как же я не заметил опасности?! Как посмел подпустить ее к себе настолько близко, что теперь нахождение вдали от нее являлось для меня безумной, жесточайшей из всех пыток?! Как же я посмел так… ошибиться?! Как не почувствовал опасности уже тогда, когда сердцем и душой рвался к ней, а разумом упрямо отказывался принимать факты, вопреки своим же принципам и устоям?!

Как я посмел ей довести меня до грани?! И едва не толкнуть в пропасть?!

Как я позволил себе влюбиться в нее?! Настолько, что теперь не просто гонка за достижением цели толкала меня вперед, подстрекала и уговаривала не сдаваться, стала для меня приоритетной, а желание подвести и Алину к мысли о том, что она не сможет больше жить без меня. Как и я не смогу быть без нее.

Я себя никогда не обманывал, и поэтому почти никогда не ошибался. Но сейчас мне бы очень хотелось ошибиться. Обмануться. Впервые в жизни мне хотелось оказаться неправым, побежденным, обманутым самим собой. Не рваться к цели. Не стремиться к исполнению желания. Мне просто хотелось, чтобы все было намного легче, чем было сейчас, когда я твердо решил не отступать, а Алина все еще сопротивлялась.

И сейчас, сидя в своем кабинете, в огромном доме, который покупал лишь для того, чтобы когда-нибудь привести сюда свою жену (желательно, Алину, конечно же), я чувствовал себя отчаянно одиноким.

Холодные пальцы стиснули хрусталь бокала с красным вином, ее любимым вином, которое я приказал привезти из Франции, а глаза сузились, пронзая взглядом пустую комнату.

Я не собирался отступать. Пройти такой длинный путь в два года, чтобы потом отступить?! Тогда, когда цель так близка, совсем недавно спала в соседней с твоей комнате, стояла в твоих объятьях, дрожа от возбуждения и желания, и готова была отдаться на милость победителя за один лишь поцелуй?! Отступить сейчас означало бы полное поражение по всем фронтам. Но я еще не был готов на подобную жертву. Я вообще не был готов к поражению. Потому что сейчас стремление выиграть эту битву, а не просто схватку, стало для меня ключевой задачей.