Линн Дорн - Я вижу тебя

Но Олдридж всего лишь тихо и неподвижно лежал на кровати, раздираемый большим количеством разнообразных эмоций.

Кто-то позвонил в дверь, и Олдридж подскочил от этого звука. В его дверь некому было звонить. Мужчина никого не ждал. Но кто бы там ни был, названивал он с маниакальной настойчивостью. Олдридж попытался игнорировать, но неизвестный ему человек не успокаивался.

«Может, это Мигель».

Эта мысль вызвала в груди постыдный прилив надежды. Как Олдридж поступит, когда откроет дверь и увидит на пороге своего красивого, но, несомненно, разъяренного мальчика?

Сердце грохотало, каждым ударом болезненно отдаваясь в груди. Олдридж шел медленно, понимая, что должен открыть дверь, и одновременно этого страшась. Сможет ли Мигель его ударить? Или попытается поцеловать? Прикоснуться? Сможет ли Олдридж сам все это вынести? И есть ли у него вообще выбор?

Столько ненужных мыслей. Плохо, что он не мог отключиться от них, как предлагал ему Тим.

«Было бы здорово, имей мы возможность отключаться от эмоций, Ол, но не все из нас такие счастливые. Или талантливые. Или настоящие мудаки. Сам выбирай».

Олдридж несколько лет старался объяснить Тиму, как устроен его мозг, и раз уж тот не смог понять, как это может получиться у какого-то мальчишки, знавшего Олдриджа всего пару месяцев. Профессор выдержит любое заслуженное оскорбление от Мигеля — эмоциональное или физическое — и на этом конец. Точка.

И к лучшему.

Олдриджа еще сильнее скрутило от тошноты. Если бы в желудке было хоть что-то, оно бы обязательно попросилось наружу. Олдридж остановился перед большой дубовой дверью, по которой сейчас колотил Мигель, подбодрил себя и распахнул ее.

И оказался совершенно не готов к тому, что за ней увидел.

На пороге стояла девушка. Знакомая, но Олдриджу потребовалось пара секунд, чтобы понять, кто это, потому что он ждал Мигеля, и мозг отказывался принимать противоречившую информацию.

— ¡Cabrón! — воскликнула она и протолкнулась мимо.

— Не понял? — имя девушки всплыло в подсознании. Луна Хименес. Олдридж был ее куратором. Она училась на медицинском и была блестяще подготовлена, до этого момента Олдридж считал, что ей нравился. — Что, по вашему мнению, вы делаете?

— ¡Cierra la puerta si no quieres que todo el vecindario escuche esto![14]

— Что? Не понимаю, что вы говорите.

Луна зарычала на него, как львица.

— Я сказала, что лучше бы вам закрыть дверь, пока весь район не узнал о происходящем.

Олдридж сделал, как было велено, но, в большей степени, чтобы не впускать холодный воздух.

— Вы с ума сошли, мисс...?

— О нет, нет-нет-нет. Даже не заводите при мне эту песню. Все из-за вашей бестолковости, так что не пытайтесь увильнуть.

— О чем, черт возьми, вы говорите?

Луна уперла руки в бока.

— Мигель, — прошипела она.

Выбив тем самым воздух из легких Олдриджа. Он тяжело опустился на ту же мягкую скамейку, где недавно стоял на коленях Мигель, пока мужчина его трахал. Он все еще чувствовал слабый запах Мигеля, как и недавнего секса. Наверное, это гадко, но Олдриджу хотелось глубоко вдохнуть эти ароматы, пока они не исчезли.

— Мигель? — переспросил он. Голос выдавал своей слабостью. — Не понимаю.

— Чушь! Это я не понимаю вас! — Луна театрально взмахнула руками. — Ладно, если вы не хотите переходить на иной уровень. Ничего страшного! Серьезно, нормально! Тогда вы отвязываете chico loco[15]от лестницы. Отдаете одежду и предоставляете уединение, чтобы он мог одеться, а потом объясняете, почему не заинтересованы. Или, мать твою. Наверное, полицию вызываете. Не знаю. Но я точно знаю, что вы не должны были его трахать, а потом выставлять за порог, как какую-то puta[16]. Что с вами не так?

Все.

— Вас каким образом это волнует? — холодно поинтересовался Олдридж.

Луна подошла к нему вплотную, расчленяя при этом взглядом.

— Он пришел ко мне, bicho[17], сел на мой диван, съел все мое мороженное, а потом рассказал о том, как с ним поступили. Вы хотели его, по крайней мере, удачно поработали над тем, чтобы он поверил. Он сказал вам то, что никому никогда не говорил. Он впустил вас в свое тело. Отдался вам. Вы его взяли. Вы доминировали над ним, а потом как мусор выкинули. Как вы могли?

— Я...что? — Олдридж пытался разобраться в словах Луны, и пусть с некоторыми фразами соглашался и испытывал схожее отвращение, но все равно ничего не понимал. — С домом что?

Луна замолчала, растерянно заморгала и тяжело опустилась на скамейку.

— Блять, — она вцепилась в свои волосы. — Окей. Доминировали. Никакого отношения к «жилищу» это слово не имеет. Вы же в курсе кто такой «доминант»?

— Эм. Черная кожа? Плетка? Рабы в подчинении? Юная леди, вы считаете, я оскорбил вашего друга, избив его...

Луна махнула рукой, заставляя Олдриджа заткнуться.

— Помолчите минутку. Дайте подумать. Боже. Я во всем виновата. Хотя, нет. Ничего такого. Все равно вы виноваты. Никто не заставлял вас совать bicho в Мигеля. И уж тем более никто не вынуждал после всего случившегося выставлять его за дверь. Конечно, для доминанта это отвратительный поступок, но еще хуже для... человека.

— Вы виноваты? А-а. Так вы та самая подруга, о которой говорил Мигель. Помогли его связать, так?

Луна кивнула.

— Да. Все это было моей идеей. Которая сработала, между прочим, пока вы все не испортили. Вы не должны были прикасаться к нему, понимаете?

Это было нечестно. Настоящая провокация.

— Но...

Луна тут же задавила все его возражения.

— Мигель не большой любитель связывания, но ради вас согласился. Потому что вас хочет, вы нравитесь ему и...

— Достаточно. Я не желаю, чтобы вы заявлялись в мой дом и кричали о моем неподобающем поведении, когда вас это никак не касается.

Луна уставилась на Олдриджа, проглатывая его неожиданную вспышку злости.

— Э-э, да. Типа того. Вы безнадежны. К психиатру не хотите сходить? Очень советую.

— Убирайтесь из моего дома.

Луна закинула одну ногу на другую.

— Нет. Пока нет. Я еще не все сказала.

— Но уже достаточно. В понедельник я переведу вас к другому куратору. А теперь покиньте мой дом, пока я не вызвал полицию.

— Хорошо, — ответила Луна. — Звоните. И я расскажу им, почему пришла.

Олдридж замер на полпути к телефону.

— Чего вы хотите?

— От вас — исправить ситуацию с Мигелем.

Олдридж покачал головой.

— Я хочу, чтобы вы ушли.

— А я — чтобы мой друг перестал сдерживать слезы и уничтожать все мои запасы мороженого. Это, кажется, называют «мексиканским противостоянием»[18].

Олдридж едва заметно улыбнулся.

— Очень уместное выражение.

— Не совсем, — огрызнулась она. — Я пуэрториканка, cabrón. А сейчас мы обсудим, как можно все исправить. Потому что вам придется все исправить. ¿Comprehendes?[19].

— А если у меня не получится? Тогда что?

Луна пугающе улыбнулась.

— Тогда, доктор Кончиловски, вам придется найти способ. 

Пятница, 6 декабря.

Диван Луны.

Эванстон, штат Иллинойс.

Поскольку задница требовала нежного ухода, Мигель осторожно сидел на диване Луны и поглощал мороженое из коробки. Минут двадцать назад Луна, матерясь на испанском, взбешенной фурией вылетела из квартиры. И сейчас Мигель гадал, вернется ли она вообще. Мысленно пожав плечами, он зачерпнул еще одну порцию мороженого и продолжил смотреть фильм по HBO, на который не успел сходить в кинотеатр, всеми силами стараясь не вспоминать о профессоре.

О своем профессоре.

Доводящем до бешенства, упрямом, пугливом, шикарном и очаровательным профессоре, со сказочным членом, печальным лицом и проклятыми галстуками-бабочками.

От этих мыслей Мигель внимательней сосредоточился на просмотре и сейчас был лишь способен заедать собственные чувства. Он демонстративно сунул в рот еще одну ложку.