Линн Дорн - Я вижу тебя

— Я тоже по тебе скучаю.

— Отлично. Ты и должен. Очень.

— Я надел твой подарок, — сказал Олдридж. — Который ты не обязан был мне дарить. Но мне пришлось идти на вечеринку, устроенную деканом, поэтому я ее надел. Ради тебя.

— О-о-о-о! Покажи. Сейчас же. Требую фото.

Олдридж сделал снимок исключительно подарка: светло-голубой бабочки с крошечными снеговиками. И отправил Мигелю.

— Мне нравится, док. У меня отличный вкус, да? Как вечеринка?

— Нормально, — Олдридж развязал бабочку и стянул ее с себя. Затем избавился от пиджака и брюк, откладывая их для сухой чистки.

— Ты громкую связь включил, — спросил Мигель. — Ты уже дрочишь?

— Нет, но раздеваюсь, — Олдридж расстегнул рубашку и достал запонки. — Потом может и подрочу. Если будешь хорошо себя вести.

Мигель фыркнул.

— Так значит вечеринка прошла нормально?

Раздевшись до белья, Олдридж залез вместе с телефоном в постель.

— Вообще-то, нет. Далеко не нормально. Если честно, Мигель, то это был настоящий кошмар.

Мигель спросил заинтересованно, но и обеспокоенно:

— Серьезно, papi? Хочешь сесть ко мне на коленочки и поделиться?

Олдридж запустил пальцы в волосы.

— Не очень. Во-первых, я слишком большой для твоих коленок.

— Даже близко нет, док.

— А во-вторых, — продолжил Олдридж, — ты слишком далеко.

— Подключи воображение, papi.

— Нет, — ответил мужчина, как обиженный ребенок.

— Давай. Представь, как садишься ко мне на колени и рассказываешь о кошмаре.

И Олдридж сдался, даже несмотря на то, что не собирался заниматься чем-то подобным.

— Ладно. На кафедре есть один придурок, которому нравится ко мне приставать. Только из-за того, что мы оба геи и своего более высокого положения на кафедре, он ведет себя так, будто я ему принадлежу. Мерзкий тип. И он продолжал прикасаться ко мне — ну или пытался это сделать — на вечеринке.

Мигель молчал, а у Олдриджа от волнения желудок свело. Когда он рассказал об Уэсли Тиму, тот обвинил Олдриджа в намеренном соблазнении другого мужчины. После того случая, Олдридж больше эту тему не поднимал. Надо было лучше подумать, прежде чем говорить что-то Мигелю. Профессор сглупил, начав этот разговор.

— Это не имеет значения, — начал Олдридж. — Он всегда себя так ведет, и я привык, просто...

— Он тебя трогал? — спросил Мигель.

— Послушай, это не...

— Ты его об этом просил? — голос Мигеля стал ледяным.

— Конечно, нет. Ты же знаешь, я...

— Ненавидишь прикосновения, — закончил Мигель. — Но этот урод все равно не остановился?

Олдридж вздохнул.

— Да. Но я недвусмысленно дал ему понять, что не заинтересован, а потом уехал домой. Все хорошо, Мигель, клянусь.

— Я его убью, — голос Мигеля ничуть не потеплел. — Если он снова попытается к тебе прикоснуться, я его убью.

Олдридж коротко и нервно хохотнул.

— Уэсли не стоит тюремного срока, дорогой. Он на самом деле считает, что я позволю ему быть сверху. Не в этой жизни. Ни за что. Да я лучше с кактусом потрахаюсь, чем с ним.

— Стой, что ты сказал? — спросил Мигель, вся ледяная холодность испарилась.

— Что лучше с кактусом займусь сексом?

— Нет, раньше. Ты назвал меня «дорогим».

Олдридж почувствовал, как запылало лицо, и обрадовался тому, что Мигель его не видел.

— Это речевой оборот.

Мигель неопределенно промычал.

— В смысле, да, такой ласковый оборот. Ты же называешь меня papi. Но я ведь не твой отец.

— Я могу называть тебя «папочкой», — Олдридж практически слышал, как Мигель пошевелил бровями.

— Лучше не стоит. Профессор гораздо лучше звучит, тебе не кажется?

— Как скажите, Профессор. Я вернусь, и мы поговорим. Не о плохом. Но лично и откровенно. Кое-что лучше всего говорить лично.

Сердце Олдриджа заколотилось сильнее, а в кровь хлынул адреналин. Мужчина слышал собственное сердцебиение в ушах.

— Только ты...

— Только я что, Профессор?

— Только ты можешь ко мне прикасаться, — Олдридж сглотнул. Пугающая мысль, но очень искренняя, и озвучить ее стоило сейчас, а не потом. — Только ты, Мигель. Только ты.

И с этими словами, мужчина вручил двадцатилетнему мальчику ключи от собственного сердца.

— Да, — согласился Мигель. — Только я. 

Вторник, 31 декабря.

Дом бабушки Мигеля.

Город Понсе, Пуэрто-Рико.

— С новым годом, док! Чем занимаешься?

— Мигель, ты что пьяный? — весело поинтересовался Олдридж своим теплым, фантастическим голосом. Мигелю хотелось завернуться в его звук.

— Un poquito, — он пальцами показал небольшое расстояние, но потом вспомнил, что разговаривали они по телефону, и Олдридж его не увидит. — Да, — поправился он. — Возможно, пьян. Немножко.

— Заметно, — Мигель представил, как Олдридж произносил это с выгнутой светлой бровью, и желание парня возросло и обрушилось на него сокрушительной волной, утягивая глубоко в свои воды.

— Боже, как я по тебе соскучился. Ужасно, — Мигелю хотелось, чтобы Олдридж был рядом, хотелось к нему прикасаться. Олдридж, скорее всего, ему бы не позволил. А может и наоборот, но скорее перетерпел бы внимание Мигеля, чем по-настоящему им насладился. В некотором смысле, это еще хуже прямого отказа. Чудовищная пропасть, разделявшая их отношения — если таковыми их можно назвать — грозила Мигеля поглотить и утопить, как подводное течение.

— Я тоже по тебе скучаю, — признался Олдридж.

— Правда? Серьезно? — радость, забурлившая внутри Мигеля, удержала его на поверхности.

— Ты, и правда, пьян, — Олдридж вздохнул. — Да, я по тебе скучаю. Ты всегда, когда выпьешь, такой приставучий и сентиментальный.

— Прости, — маятник настроения Мигеля качнулся в противоположную сторону. — Не буду тебе мешать.

— Хватит, — требовательный голос Олдриджа заставил парня замереть изнутри и снаружи.

— Да, Профессор, — пробормотал он, чувствуя себя таким одиноким, несчастным и офигенно возбужденным.

— Лучше тебе больше не пить.

— Я всего-то эгг ног выпил. Я тебе про него рассказывал.

Олдридж цокнул языком.

— Выпей немного воды. Ради меня. И своей головы. А потом отправляйся в постель. Поговорим утром.

— Да, Профессор, — Мигель вместе с семьей встречал Новый год в доме abuela. На всех комнат не хватало, как и кроватей, но Мигель мог лечь где угодно, даже на полу. — Спокойной ночи, Олдридж. Несмотря на то, что ты временами слишком вор...врол...ворчливый.

Пауза.

— Блин, док, не злись. Ворчать тоже неплохо. Клянусь. Только не злись.

Олдридж откашлялся.

— Я не злюсь.

— Клянешься?

— Да, — тепло согласился Олдридж

— Отлично. Спокойной ночи, док. На случай, если я еще этого не говорил. Хотя. Говорил же?

— Говорил, но я не против повторения, милый. Не забудь выпить воды, хорошо?

— Не забуду. Обещаю.

— Тогда спокойной ночи, — пожелал Олдридж и отключился.

Мигель пошел, шатаясь из стороны в сторону, за стаканом воды.

***

Среда, 1 января.

Дом бабушки Мигеля.

Город Понсе, Пуэрто-Рико.

Мигель проснулся от светившего в глаза солнца и адской головной боли. Во рту пересохло, и словно кто-то нагадил. Мигель понял, что не только не почистил на ночь зубы, но и щетку с собой не взял, чтобы хоть утром это сделать.

Может, если он закроет глаза, то снова сможет заснуть, а потом проснуться без устойчивого желания сдохнуть.

Кто-то толкнул его в бок. Не больно, но мешая возможности поспать подольше.

— Поднимай задницу. Немедленно.

Алондра.

— Отвали, Лонни. Оставь меня в покое.

Она пнула его сильнее.

— Не-не, не в этой жизни. Ты немедленно поднимешь свой зад и поможешь Жозе, потому что он в меньшинстве, а против него объединились почти все. Джулия делает все возможное, но ее никто не слушает. Вэл не помогает, но хотя бы, как остальные, на него не наезжает. Я тоже попыталась, но ты — тебя они послушают. Старший внук и все такое. Бесценный nieto[37].