Из сладкого сна меня вырвал настойчивый стук в дверь. Я с ужасом подпрыгнула на кровати, решив, что проспала всё на свете, и Перси уже пришёл, чтобы пригласить меня на прогулку. Уффф, часы на каминной полке показывали только половину седьмого. И кому приспичило будить меня в такую рань? Сдавленно шипя сквозь зубы, я кое как доплелась до двери и широко распахнула её. На пороге стояла Люси, которая при виде меня сделала книксен и торопливо защебетала:
– Миссис Хейр сказала, что сегодняшнее утро просто создано для прогулки по палубе и приказала мне немедленно отправиться к Вам, чтобы одеть и причесать Вас.
Честно говоря, я сама могу за собой поухаживать, но ставить девушку в неловкое положение и огорчать милейшую миссис Хейр мне не хотелось. Тем более что сегодня мне позарез нужна была помощь в выборе наряда и причёски. В восемь часов придёт Перси, мне нужно быть просто неотразимой! Мы с горничной самым тщательным образом перетряхнули весь мой гардероб, но ни один из нарядов мне не нравился. Золотисто-коричневое платье мне очень нравилось, но горничная категорически заявила, что не принято дважды появляться в одном туалете. Платье глубокого хвойного цвета было широко мне в талии, а жёлтое делало похожей на цыплёнка. Нежно-лиловое бледнило кожу, а бирюзовое было с таким шлейфом, что в нём невозможно было ходить.
– Мисс, – прошептала горничная видя моё отчаяние. – Давайте попробуем хвойного цвета, я очень ловко ушью его в талии, даже заметно не будет!
Я метнула взгляд на каминную полку и застонала, до встречи оставалось всего полчаса, а мне ещё платье ушивать и причёску делать!
– Мисс? – окликнула меня Люси, ожидая моего ответа.
– Ладно, – решительно махнула я рукой. – Пусть будет хвойное. Главное побыстрее, я опаздываю.
Горничная Дианы оказалось самым настоящим чудом, поскольку не прошло и получаса, как я уже была одета и даже причёсана. По причине дефицита времени мы решили не делать причёски, Люси просто расчесала мне волосы и перехватила их лентой в тон платью.
– Готово, мисс, – провозгласила девушка в тот самый миг, как в дверь каюты вежливо постучали.
– Иду, иду! – крикнула я, бросив отчаянный взгляд по сторонам. В каюте царил разгром, словно попала бомба и разворошила всё вокруг.
– Идите, мисс, – торопливо прошептала Люси, распахивая передо мной дверь. – Я всё приберу и подготовлю Вам платье на вечер.
– Ты чудо, – шепнула я одними губами, величественно выплывая из каюты.
В коридоре миссис Хейр весело щебетала с обоими братьями Макграндами. Как мне рассказали позже, этой встрече предшествовала забавная сцена в каюте Перси. Рано утром Чарльз заглянул к своему брату и застал у него в каюте полный разгром, а его самого в состоянии отчаянного бешенства.
– У тебя тут чего? – ахнул Чарли, профессиональным взглядом художника окидывая живописные развалины одежды.
– У меня нет ни одного приличного костюма! – выпалил Перси, истинным воплощением скорби застыв посреди каюты.
– С каких это пор тебя интересует одежда? – фыркнул Чарли, осторожно освобождая кресло от высыпавшихся на него булавок для галстука. – Ты же сам всегда говорил, что не одежда красит человека, а характер.
– Говорил! – Перси смахнул с каминной полки россыпь шейных платков. – А сегодня понял, что у меня нет ни одного приличного костюма!
– Одень неприличный, – фыркнул Чарли.
Старший брат метнул на него такой взгляд, что Чарли предпочёл вскочить с кресла и загородиться им, как щитом.
– Ладно, отрадно видеть, что твой внезапный интерес к моде не сопровождается более глубокими изменениями. Появлением чувства юмора, например, – примиряющее поднял руки Чарли.
– У меня есть чувство юмора, – обиженно насупился Перси.
Младший брат выразительно крякнул, но спорить не стал (себе дороже), только поднял тёмно-коричневый костюм и молча протянул его брату. Перси воззрился на костюм с таким видом, словно это была купчая на покупку его бессмертной души с подписью самого Люцифера.
– Что это? – трагически прошептал Перси.
Чарльз окинул вещи внимательным взглядом, а потом пожал плечами:
– Хороший вопрос. Знаешь, больше всего это похоже на костюм. Хороший костюм тёмно-коричневого цвета.
– Я в нём стариком выгляжу! – крикнул Перси, с досадой отшвыривая костюм прочь.
Чарльз философски проследил траекторию падения вещей (штаны оказались менее полётопригодными, а сюртук кружился в воздухе очень изящно), а потом подхватил с пола ещё один костюм, на этот раз светло-серый.
– А в этом я толстый, – буркнул Перси, окидывая пристальным взглядом в зеркале свою мощную фигуру.
Чарли мученически вздохнул, но предпринял ещё одну попытку одеть своего неожиданно (с какого бы, интересно знать, перепуга?) раскапризничавшегося брата, протянув ему зелёный костюм:
– Может, тогда этот?
– У меня от него лицо становится зелёным, – протянул Перси, подозрительно глядя на протянутый ему костюм.
– Всё! Хватит! – рявкнул Чарли, швыряя в брата отвергнутый им зелёный костюм. – Моё терпение лопнуло. Или ты немедленно напяливаешь этот костюм, или идёшь на прогулку голым!
– Не ори на меня, – огрызнулся Перси, налету подхватывая брошенные ему вещи. – Этот костюм мне не идёт, носить я его не буду.
– Да тебе ни один костюм не идёт! – взвыл Чарли, хватаясь за голову. – Ещё вчера днём гардероб устраивал, а сегодня утром он не идёт! Что эти костюмы за ночь испортились что ли?!!
– Я на прогулку иду, – тихо прошептал Персиваль и совсем тихо добавил. – С дамой…
– Так бы сразу и сказал, – примирительно буркнул Чарли, внимательным взглядом окидывая сначала фигуру брата, а потом царящий в каюте разгром.
Воображение художника помогло Чарли понять, какой костюм лучше всего подойдёт его брату, а зоркие глаза моментально нашарили нужные вещи в куче-мала на полу и обстановке каюты. Ловко нагнувшись, Чарли быстро подхватил тёмно-синий костюм, сиротливо лежащий под другими отвергнутыми, и протянул брату:
– На, этот точно подойдёт.
Перси с сомнением взял протянутый братом наряд и скептически повертел его в руках. Цвет костюма ему понравился сразу же, тёмно-синий, без излишних декораций, только слегка расшитый по рукавам и вороту серебряной нитью.
– Отвернись, – приказал Перси, стягивая через голову широкую белую рубаху, которую он всегда брал с собой в поездки и с удовольствием носил дома.
– Надо же, какие мы нежные, – фыркнул Чарли, торопливо уклоняясь от пущенной ему в грудь рубахи.
Перси быстро натянул на себя костюм и придирчиво посмотрел на себя в зеркало. Придраться было не к чему, костюм сидел, словно влитой, выгодно подчёркивая развитую («Слишком развитую, – поморщился Перси. – Словно чернорабочим всю жизнь прослужил!») мускулатуру.
– Братишка, – присвистнул Чарли, с нескрываемым восхищением глядя на брата. – Я не знаю, кто она, но она точно будет у твоих ног!
– Скажешь тоже, – буркнул явно польщённый Перси, решительно покидая каюту.
Чарли, беззаботно насвистывая какой-то модный мотивчик, направился следом за ним.
На прогулке мы незаметно поделились на пары: миссис Хейр и Чарли шли впереди, беззаботно щебеча обо всём на свете, а мы с Перси шагали сзади, мучительно придумывая темы для разговоров. Неожиданная робость связывала наши языки (мой так уж точно!) посильнее наркоза, тишина тяготила, а светская болтовня раздражала.
– Братец, – повернулся к Перси Чарльз, когда мы проходили мимо шлюпок. – Как на твой профессиональный взгляд, эти забавные штучки нам вообще нужны?
– От наличия этих, как ты выразился, забавных штучек, зависят жизни нескольких сотен человек, – фыркнул Перси. – Ни один капитан не имеет права выйти в море без достаточного комплекта спасательных средств.
– Но разве «Титаник» не является непотопляемым? – притворно изумилась Диана.
Я заметила, как они с Чарли обменялись быстрыми взглядами, довольные, что наконец-то разговорили угрюмого спутника.
– «Титаник», вне всякого сомнения, обладает превосходной системой защиты, – уклончиво ответил Перси. – Водонепроницаемые переборки, количество шлюпок, даже большее, чем предусмотрено по уставу…
– Но количество мест в шлюпках всё равно недостаточно для того, чтобы вместить всех пассажиров и членов команды, разве не так? – вмешалась в разговор я.
Ответ мне был не нужен, к сожалению я его даже слишком хорошо знала, но мне нравилось наблюдать за тем, как озарялось глубинным светом лицо Перси, когда он говорил о том, что его по-настоящему интересовало.