— Bonjour, ma chère amie.
Вот же черт! Попалась на месте преступления! Кровь прихлынула к щекам, в животе сладко заныло.
— Эмм… — Она подавила смешок и сделала вид, что просто хотела поправить свое одеяло. — Доброе утро, как спалось?
— Замечательно! Если бы я раньше знал, что с тобой так сладко спиться, то уже давно бы переехал к тебе. — Франсуа ослепительно улыбнулся и поцеловал ее в нос. — Правда, проснись я минутой позже, застукал бы тебя за всякими непристойностями.
Миа выдернула подушку из-под его головы и запустила в другой конец комнаты.
— Иди ты!
— Эй, ты должна мне подушку!
— Обойдешься! Подумаешь, мне было любопытно!
— Хочешь взглянуть? — его тон стал игривым. — По утрам самый лучший вид.
Она сглотнула.
— А если хочу?
— Дорогая, за это ты мне покажешь кое-что другое, — он практически мурлыкал, произнося букву «р» на французский манер. Миа начала плавиться от его бархатного голоса.
Определенно, для друзей они были чересчур близки. Но кому какое дело? Она была просто счастлива рядом с ним.
— Обойдешься! Ты уже там все видел.
— Там? Я же не сказал, что именно хочу увидеть. — Неожиданно его взгляд переместился куда-то за нее. — Что это?
— Где? — Миа подняла голову и обернулась.
— Вуаля!
В этот момент подушка выскочила из-под ее головы, и Франсуа победно рассмеялся, помахивая трофеем в воздухе.
— Отдай!
— Размечталась! Попробуй отбери!
Какое-то время ему удавалось уворачиваться от ее рук, но потом она уселась сверху и все же схватилась за угол наволочки.
— Мадмуазель, вы вынуждаете меня пойти на крайние меры! — Продолжая тянуть подушку одной рукой, другой он начал ее щекотать. — Как тебе это?
Миа завизжала, извиваясь как уж, но не выпустила добычу. Вот еще! Сейчас он узнает, кто здесь победитель. Она завалилась набок, брыкаясь ногами и… Раздался громкий треск, и маленький взрыв осыпал их белым пухом.
— Лиззи меня прибьет, — констатировала Миа свою участь. — Но я скажу, что это ты виноват.
— Ты как гусыня!
— Я? — Девушка расхохоталась, швырнув в него горсть перьев, и чихнула. — Я сейчас пущу твою печень на фуа-гра, увидим, кто из нас гусь!
Неожиданно дверь открылась, и в комнату заглянула Кристина. Вид у нее был очень подавленный. Миа слегка растерялась, застигнутая врасплох в облаке перьев с голым другом в постели. Но мать, кажется, вообще не обратила на это внимания.
— Прошу прощения. Я стучала, но вы не слышали. — Она как ни в чем не бывало кивнула Франсуа, который скромно натянул одеяло повыше. — Бонжур, Франсуа.
— Доброе утро, Кристина.
— Мам, что-нибудь случилось?
— Да. Мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, приведи себя в порядок, я жду тебя у себя.
— Что-то серьезное?
— Да, очень, — с этими словами Кристина закрыла дверь.
Миа с Франсуа переглянулись.
— Как думаешь, в чем дело?
Он пожал плечами, снял пушинку с ее носа и встал, завернувшись в одеяло.
— Пожалуй, я пойду к себе.
Выглянув за дверь и удостоверившись, что в коридоре никого нет, он выскользнул наружу. Вздохнув, Миа поплелась в ванную, на ходу вытаскивая перья из волос. Что-то подсказывало, что день будет испорчен.
***
«Хватит. Томми, мне не нужен труп в доме», — она произнесла это так, словно сказала: «Мне не нужен мусор на полу» или «Мне не нужен здесь этот кусок дерьма». Холодно и равнодушно. Безразлично. «Мне не нужен Дэвид Сандерс». Дерьмо!
Дэвид допил виски и швырнул пустой бокал в стену. Это был уже третий. Плевать, пить можно и из горла. Разбитые губы жгло огнем, заплывший глаз ни хрена не видел, сломанный нос так распух, что дышать приходилось ртом. Он знал, что благодаря Томми выглядит как дерьмо собачье, и знал, что этого мало… Доктору Сэндлеру пришлось приехать под утро, но Дэвид отказался от визита в клинику и от обезболивающего, позволив лишь продезинфицировать раны, зашить рассеченную бровь и налепить на себя пару пластырей. Это был максимум из возможного. Потому что он должен чувствовать боль. Боль, которая наверняка несоизмерима с той, которую переживают Лиззи и Грей.
Он ненавидел себя за это. Если бы они вошли двумя минутами раньше, скорее всего, Грей убил бы его. Или обоих. «Мне не нужен труп в доме». Нет, не убил бы. Лиззи бы не позволила, потому что ей не нужен…
— Черт! — Бутылка полетела в стену и разлетелась вдребезги. — Черт! Черт! Черт!
Дэвид сполз под стол и обхватил голову руками, но тут же убрал их, потому что наткнулся на здоровенную шишку над левым ухом. Он не услышал, как открылась дверь.
— Дэвид Сандерс! Я знаю, что ты здесь! — раздался голос сестры. — Ты, гребаный кусок дерьма! Хренов засранец! Не прячься! Вытаскивай немедленно свою задницу из-под стола, потому что я собираюсь надрать ее как следует!
— Уходи, — прохрипел он. — Миа, исчезни!
— Размечтался! Думаешь, можешь натворить дел и отсидеться в кабинете, когда весь дом на ушах стоит? — Она решительно обошла стол и откатила кресло. — Какого хрена ты натворил?! Как ты мог так поступить? Ты, самый худший брат из всех…
Дэвид поднял голову и посмотрел на сестру снизу вверх.
— …возможных. Матерь Божья, — выдохнула Миа. — Тебя что сбил автобус? О, Дэв! Это Томми сделал с тобой? — Она опустилась на колени и заползла к нему, больно задев локтем его саднящие ребра. — Я убью его за это! О, милый, что он с тобой сделал… Ты выглядишь… Ты… Это просто ужасно…
Ее рука замерла в сантиметре от его носа. Лицо исказилось, и крупные слезы покатились по щекам.
— Дэвид, что же ты наделал… — прошептала она. — Что же теперь будет…
Он и сам хотел бы знать ответы на эти вопросы, но был не в состоянии искать их. Сегодня Лиззи закрыла на замок дверь в их спальню, не реагируя ни на какие мольбы и просьбы впустить его, и Дэвид даже боялся представить, каким будет ее следующий шаг. Возможно, она уже пакует чемоданы… Разве можно винить ее за это? Он ведь снова предал ее. И с кем? С ее сестрой! Это самый жуткий вариант из всех возможных! И он еще считал, что ему больше не нужны сеансы с доктором Уилсоном. Ну-ну.
— Как она? — тихо спросил Дэвид.
— Плохо, — ответила Миа, смотря в пол. — Очень плохо. Не хочет ни с кем говорить, и, я уверена, она не проронила ни слезинки. А это ужасно, — ее укоризненный взгляд прошелся по его лицу. — Дэвид, как же ты мог?
— Я идиот. — Он взял сестру за руку, боясь, что она отстранится, но этого не произошло. — Скажи, что мне делать? Пожалуйста!
— Я не знаю! — она разрыдалась. — Я не знаю, не знаю! Все было так хорошо, а ты и Сэм… Вы все испортили! Почему ты выбрал именно ее?! Что между вами было?
— Да не было ничего! Клянусь Богом, я не хотел этого! У меня даже в мыслях не было.
— Так ты не спал с ней?
— Нет! Я наткнулся на нее в библиотеке, мы выпили, поговорили по душам. Она плакала, я хотел ее успокоить и все… А потом… Сам не знаю, как это произошло!
— Что, это?
— Поцелуй. Мы целовались.
Миа выругалась по-французски и ударила его кулаком в плечо. Удар был слабым, потому что под столом особо не размахнешься, но Дэвид еще больше почувствовал себя козлом.
— Скажи честно, Дэвид. Если бы вас не застукали, ты бы трахнул ее?
— Нет. Этот чертов поцелуй длился совсем недолго… Я… То есть мы поняли, что поступаем неправильно, и прервали его. Но в этот момент вошли они, и начался просто ад!
Миа ничего не говорила какое-то время, кусая губы и раскачиваясь вперед-назад, и ее молчание давило на него тяжким грузом. Он знал, что она обдумывает свой вердикт.
— Ты совершил большую ошибку, дорогой, но… — при этих словах он перестал дышать, — я думаю, что у тебя, возможно, есть шанс. Обещаю, я сделаю все, что смогу.
Дэвид выдохнул и прижал сестренку к себе.
— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо тебе.
***
— Привет, — прошептала Лиззи, нежно проведя рукой по седлу Ниндзя.
Она не садилась на мотоцикл с тех пор, как узнала о своей беременности, но содержала в идеальном состоянии, чтобы он находился в полной готовности в случае чего. Как будто знала, что в один прекрасный день ей может понадобиться бегство от проблем. Таких, например, как муж, изменивший ей с родной сестрой…
В гараже становилось жарко, потому что на ней был самый толстый свитер из гардероба, теплая куртка и штаны из кожзама с протекторами, и, естественно, высокие сапоги и перчатки. Волосы Лиззи заплела в косу, которую, недолго думая, сунула под куртку, после чего надела шлем. По спине пробежали мурашки, когда знакомый рев двигателя наполнил сердце трепетом, и давно забытое чувство азарта и предвкушения вернулось с удвоенной силой.