Бев засмеялась.
— Боже мой. Похоже, это плетистая роза. Она покрыта огромными шипами. Этот мальчик будет весь в царапинах.
Парень прыгнул. Его ступня застряла в шпалере, и вся она рухнула вместе с ним. Раздался оглушительный грохот, и идиот начал орать как резаный.
— Том. Том. Мы должны… — задохнулась Бев.
— Не-а.
— Но…
— …помогите…
— Нет, — он повернулся к Бев. — Ты не совсем поняла, что означает сидеть на крыльце. Мы сидим. И наблюдаем. Мы не вмешиваемся.
Они слышали, как парень голосит на всю улицу. Вот неудачник.
— О. Мой. Бог.
Взгляд Бев был прикован к окну второго этажа соседнего дома.
— Там… там… там мужчина…
Том хмыкнул, потом засмеялся. В конце он даже закашлялся, и ему потребовалась пара секунд, чтобы отдышаться.
— Вам весело, мистер Дженкинс?
— Вижу, ты заметила мистера ди Бенедетто.
— Голого мужчину по соседству? Да. У тебя очень колоритные соседи.
— У всех колоритные соседи, Бев. Просто надо присмотреться.
Он взглянул на нее и принял решение.
— Есть у тебя нормальная одежда?
— Нормальная? Вся моя одежда…
— Не шикарная. Обычная. Что ты надеваешь, когда пропалываешь свой сад?
— У меня есть комбинезон, резиновые сабо и старая футболка с передником…
— Ты привезла что-нибудь из этого с собой?
— Вообще-то, я действительно привезла свою рабочую одежду. Я думала, что могла бы помочь тебе с огородом, — она помолчала. — Если ты захочешь.
— Я хочу.
Будь он проклят, если ее глаза не загорелись. Шоколадно-карие глаза, как у чертова щенка.
Он попал.
Он встал и предложил ей руку. Она схватилась за его пальцы и медленно поднялась. Он понял, что ее беспокоят колени.
— Переоденься в джинсы, — он в последний раз затянулся и выбросил окурок в глиняный горшок, наполненный водой, стоявший рядом со ступеньками. — И постриги ногти. Ты не сможешь работать в огороде с такими ногтями.
— Я надеваю садовые перчатки…
— Не-а. В перчатках не почувствовать землю. Постриги ногти.
— Том!
— Не спорь со мной, женщина. И не заморачивайся с духами, макияжем и этим ужасным блеском для губ. Иначе привлечешь каждого гребаного жука в штате Калифорния. Поняла?
— Тебе не нравится мой блеск для губ? — нахмурилась Бев.
— Нет. Он тебе не нужен. У тебя и так красивые губы.
Она уставилась на него, как будто видела в первый раз.
— Жду тебя в огороде через пятнадцать минут.
— Том…
— Что?
— Почему ты просто наблюдаешь? На крыльце? Ты когда-нибудь говорил со своими соседями? Это кажется…
Том поднял бровь.
— Что? — рявкнул он.
Бев покачала головой.
— Просто это кажется асоциальным. Смотреть и ни разу не заговорить ни с кем из них.
— Мне нечего им сказать. Они заняты своей жизнью. Я занят своей. Все равно большинство из них кучка идиотов.
— Я помню, когда Альберта была жива, вы устраивали барбекю на заднем дворе, и она всегда угощала соседей печеньем на Рождество…
— Да, ну, это Альберта. Ей нравилось болтать с соседями и готовить закуски с крекерами. Я таким не занимаюсь.
Минуту Бев молчала, потом кивнула:
— Пойду переоденусь.
Том достал еще одну сигарету. Значит, она считает его асоциальным. Что ж, она права. Он асоциальный. Большинство людей не стоят усилий.
Ему пора в туалет.
А потом он от души насладится взъерошенной миссис Андерсон.
Бев робко шагнула на огород, стараясь не наступить в кучу удобрений. Она ярко представила себе ощущение того, как смесь с куриным пометом чавкает под ее резиновыми сабо.
Ее передернуло.
— Уже лучше, — Том осмотрел ее с головы до ног и одобрительно кивнул. Чиркнув спичкой, он прикурил вездесущую сигарету. — Кроме одного, — он бросил на землю пару огромных сапог. — Надень эти. Тебе не захочется запачкать ноги куриным дерьмом.
— Они слишком большие. Том, я…
Он опустился на колени и схватил ее ступню.
— Подожди минутку. Даже не…
Том сорвал один резиновый сабо и бросил через лужайку.
— Том! Прекрати.
Он улыбнулся, зажав сигарету губами, и напялил сапог ей на ногу.
Ей очень не нравилась мысль о том, что на ней были чьи-то грязные рабочие сапоги. Испачканные в земле, навозе и бог знает чем еще.
— Сними их сейчас…
Том стянул второй сабо, и она едва не упала. Чтобы удержаться, Бев положила ладонь ему на макушку. Он надел выцветшую бейсболку. Ей понравилось ощущать ее кончиками пальцев.
Она посмотрела вниз. Том был весь загорелый и грубый, прямая противоположность Роджеру. Роджер был мягким. Он понятия не имел, как починить протекающий унитаз, или положить пол, или посадить огород. Он проводил дни за письменным столом, а вечера перед телевизором.
Или где-нибудь еще.
Том был поджарым и крепким. Его темные от загара руки были увиты мышцами, на ногах, как влитые, сидели джинсы. Его лицо всегда выглядело колючим из-за щетины, чего Роджер никогда себе не позволял. Ее покойный муж скурпулезно брился каждый день, после чего щедро пользовался одеколоном.
Но больше всего ее приводил в замешательство взгляд Тома Дженкинса. Настойчивый горячий взгляд голубых, словно лед, глаз. Большую часть времени его взгляд заставлял ее чувствовать себя неуютно.
Сегодня было не так плохо.
Прежде чем она поняла, что происходит, на ее ногу напялили второй сапог. Теперь она выглядела довольно глупо: в футболке с эмблемой колледжа Скрипс, хлопчатобумажном рабочем комбинезоне и паре огромных грязных сапог.
Том встал и улыбнулся:
— Идеально подошли.
Он так сильно смеялся, что закашлялся. Бев захотелось постучать его по спине.
Он поймал ее руки и осмотрел.
— Твои ногти…
Она высвободила руки из его хватки и достала из заднего кармана рабочие перчатки.
— С моими ногтями все в порядке. Я надену перчатки, — она посмотрела на него, прищурившись от яркого солнца. — С чего мне начинать? С прополки?
Том шагнул ближе к ней. Она уловила запах стирального порошка, мыла, табака и кофе. Взяв бейсболку за козырек, он снял ее и аккуратно водрузил на голову Бев.
— Сегодня солнце. Это защитит тебя от ожога.
Его бейсболка расположилась высоко на ее голове, прямо над хвостиком. Она ощутила, как тепло его головы согрело ее макушку. Она стояла в его бейсболке и в его сапогах.
И по какой-то непонятной причине ей это нравилось.
— Отлично, с прополки. Гребаные сорняки. Ты когда-нибудь видела жгучую крапиву?
— Нет. Звучит не слишком хорошо.
— А дурман?
— Нет. У меня растут одуванчики.
— Одуванчики. Ради Бога, это не сорняки. Это еда. Они съедобные. Я говорю о долбаных ублюдочных сорняках. О растениях, которые пытаются убить тебя, отравить, брызнуть кислотой. Огород это тебе не палисадник с бордюром из ноготков. Это война. У меня тут сорняки, которые пытаются задавить остальные растения. Здесь растет ядовитый плющ, который может отправить тебя в реанимацию. Война. Готовность номер один. Понятно?
Лицо Тома оказалось так близко, что Бев видела каждую морщинку вокруг его глаз, каждую из черных и седых щетинок на его щеках, шрам на подбородке.
— Понятно, — кивнула она.
Он казался довольным.
— Тогда хорошо. Начнем. Иди за мной. Я покажу «горячие точки», — он взял ее за руку и провел через калитку в огород. — Это крапива жгучая, — он стряхнул на растение пепел. — Она хуже всех. Брызгает химией, которая жжется как черт-те что. Не прикасайся к ней без перчаток.
— Как она может брызгаться? Я не понимаю.
— У нее ворсинки, которые, как иглы, наполнены химическим веществом. Если ты до них дотрагиваешься, они выпускают всякую хрень: гистамин, ацетилхолин…
Бев ахнула:
— Она выглядит такой… такой безобидной. Поверить не могу, что она способна на подобное.
— Не ведись на безобидную внешность. В жизни полно вещей, которые норовят причинить тебе боль, Бев. Некоторые легко обнаружить. Другие — нет, — он замолчал и кивнул на ее шею. — Ты сегодня без жемчуга. Это хорошо. Не хотелось бы заляпать твои шикарные драгоценности куриным дерьмом.