Сева ощущал себя меченым. У кого-то есть судимость, у кого-то – неизлечимая болезнь, кто-то живет с одиннадцатью пальцами (как один известный китайский пианист), кто-то слишком умный, кто-то видит сквозь стены, а кто-то, как он, связан с тем миром… прерванной, украденной, вырванной любовью… Нет, ничего хорошего от этих связей он себе не наживет. Туда всегда успеется.
Он посмотрел на Мари более заинтересованно и откровенно. Она тут же поперхнулась.
– Что ты сказал? – откашлявшись, спросила она.
– Я сказал, твой бывший бойфренд, кажется, юрист? – Сева сделал знак официанту, стоявшему в глубине бара, и попросил мохито.
– Если ты о Николя, который приезжал со мной в Москву, он действительно юрист. Тогда он занимался недвижимостью и работал с русскими клиентами на побережье.
– Бог в помощь, – все так же монотонно вставил Сева. – Это он вывел Олега на «Берго-консалтинг»? – Помолчал и добавил: – Есть такая известная французская юридическая контора с филиалами по всей Европе, активно пробирающаяся на Восток.
– Николя мог. Олег же хорошо платит, ты знаешь.
– Он и дерет три шкуры, твой Олег. В бизнесе добреньких нет – они все бабочки-однодневки. Это ты их познакомила? – на всякий случай почему-то спросил Сева очевидное.
– Наверное, хотя у меня было впечатление, что Ирина знала Николя. Или мне так показалось. В ноябре Олег торчал в Париже около трех недель. Один раз мы встречались с ним и Ириной. – Это нужно было сказать, чтобы выяснить, что знает и что скрывает Сева, а самое главное, ей нужно было правильно рассчитать свои шансы. Хотя бы на Копейкина. Об Олеге она даже боялась мечтать.
– А зачем это вы встречались, ты не можешь припомнить, Мари? – Он как будто не понял, о какой Ирине идет речь, о каком Париже и о каком Олеге. Он просто спросил о деле, о возможных переговорах или о чем-то подобном. Сознание расслоилось, и та часть его, которую он начал прятать и засовывать вглубь, в самый свой дальний угол, чтобы не выдать вопль мучившего его горького подозрения, – эта часть сжала его сердце, или горло, или голову, или всего его и позволила ему удержать себя в руках.
Однако Мари заметила его смятение. Она была нормальной женщиной и не любила причинять боль. Она готова была на многое для него, хотя он пока и не протягивал руки. И как ему ответить сейчас? Возможно, Олег «поймал» Ирину на бизнес, наобещал кисельных берегов, но Олег – это истинное воплощение глянцево-гламурного образа со всех обложек и всех фильмов и сцен сразу: красив, умен, богат, с прекрасными манерами, в модном сдержанном шмотье и к тому же приверженец традиционной ориентации. Почти птеродактиль. Он видел, как Ирина относилась к нему, как поставила на него все. Даже Николя как-то бросил: «Олег – интересный парень». Мари знала цену такому комплименту от французского юриста, и далеко не последнего.
– Как – зачем? – удивилась она. – Пошли поужинать. Потом заехали в их отель и сидели там в баре. Ира неплохо говорила по-французски, кстати.
Сева смотрел на нее как на экран в кинотеатре, где смотрят только в одном направлении. Спокойно, как мог. Это что такое вообще он сейчас слышит? От этой француженки? Ира была в Париже в ноябре, он это помнил. Пойти убить Олега, что ли? Но он, Сева, его знает. Если бы они были любовниками, он бы не приехал сюда. Но почему Ира никогда не говорила, что виделась с Олегом? Глупый вопрос. «Я точно сдурел. Где Саломея? Куда все подевались? Ладно, успокойся. Она умерла. А я живой. Они могли встретиться и по бизнесу. А собственно, какие такие бизнес-интересы могли их объединять? Олег не занимался ювелиркой, алмазным сырьем, камнями, антикварным хламом. Да кто вообще может знать, чем кто-либо занимается на досуге или когда светит отдельно стоящая выгодная сделка? Как эта…»
– Ты должна мне сказать, Мари. Я подозревал, но не хотел подозревать. Раз уж ты начала об этом говорить… – Он впервые посмотрел ей прямо в глаза.
«Смотри, но не так, Сева! Теперь ты знаешь цену многим вещам. Пожалей себя! Оставь себя прожитого. Я скажу тебе, но что мне за это будет?»
– Они жили в одном номере, – медленно и многозначительно прошептала она.
– Ты смелая, Мари.
Пустота внутри стала больше, чем он сам. Горело лицо, глаза застилал туман. Хотелось махать руками, желательно держа в них какой-нибудь тяжелый инструмент из гаража, и все крушить. Он чувствовал себя подстреленным зверем, бессильным дать отпор и осознающим бессмысленность сопротивления, когда над тобой кружит вертолет и некуда спрятаться. Сева вдохнул воздух открытым ртом, потому что нос был заложен, и заметил, как Мари смотрит на него. Он замер на секунду. Она смотрела с недоумением. Она удивлялась. Она не верила своим глазам. Он страдал из-за женщины. Из-за женщины, которой нет. Он не мог такое сыграть. У Мари покатились слезы.
– Спасибо, дорогая! – тихо сказал Сева. Он оценил.
Олег спускался за минералкой по лестнице. Частично он был доволен разговором с Саломеей. Нужно было еще чуть-чуть поднажать, выставить свое предложение – хорошее, выгодное для обеих сторон предложение: он знал, где брать крупные сертифицированные бриллианты с легальным происхождением по очень выгодной цене, даже цветные, – и она откроет ему дверь в компанию Пита. А это очень непростая американская компания, с историей и именем, с клиентской базой, охватывающей полмира высшего общества. Конечно, он не знал, что было написано в брачном контракте Пита и Саломеи, но, судя по его отношению к ней, Пит мог оставить ей все. Она серьезная и достойная баба. То есть женщина, конечно. Не смазливая истеричная размазня, готовая на все, лишь бы ее приютили и возили с собой на мировые тусовки, покупали колечки и «биркины», а та, которую можно легко потерять и уж совсем нелегко приручить. Хочет ли она этого, кстати? Хороший вопрос. Какие у нее приоритеты? Тот самый случай, когда не знаешь, что важнее: потребности или возможности? Она – манящая. Ускользающая, как шлейф от парфюма явившегося привидения…
У бара сидели Мари и Копейкин. Они как-то необычно смотрели на него, как будто увидел незнакомца или безбилетного пассажира, не имевшего права вообще к ним входить. «Сева-то еще ладно, – промелькнуло у Олега, – тут непросто, но Мари почему так непохожа на себя утреннюю?»
Возможно, потому, что она чувствовала себя получившей доступ в их отношения, хотя бы через одну дверь, или поняла ответственность перед ними – не каждый день приходится говорить чуть ли не судьбоносные слова людям, – она сказала, достаточно громко и не меняя позы, в которой сидела:
– Я вспомнила нашу встречу в Париже, ужин в Le Tour d’Argent. – Потом сделала паузу, но и без паузы оба напряглись. – У Эрика Мансара из «Берго» были крупные неприятности с клиентом. Почему-то он отказался подписывать уже почти готовый контракт с представителем банка. Дело дошло до личных оскорблений. И Николя подставили.
– Кто подставил? – машинально, не думая, спросил Олег.
– Да, кто бы это мог быть, Сева? – спросила Мари.
– Отнесите наверх бутылку с минеральной водой и два стакана, – обратился Олег к официанту. – Что касается Николя, он остался вполне доволен. Мне кажется, я вижусь с ним чаще, чем ты.
– Мари не шевелилась.
– У нас еще есть время, – посмотрел он на Копейкина, – не спеши.
Сева, который всегда был готов ответить на подобные приказы своим приказом, сидел молча и неподвижно. Он весь был концентрацией усилия – не открыть рот и не вытащить руки из карманов.
– До вечера в салоне, если не увидимся. Обеда не будет. – Потом эта «сволочь» улыбнулась и, покинув бар, оставила Мари с учащенным пульсом и неясной головой.
Она так готовилась к этой поездке, много думала о том, какие варианты она могла бы здесь для себя реализовать – основные и запасные, – и вот сейчас поняла, что их почти не осталось, а Олег – это «опасно». Что бы она делала, если бы попугай Карло вытащил ей не Севу, а Олега? У нее даже горло пересохло, когда она представила его рядом с собой в кровати. Она залпом допила свой стакан. Копейкин ей не поверил, как всегда. Что за человек?! Чем только Ирина его пробила? Есть еще «химия», конечно, но на нее уж совсем не стоит рассчитывать.
– Я думала, ты ему в морду дашь, – отдышавшись, протянула Мари.
– Почему это обеда не будет? Ты слышала, что он сказал? И вообще, кто-то узнает что-либо раньше других – возмутительно! – На самом деле Копейкину было все равно. Не до обеда. – Я пойду спрошу, можем ли мы купаться – стоим на якоре, солнце светит, море спокойное.