– Али, пожалуйста… Пожалуйста, не делай этого, – с отчаянием голосе проговорил Андре.
– Почему же? – Она потерлась бедром о его возбужденную плоть.
Андре уткнулся лицом в ее грудь, и дыхание у него стало прерывистым – как будто он долго бежал. А Али, улыбнувшись, промурлыкала:
– Так почему же нет?
Муж тяжко вздохнул:
– Потому что я не хочу делать тебе больно. Я не хочу опять сделать тебе больно, понимаешь?
– Больно? Но почему ты… – Али замерла в изумлении. – Так вот в чем дело?! – воскликнула она. – Причина в том, что было с нами в тот день на берегу? О, Андре… – Она радостно рассмеялась – и тут же расплакалась от облегчения. – Андре, милый, ты не сделал мне больно. Я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно. Но как тебе это удалось? Как тебе удалось… все вывернуть наизнанку?
– Но я все-таки сделал тебе больно, – пробормотал он, на мгновение прикрыв глаза. – Я ведь практически изнасиловал тебя. Мне нет прощения.
Али смотрела на мужа с искренним изумлением.
– Ты действительно веришь в это? – спросила она.
– Да, ведь я… Я хотел заставить тебя подчиниться моей воле. И сделал это. О господи!.. – Он содрогнулся.
Али взяла его лицо в ладони и, глядя ему в глаза, проговорила:
– Пойми, ты не сможешь заставить меня сделать что-либо, если я сама не захочу. Тогда ты не изнасиловал меня и не сделал мне больно.
– Для меня это было по-другому.
– Ты действительно думаешь, что я тогда кричала, чтобы позвать кого-нибудь на помощь? Я ведь не пискнула даже тогда, когда Хаджи сдирал кожу с моей спины. А вот когда я с тобой… – Али мечтательно улыбнулась. – Это совсем другое дело.
Андре молча покачал головой.
Али ласково улыбнулась ему и сказала:
– А если ты действительно причинишь мне физическую боль, то не сомневайся, я дам тебе это понять – и очень недвусмысленно. Но поверь, Андре, то, что произошло тогда на берегу, – это было замечательно. И я никогда не забуду тот день.
Андре недоверчиво смотрел на жену.
– Ты это… честно? – пробормотал он.
– Да, честно. – Наклонившись к нему, Али поцеловала его в губы. – Ты прекрасный любовник. И я предпочла бы тебя именно такого, а не чопорного и сдержанного. – Она провела ладонью по его груди. – Мне больше нравится, когда ты – мой Андре, а не тот, в которого превращаешься, пытаясь изображать из себя английского джентльмена.
– Я мало похож на английского джентльмена. – Андре едва заметно улыбнулся и добавил: – А ты, оказывается, не так уж похожа на английскую леди.
– Тогда перестань валять дурака, – заявила Али, расстегивая брюки мужа.
«Это окончательно добьет его», – решила она. И оказалась права. Уже в следующую секунду муж уложил ее на пол и задрал ей юбки.
– О господи… – бормотал он, поглаживая ее по ягодицам.
Когда же пальцы его скользнули меж ее ног, Али со стоном наслаждения пробормотала:
– Вот теперь уже лучше, намного лучше. И что самое веселое – в кабинете прежнего герцога, старого и накрахмаленного.
Андре вздрогнул и расхохотался. После чего стащил с жены панталончики и, отбросив их в сторону, заявил:
– Пусть полюбуется на них! Хочу выгнать отсюда его дух раз и навсегда!
Через несколько минут молодые супруги обновили ковер в кабинете, а потом принялись и за остальные комнаты. Такого этот старый дом еще никогда не видел, но зато в нем теперь стало гораздо веселее.
Андре с улыбкой наблюдал за женой, со смехом рассекавшей коньками лед на замерзшем озере. Двое детей Жислен, державшиеся за руки Али в перчатках, то и дело взвизгивали от удовольствия, а Шерифей металась по берегу и непрестанно лаяла.
Андре тихо засмеялся, когда эти трое вдруг рухнули на лед, а сверху на них – и Мэтью с Хэтти, которые катались, взявшись за руки, не замечая ничего вокруг. «Что-то холодно», – подумал Андре и направился к дому, где уже укрылись Николас с Джорджией и Чарли со своей женой; все четверо расположились у пылавшего камина.
Рождество!.. Первое Рождество, которое Андре отмечал за последние девять лет. И, как ни странно, он испытал радость.
Но, увы, не так-то просто было избавиться от воспоминаний, связанных с тем, как отмечали Рождество в Сен-Симоне. Конечно, Али постоянно чем-нибудь отвлекала его. Так что у него почти не оставалось свободного времени. Но иногда воспоминания все-таки возвращались, и тогда… О господи, как же ему тогда становилось больно! Однако Али неизменно брала его под защиту, облегчая боль лишь тем, что существовала, что находилась с ним рядом, такая милая и веселая…
А еще Али превратила Сазерби-Парк в место смеха и веселья. Ему раньше казалось, что это неосуществимо, но вот теперь… Теперь в доме почти постоянно царило веселье. К тому же приехали гости, чтобы провести здесь рождественские праздники. И, как ни странно, внезапно выяснилось, что он, Андре, действительно ничего не имел против гостей.
– Морозный день, ваша светлость, – сказал Пенниуэлл, встречая хозяина в холле, где уже стояла высокая наряженная елка.
Герцог с улыбкой кивнул.
– Совершенно верно, Пенниуэлл. Надеюсь, огонь в камине гудит. Герцогиня отказывается возвращаться в дом, пока окончательно не замерзнет. А я… Я не настолько отважный.
– Ваша жена не чувствует холода, так как она слишком веселая, сэр. Горячий пунш принесут с кухни прямо сейчас.
Андре снова улыбнулся.
– Слава богу! Я ужасно замерз.
Герцог направился в гостиную. Сначала он испытывал неловкость, общаясь с родственниками, но теперь, благодаря Али, отношения наладились. Более того, Андре не сомневался: если бы не его жена, они бы вообще не приехали. Хорошо, что никто из них не стал углубляться в прошлое. К тому же никто из них в присутствии Хэтти не упоминал о том, что хозяева дома познакомились задолго до своей свадьбы…
– Ты тоже? – спросил Чарли, когда Андре, приблизившись к камину, чуть ли не прижался к нему. – Индия приучила меня к теплу. Думаю, Малая Азия сделала с тобой то же самое.
Протянув руки к огню, Андре пробормотал:
– Ничего про это не знаю. Ведь в Турции в горных районах бывает довольно холодно…
Посмотрев на него искоса, Чарли спросил:
– Ты не скучал по дому все это время?
Андре довольно долго молчал, потом наконец ответил:
– Нет, я не страдал ностальгией.
Чарли усмехнулся и вдруг заявил:
– Лжешь! Ведь я прекрасно тебя знаю, мой мальчик. Сен-Симон у тебя в крови, как и в крови твоего отца.
Стараясь держать себя в руках, Андре проговорил:
– Чарли, я очень рад видеть тебя, но вряд ли твое пребывание здесь покажется мне приятным, если ты не прекратишь обсуждать эту тему.
– Знаешь, когда я в первый раз увидел твою мать, она была такой же колючей, – заметил Чарли. – Да, конечно, не так-то просто в Сазерби-Парке, когда рядом нет никого, кроме сводного братца, неуправляемого отца и того проклятого священника… Такому не позавидуешь. Очень хорошо, что твоему отцу удалось увезти ее отсюда. Очень жаль, что с тобой у него ничего не получилось. Но зато у тебя есть Али, которой кое-что удалось, хотя…
– Осторожнее, Чарли! – Андре смерил его холодным взглядом.
– Ты о чем? – Чарли смотрел на него с невиннейшим видом. – Я ведь просто благословляю тебя. Между прочим, ты увел Али у моего сына. Прямо из-под носа у бедного мальчика.
– Бедного мальчика?! – изумился Андре. – Поверь мне, Мэтью может сам о себе позаботиться. Да, кстати, я вскоре ожидаю объявления о помолвке…
Чарли с улыбкой пожал плечами.
– Что ж, Хэтти – чудесная девочка, и я полагаю, они будут счастливы. Не думаю, что глаза у нее светятся из-за микстуры, которую ты дал ей от насморка. Но, как бы то ни было, она сейчас выглядит гораздо лучше.
– Мне кажется, ей действительно стало лучше. Она почувствовала себя другим человеком. Должно быть, это ужасно – всю жизнь страдать из-за такого. Главное же – совершенно ни к чему.
– А что ты ей дал? Глаз тритона с добавлением верблюжьего навоза? Она сказала, что на вкус – жуткая гадость, но действует замечательно.
– Снадобье называется Ма Хуан, – объяснил Андре. – Это такой хвойник. Он прибыл к нам из Южного Китая, поэтому медикам ничего не известно о нем. Очень эффективное лечебное средство.