Андре облизнул пересохшие губы – и принял решение, пусть даже для него оно было смерти подобно.
– Хорошо, я поговорю с капитаном. И попытаюсь организовать перевозку. Мы отправляемся в Сен-Симон.
Прохладной влажной салфеткой Джозеф-Жан вытер лицо Али.
– Ничего-ничего… – прошептала она. – Со мной все в порядке.
Из того, что донеслось до нее из-за стенки, Али поняла, что больна, очень больна. Возможно, что скоро умрет. И мысль о том, что придется расстаться с Андре, была мучительнее, чем страшная боль в боку. Но она обдумала ситуацию и приняла решение.
Жо-Жан взял ее за руку.
– Как ты себя чувствуешь?
– Вообще-то, ужасно. – Али попыталась улыбнуться. – Где Андре?
– Говорит с капитаном. Пытается договориться, чтобы тот изменил курс корабля. Надо высадить тебя на берег.
Али прерывисто вздохнула.
– Вы хотите отвезти меня в Сен-Симон, ведь так? Я услышала ваш разговор.
– Правда? Извини. Наверное, нам нужно было говорить потише.
– Ммм… наверное. Знаешь, Жо-Жан… Я не поеду туда.
– Нет, поедешь. Хочешь ты того или нет. Поедешь вне зависимости от того, что думает по этому поводу Андре.
– Зачем? Какая от этого польза? Ведь есть другие доктора…
Опустившись на колени, Жо-Жан взял Али за руку и тихо сказал:
– Да пойми же ты, герцог Сен-Симон может делать то, на что не способны никакие доктора.
– Тебе так кажется, потому что он спас тебя, Жо-Жан. Но ты вот о чем не подумал… – Она облизнула пересохшие губы. – Если мы приедем в Сен-Симон, но Паскаль не сможет мне помочь… Ведь тогда пропасть между ним и Андре станет еще шире…
– Али, послушай меня. Ты серьезно больна. Тебе нужна помощь герцога.
Она покачала головой.
– Мне кажется, я, наконец, поняла, в чем причина разрыва между Андре и его отцом. Вы об этом говорили снаружи. – Али зажмурилась от нового приступа боли. – Это ведь из-за Женевьевы, да? – спросила она, когда боль отпустила. – Паскаль не сумел вылечить ее, и Андре не смог простить ему этого.
– Али, это не так просто… Всю историю даже я не знаю. – Джозеф-Жан сжал ее руку. – Но сейчас все по-другому, Али. Пожалуйста, поверь мне.
– Нет, Жо-Жан. Я не хочу стать причиной новых осложнений. Не хочу! Если мне суждено умереть, то пусть лучше на руках у другого доктора.
– А вдруг герцог сумеет помочь тебе? – настаивал Жо-Жан.
– Если мне суждено поправиться… то так и будет. В любом случае. Только чудо может меня спасти, и я это понимаю.
– В том-то все и дело! – воскликнул Жо-Жан. Он посмотрел куда-то вверх и что-то тихо произнес. Али не расслышала его слов, но ей показалось, что это была молитва о руководстве к действию. А может, он просил о терпении… – Ладно! – сказал вдруг Жо-Жан. – Хорошо! Тогда я расскажу тебе кое-что. Но выслушай меня внимательно, потому что такие вещи старый герцог никогда не обсуждает. Никогда! Ты ведь знаешь, что он спас мне жизнь, верно? Но тебе неизвестно о том, что это был совсем не тот способ спасения, которым обычно пользуются все доктора. – Он пристально посмотрел на Али. – Я расскажу тебе об этом только потому, что ты, наверное, должна услышать эту историю именно сейчас. Услышать и понять, насколько это важно. Тогда, возможно, поймешь, почему герцог никогда не говорит на такие темы. – Жо-Жан немного помолчал. – Так вот, я родился мертвым. Я был мертворожденным, Али.
Глаза ее широко распахнулись.
– Как так?
– Об этом рассказывала моя мать. Я был мертвым, когда герцог принял меня. И он вернул меня к жизни.
– Ну… да, конечно… Ведь многие дети не дышат при рождении. Им требуется небольшая помощь. – Али отвернулась и добавила: – Если ты стараешься убедить меня, то хорошо, я уже поверила, что он прекрасный доктор.
– Али, пойми же, наконец, что медицина здесь ни при чем. Поверь, во мне не было ни искры жизни. Все дело в том, что герцог способен творить чудеса. Именно это он на мне и продемонстрировал.
– Чудеса? – шепотом переспросила Али, подумав, что уже находится в бреду. – Чудеса?
– Да! Совершенно верно! Чудеса! Теперь поняла? Теперь ты понимаешь, почему никто даже не упоминал об этом в разговорах с тобой?
Закрыв глаза, Али подумала о Паскале – таком добром, таком мягком, таком мудром… Она вспомнила его чудесные рассуждения о Боге и об ангелах. Вспомнила и о том, что довольно быстро с ним согласилась. Еще она вспомнила очаровательную Лили, ужасно скучавшую по Андре. И наконец, подумав о самом Андре, Али поняла: истинная причина его боли заключалась в том, что он лишился семьи, родного дома и веры в Бога. И теперь у него был лишь один способ излечиться.
Ее пальцы сжали фигурку Гавриила на цепочке у нее на шее. Да-да, конечно! Ей вдруг все стало ясно. Господь, как всегда, осуществлял Свою волю таинственными путями. И неужели какая-то боль могла сравниться с Его волей?
Али открыла глаза. По ее лицу блуждала улыбка.
– Отвезите меня в Сен-Симон, – прошептала она.
Андре всю дорогу держал жену на руках – та была без сознания, – а проклятый поезд тащился ужасно медленно. Но ужаснее всего был страх. Страх, от которого останавливалось сердце. Но он старался не думать о том, что может потерять Али. Не верилось, что такое могло случиться с ним дважды, что он во второй раз лишится той, которую любил. Однако Али говорила правду; Женевьева была подобна лунному лучу – изящная, легкая и неуловимая. Али же была совершенно другой – была как луч солнца… И она с такой страстью любила жизнь, что просто невозможно было представить ее смерть.
– О, счастье мое!.. – простонал Андре, прижимаясь щекой к ее волосам. – Али, пожалуйста, держись!
Но на его страдальческие мольбы не было ответа. Правда, она время от времени все же ненадолго приходила в сознание, но затем снова на часы погружалась в беспамятство, причем каждый раз пребывала в нем немного дольше.
– Счастье мое, – шептал Андре, – ты ведь обещала не оставлять меня больше. Помнишь? Ты поклялась. Дважды поклялась.
Ресницы Али затрепетали, и глаза ее приоткрылись.
– Я всегда держу слово, – едва слышно произнесла она.
– Али… О слава богу, слава богу! Али, пожалуйста, не уходи. Осталось совсем немного. Мы почти у Бейнака.
– Ммм… да, хорошо, – прошептала она.
– Мой отец очень хороший доктор, – продолжал Андре. – Он быстро поставит тебя на ноги.
– Знаю, – шепнула Али. – Ты тоже должен в это поверить.
К горлу его подкатил комок, и он с усилием пробормотал:
– Да, обязательно.
– Но ты на самом деле должен поверить. Я не хочу умирать, Андре. Обещаю. А твой отец… Он сделает для меня чудо. Я знаю, он сможет.
Боль словно кинжалом полоснула его при этих словах жены. И он на несколько мгновений зажмурился, чтобы сдержать внезапно подступившие слезы.
– Али, а кто тебе рассказал об этом?
– Жо-Жан. Чтобы я согласилась поехать. Андре, что бы ни случилось со мной, ты должен помириться с ним. Пожалуйста…
– Милая, ты не понимаешь, о чем просишь.
– Нет, понимаю. – Она прижалась щекой к его груди. – Он не сделал чуда для Женевьевы, и в этом все дело. Так ведь?
Андре провел ладонью по волосам. Эта тема была для него… как раскаленный кирпич в руках. Но тут он вдруг подумал, что подобный разговор поможет ему подготовиться к встрече с отцом.
– Да, милая, ты отчасти права. Но тебе следует знать, что и отец, и мать были против моего намерения жениться на ней. Конечно, они так не говорили, но я это чувствовал.
– Как же так?.. – прошептала Али.
– Родители мне всегда говорили, что все люди равны, но на деле оказались отъявленными лицемерами. Они считали Женевьеву недостаточно высокородной для меня.
Андре посмотрел в окно, с горечью вспомнив, как ошеломила его их реакция. Он объявил о своем намерении жениться, а они… Вежливо закивали, но не более того.
– Естественно, я стал настаивать. А потом Женевьева заболела. Но отец пальцем не пошевелил, чтобы спасти ее. – Он вздохнул. – Единственным чудом в той ситуации было то, что я его не убил.
Али с неожиданной силой сжала его руку.
– Ты должен выяснить правду, – сказала она. – Ты должен!
– Правду? Либо Бог есть, и тогда Он с моим отцом – оба отъявленные лжецы. Либо Бога нет, и тогда отец остается один, но он все равно лжец и мошенник, так как заставляет людей верить в то, что он держит Бога за бороду. – Андре посмотрел на жену. – Что хуже? Я не знаю.