Карен Бейль - Яркая звезда любви

— Это не так. Если бы мы что-то значили для него, он прекратил бы играть в карты и не рисковал бы потерять ранчо.

— Джим играл и проигрался. Но тем не менее он хороший человек.

Роуз со стуком поставила чашку на стол.

— Ты так говоришь, будто хочешь, чтобы я забыла о том, что случилось. Он проигрывает все деньги, которые у нас есть. Уэйд. Теперь мы потеряем ранчо.

— Нет, этого не случится.

— Случится. Понимаешь, если мы не заплатим три тысячи долларов до конца недели, Фрэнк Лаутер выгонит нас отсюда. — Дрожащими руками она опять взяла чашку.

— У меня есть деньги, Роуз. Я заплачу Фрэнку Лаутеру.

— Ты хочешь отдать все деньги, которые скопил, только для того, чтобы помочь Джиму?

— И тебе, и Джиму.

— Но почему? Почему все так хотят ему помочь?

— Потому что его уважают, хотя у него есть недостатки. Ведь он никогда и не скрывал их. Но он спас мне жизнь, он спас жизнь и тебе. Самое малое, что я могу сделать, это заплатить его долг.

Роуз закрыла лицо руками и зарыдала. Уэйд смотрел в сторону, не зная, что делать. Он никогда не видел ее такой расстроенной.

— Иди отдохни немного, Роуз. Я, пожалуй, поеду к Милли. Мне нужно поговорить с Сандрин.

Роуз взглянула на него, вытирая слезы.

— Ее там нет, Уэйд.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не должна была разрешать ей делать это. Надо было все рассказать Джиму, и мы бы справились с этим сами.

— С чем справились?

Роуз вздохнула и продолжала с дрожью в голосе:

— Позавчера по дороге в город мы с Сандрин встретили Фрэнка Лаутера. Он угрожал мне, даже намекнул, что забудет о долге, если я проведу с ним ночь. Я так испугалась, что просто сидела и молчала. Сандрин рассердилась и, схватив пистолет, навела его на Лаутера. При этом сказала, чтобы он оставил меня в покое, и предложила сыграть с ним в покер на деньги, которые ему должен Джим. Даже попросила его дать ей на игру пятьсот долларов, можешь себе представить?

Уэйд навалился грудью на стол.

— Я не слишком хорошо понимаю, о чем ты говоришь. Объясни-ка еще раз. — Уэйд едва сдерживал себя, хотя внутри у него все кипело.

— Сандрин играет в покер с Фрэнком Лаутером. Если Сандрин выиграет, он простит Джиму долг.

— А если Сандрин проиграет? — Пальцы Уэйда впились в стол.

Роуз качала головой, и слезы катились по ее лицу.

— Если Фрэнк выиграет… Не знаю, как тебе сказать, Уэйд… Если Фрэнк выиграет, он получит Сандрин.

— Нет, — произнес Уэйд почти шепотом. На его лице отразилось недоверие. — Почему, черт возьми, она на это решилась?

— По той же причине, почему бы ты отдал свои сбережения, чтобы Джим заплатил свой долг.

— Но Сандрин даже не слишком хорошо знает Джима.

— Но она знает, что он значит для тебя. Она делает это ради тебя, Уэйд, не ради Джима.

Уэйд закрыл глаза, вспоминая лицо Сандрин. Как он мог позволить, чтобы такое произошло?

— А где живет Фрэнк Лаутер?

— Там, у озера Томсона. Я обещала Сандрин, что ничего не скажу тебе.

Уэйд встал.

— Мне все равно, что ты ей обещала. Ни один мужчина не причинит больше зла Сандрин.

Сандрин сидела с невозмутимым видом, крепко держа карты в руке. Игра началась с небольшой ставки — всего по двадцать долларов, и после двух увеличений на кону было сто долларов. Лен и Чарльз бросили карты на стол. В игре оставались Фрэнк, Ричард и она.

— Знаешь, красавица, мне кажется, ты блефуешь, — сказал Ричард, стряхивая пепел с сигареты в массивную хрустальную пепельницу. — Я открываю.

Сандрин положила карты на стол, прикрывая их рукой, и медленно развернула их веером.

— Дамский стрит, — сказала она, не выдавая голосом своего волнения. Она заставила себя бесстрастно смотреть на двух других игроков, но внутри у нее все сжалось, она была как комок нервов. Салли нервно ерзала в кресле у бара.

— Черт! — сказал Ричард, бросая карты на стол тыльной стороной вверх. — У меня меньше. А у тебя, Фрэнк?

Фрэнк посмотрел на Сандрин, и по его лицу нельзя было прочесть, что он думает.

— Стрит, с валета. Этот кон за тобой, Сандрин.

Сандрин придвинула деньги к себе, стараясь сдержать возбуждение. Она уже выиграла около семисот долларов и была почти уверена, что сейчас у нее денег больше, чем у Фрэнка.

— Я сдаю, — сказал Фрэнк, ловко тасуя колоду. — Ставьте в темную.

Сандрин положила перед собой двадцать долларов. Она почти выбилась из сил, но видела, что и остальные игроки тоже начали уставать. Если ей удастся выиграть еще несколько конов, она сможет победить Фрэнка.

Фрэнк раздал карты. Сандрин взяла их, медленно раздвигая — двойка, тройка, семерка, девятка, десятка. От испуга она похолодела, но не выдала своих чувств на лице. Это были ужасные карты. Она снова взглянула на них. Если оставить девятку и десятку пик, можно попытаться купить цвет, но Сандрин знала, что шансы получить еще три пики мизерны. Если она сбросит четыре карты и оставит одну, все поймут, что у нее ничего нет. У нее не останется даже возможности блефовать. Но какие две карты оставить?

— Сколько карт, Сандрин?

Сандрин взглянула на Фрэнка. Казалось, он видит ее насквозь, и на какое-то мгновение она испугалась, что выдала себя.

— Три, — решительно ответила Сандрин, сбрасывая все карты, кроме девятки и десятки. И тут же поняла, что это решение было ошибочным. Но пути назад уже не было. В худшем случае ей придется блефовать. Она взяла три карты, которые сдал ей Фрэнк и секунду держала их, не глядя. Она постаралась придать своему лицу спокойное выражение, а затем раздвинула карты веером. Увидев красное, она поняла, что все надежды на цвет рухнули. Шестерка бубен.

Девятка бубен. И девятка треф. По крайней мере, это что-то.

— Ставлю двадцать долларов, — сказал Лен, широко улыбаясь и отхлебывая виски.

Ричард жевал кончик сигары, прищурив глаза, и дым окутывал его лицо.

— Твои двадцать и двадцать сверху, — сказал он.

— Ставить сорок, Чарльз? — спросил Фрэнк.

Чарльз вытер лоб платком. Он весь вечер вытирал лицо.

Чарльз был единственным из них, кто не мог скрывать, какие у него карты — плохие или хорошие.

— Даю, — сказал он, пододвигая сорок долларов в центр стола.

Не колеблясь, Сандрин положила сорок долларов и добавила еще двадцать.

— Твои сорок и двадцать сверху, — уверенно сказала она, не решаясь взглянуть на Салли.

— Шестьдесят и сорок сверху, — сказал Фрэнк, пристально глядя на Сандрин, и положил деньги. — Ставишь восемьдесят, Лен?

Лен покачал головой.

— Я не играю, — сказал он, бросая карты на стол.

— А ты, Ричард? Даешь шестьдесят?

— Даю, — сказал Ричард, ставя деньги на кон.

— Чарльз? — спросил Фрэнк.

Чарльз обливался потом.

— Нет, не хочу, — сказал он сдержанно, кладя карты.

Сандрин придвинула к кону еще сорок долларов. Она поставила уже сто двадцать долларов. Она глубоко вздохнула, задержав на время дыхание. Если блефовать, то сейчас.

— И восемьдесят долларов сверху. — Сандрин почувствовала, как бешено колотится ее сердце.

Она внимательно следила за Фрэнком. Тот спокойно пил воду из хрустального бокала и улыбался ей.

— Открываю, — сказал он. Сандрин стало дурно. Теперь она знала, что должен был чувствовать Джим, проиграв столько денег, но продолжал играть в надежде отыграться. Она взглянула на свои деньги, затем перевела взгляд на кучку перед Фрэнком. Этот кон все изменил.

— С меня, пожалуй, довольно, Фрэнк, — сказал Чарльз, снова вытирая лицо.

— И мне тоже хватит, — сказал Ричард, вставая. — Очень приятно было познакомиться с тобой, Сандрин. Ты неплохо играешь.

— Спасибо, — ответила Сандрин как можно более вежливо.

— Я полагаю, ты тоже уходишь. Лен? — сказал Фрэнк. Это было скорее распоряжение, чем вопрос.

Лен встал. Он кивнул Сандрин.

— Приятно было познакомиться с вами, мисс. Увидимся через неделю, Фрэнк.

— Джентльмены, мне, наверное, можно вас не провожать, — сказал Фрэнк. Он взглянул на Салли. — Не хочешь пересчитать мои деньги, чтобы потом не обвинять меня, что я жульничаю?

— Охотно, — ответила Салли, вставая и подходя к стулу рядом с Фрэнком. Она быстро пересчитала банкноты и монеты и взглянула на Сандрин. — Пятнадцать сотен долларов.