- Да, - виновато опускаю взгляд.
Тишина. Пауза - молчит, выжидает, видимо, недовольный странной моей реакцией.
Горько сглотнуть:
- Я-то ему давала понять, но он... судя по всему, не хотел верить в очевидное. Да и... никогда не была я его. Любила бы - сразу отдалась. А то больше года мурыжила...
- Вот и я о чем, - вновь отваживается заговорить. - Неведение, отрицание, а затем... разочарование - это его выбор. Как и то, чтоб набухаться, упороться - и сесть за руль. Он даже сражаться не хотел... а только сдаться, - и вновь жгучая, жалящая пауза. - Но я и себя не оправдываю сполна. Мерзко поступил, не скрою. В какой-то мере - мерзко. Однако... теперь уже всё... по***. Он сделал выбор... за всех нас - и нам теперь с этим жить. И малого, малую (кто там будет) - не переживай. Воспитаем. Буду любить как своего ребенка. И не из чувства вины. Нет. Это – ТВОЙ ребенок. А значит - и МОЙ. А на мнение чужое - класть. Да с такой горы, - вдруг сильнее сжал в объятиях, отчего невольно уткнулась носом ему в грудь, поддаюсь - утопаю в беспечности, томно зажмурив веки, - что пусть еще больше от такой наглости, "бессовестности" ох**вают. Ибо мы у них ничего не просим, и не берем. А со своим - и сами разберемся... Я тебя люблю, а на всё остальное - забей. И, вообще, сейчас совсем другие мысли должны быть в твоей голове... Ты скоро станешь... мамой.
- Угу... - несмело, с волнением, тревогой бормочу.
- Сережки... из сосков повынимаешь, - вдруг игриво, задумчиво протянул.
Ржу пристыжено. Попытка вырваться - поддается, немного отстраняюсь. Глаза в глаза. Рдею от смущения:
- А тебе это только и надо?
Смеется пристыжено:
- Ага, - язвит. - А то... жмакать аж страшно.
- А ему бы только... жмакать, - притискиваюсь обратно, поцелуй в шею. Замираю.
Сжал заботливо за плечи, поцелуй в висок.
- Но если честно... - вдруг отозвался. - Есть кое-что... что меня напрягает. Лесь...
Нервно дернулась. Опять очи в очи. Жду.
Продолжает:
- Не ради меня... и даже не ради себя. А ради ребенка...
- Ну, что уже? - гаркаю, злобно, не выдерживая.
- Дурман этот... твои привычки.
Скривилась пристыжено, прячу взор. Уткнуться носом в своего судью.
- Да я... сама знаю. И не для кайфа это всё... а от придури... Гадких мыслей. Но... и сама давно думала со всем завязать... Вот только жизнь все поводов не давала, а напротив...
- Теперь дала.
Несмело, неловко (в силу позы) киваю головой:
- Да... - немного помолчав. - Борь... ты прости меня... за те слова, за крики, поведение... - и снова запинка, попытка подобрать менее жуткие слова. Но их... нет: - На кладбище. Я тогда... сама была не своя...
- Я знаю...
- И передоз, - резво перебиваю, дабы не сбил с мысли, не упустить сей разговор. - Я не нарочно. Просто... совесть, вина… они так… орали, так язвили, так рвали меня… И ничто не помогало, ничто не могло их утихомирит, заткнуть… Я думала, чуток приму… А те – еще упорнее… Ну, и… догналась.
Я бы так не поступила… спецом. Не бросила бы тебя… по крайней мере, не таким способом.
***
Время шло. И хоть мы жили отныне с Борей в одной квартире, и даже спали в одной кровати, неловкость росла между нами, словно снежный ком, преграждая собой путь к чему-то большему, чем просто духовное единение.
Он не давил - а я не торопилась. И вроде всё было естественно, правильно, приемлемо и приятно... однако всецело осознавала, куда всё это ведет, к чему... и какие еще истории могут начаться в нашей жизни.
А потому - хватит. Точка. Силой снять с души вдовью вуаль - и взять себя в руки... свою судьбу.
Придушить гнилые чувства - и дать свободу чему-то чистому, доброму, светлому. Чему-то, что поистине важному, весомому и достойному существования. То, что принесет плоды - вместо... сухостоя.
Нанести боевой макияж; шикарное платье, высокие каблуки - и рвануть в такси в сторону... пресловутого "ОНГМ".
...
- Лесь, прости... - отчаянно взмолилась Лиля, хотя и понимала свою обреченность против моей наглости. - Но у него совещание... Борис Федорович очень будет злиться...
- О! В самый раз! - дерзко захохотала я, тотчас рванув на себя дверь за ручку.
...
И как бы не кривился, не злился мой суженый-ряженый (а глаза его полезли на лоб от такой явки), а всё же пришлось бросить в ожидании целую толпу народа в конференц-зале, и выйти ко мне в коридор.
Взволнованный голос, вожделенный взгляд по глубокому декольте.
Строю серьезный, тревожный вид:
- Надо поговорить. Срочно.
- Это я уже понял. Что случилось? – попытка обнять за плечи.
Нервно отдергиваюсь. Беглый взор по сторонам:
- Но не тут же...
Поморщился, недовольный. Секунды на размышления - и хватает меня за руку, тащит куда-то в сторону лестницы, а там - по ступенькам вверх...
...
Выйти на крышу. Идеальный вариант.
Живо запираю за нами дверь, дабы никто не сорвал мне планы. И если мой герой уверено, показательно прошелся к самому краю здания, к перилам, то я нарочно медлю... плетусь позади него.
Миг - и обмираю. Ловкие движения - и, спуская с плеч, вовсе сбрасываю с себя платье - упало на пол.
Враз обернулся Кузнецов, реагируя на странный шорох, - окаменел. Глаза округлились. Боится моргнуть.
Переступила, выбралась окончательно из одежины - шаги вперед, почти вплотную.
Взор не в силах был оторвать мой герой от обнаженного тела, то и дело, что алчно скользя по всем моим формам. Сердце бешено колотилось; дыхание - сбитое, рывками...
Придвинулась. Губы к губам. Вдох-выдох. Обжигаю его своим теплом... Еще миг, еще сомнение - и прилипла к его устам поцелуем. Нежно провела языком и тотчас проникла в рот. Застонал невольно. Вмиг ухватил за руки, сжал в стальной, повелительной хватке. Грубый напор в ответ - и уже Тиран не в силах противостоять, сдерживаться. Скользнул ладонью по телу - а затем дерзко, голодно сжал грудь. И вдруг еще сильнее застонал. А после - пристыжено рассмеялся. Оторвался от моих губ. Тихим шепотом:
- Сережки сняла...
- Я хочу тебя, Борь... - отчаянное, изнеможенное; накопленная жажда не за один миг...
- Зай, не сейчас же... - печальное, горькое, а в глаза так и трепещет боязнь, что поведусь, что соглашусь, послушаюсь.
- Сейчас, - уверенное, сладкое, господствующее.
Морщится, все еще воюя с собой.
- Там столько народу ждет...
- Но ты же... все равно уже здесь. Со мной...
Еще миг, еще мгновения напора вожделения - и, обреченно, пораженчески... облизавшись, тотчас накинулся на меня. Обхватил за шею - властный поцелуй в губы. Момент - и, скользнув ладонями по спине, сильнее притиснул к себе, сжал за ягодицы... Рывок - и поддаюсь давлению, заскакиваю на него, обвившись ногами вокруг поясницы.
Шаги едва не наощупь, куда-то в сторону... Пока вовсе не наткнулись на какой-то выступ. Живо опустил меня на землю, стащил с себя пиджак - и бросил на железный ящик. Покорно ведусь: уселась сверху - помогает. Резвые, спешные, нетерпеливые его, мои движения... высвобождая и моего героя от противной одежды... Очередное его грубое, страстное, будоражащее блуждание рук по моему телу, и жаркий, сводящий с ума, шепот:
- И опять ты... щеголяешь без белья... - рычит недовольно-довольно.
- А к моему Хорьку иначе ж нельзя, - напором поцелуй в губы, взывая к прощению.
- Хорьку, - едко ржет. - Сейчас этот Хорек быстро... накажет свою мышку... за безобразие...
Деспотическое, на грани сладкой боли движение - силой ухватил за бедра, подал на себя.
Откровенный, смелый миг, решение - и слились, срослись наконец-то в долгожданной, неумолимой страсти, что враз по венам нашей любви вновь запустила кипящую кровь.
Эпилог
***
Постучала в дверь и тут же рванула на себя полотно, не дожидаясь вердикта. Открыто.
Шаги внутрь.
Переполох на входе. Внезапно кто-то, не обращая внимания на меня, пролетел мимо, вырвался в коридор. Другой же - все еще стоял, преграждая тем самым мне путь, закрывая вид. Вдруг резво обернулся. Узнаю - Грановский: