Я знаю, почему я здесь! Не из-за этих ублюдков, и не потому, что я не сделал ничего в своей жизни достойного! Я здесь потому, что стал палачом для любимой женщины! Знаю, что не подарил тебе ничего кроме слез, что виноват во всем только я! Во всем виноват любимая!
Кто-то написал, что время не меняет человека, скорби не меняют человека, и единственное, что может перевернуть его представление о жизни — это любовь! Мою жизнь перевернула ты Эни! Ты, изменила меня, ты показала мне любовь, показала жизнь! Я люблю тебя Анна больше этой гребанной жизни, люблю, не так как умею, а так, как мужчина должен любить женщину! Если бы это были последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя и не предполагал, дурак, что ты это и так знаешь! Всегда есть завтра, верю, что жизнь предоставляет мне ещё одну возможность, чтобы всё исправить! Но если я не прав и жизнь нам второго шанса не даст, то я прошепчу тебе любимая:
— Спасибо за то, что ты просто есть! Прости меня, умоляю!
Аня рыдала, не сдерживая себя. Ее трясло, как в лихорадке. В этих слезах было все — вся боль, любовь и прощение. Да и как после всего этого, после каждого слова, после всех этих лет она могла не простить его! Она перечитывал письмо снова и снова, и каждый раз ее захлестывал поток слез и эмоций. Больше не было страха или неуверенности и сомнений, все исчезло! Она верила ему, верила безраздельно, любила этого мужчину так, как, пожалуй, не любила его даже мать! Маркус был неотделим от ее жизни, он присутствовал в каждом ее моменте, он сам был ее жизнью!
На следующий день Аня поехала в больницу, наверно, это давно надо было сделать, но она все не решалась, была не уверенна, что готова! Теперь же она была обязана это сделать! Для него, для себя! Они должны начать заново, с чистого листа! У них все получится, теперь уже точно! Прошлое нужно отпустить, она уже отпустила, остался последний штрих! Анна стояла в кабинете врача, обсуждая, когда удобнее провести операцию, она рассеянно слушала, что ей говорят, она была рада и чувствовала такое небывалое облегчение, что готова была порхать. Оказывается, это было слишком тяжелым грузом! От которого она счастливо избавилась! Больше не осталось никаких преград на пути к новой совместной жизни! Нужно было только ждать! Но что такое три недели в сравнении с четырьмя годами?!
И именно эти три недели тянулись так медленно, что Аня сгорала от нетерпения и в то же время безумно волновалась. Но всему когда-то приходит конец! Настал долгожданный день и Аня все утро провела перед зеркалом, не зная от волнения, чем себя занять. Наверно, она бы так и крутилась перед зеркалом еще неизвестно сколько времени, может быть даже не поехала бы от собственной трусости встречать его, но влетевший в комнату сын, не позволил ей это сделать:
— Мам ты и так красивая, поехали! Папа от тебя обалдеет!
Аня засмеялась истеричным смехом.
— А что, дед сказал, что папа даже бросил команду перед матчем с Арсеналом и к тебе полетел! Значит, ты крутая! Я вот никогда бы ради девчонки так не сделал!
Аня с изумлением и улыбкой смотрела на сына, а потом спросила:
— А ради кого бы ты так сделал?
— Ну, конечно же ради тебя! Мам, ты сегодня вообще не догоняешь! Говорю же, ты крутая!
Аня счастливо засмеялась и обняла своего неугомонного сына.
— Ладно, поехали, а то опоздаем! — потрепала она его по волосам и вышла из спальни, взглянув напоследок в зеркало, увиденное ее очень даже удовлетворило-перед ней была молодая, уверенная в себе женщина, она была ухожена, одежда строгая, но при этом подчеркивающая каждый изгиб. Все было со вкусом и просто. Красивая женщина, знающая себе цену.
По дороге они практически не разговаривали. Мэтти притих, но глаза радостно блестели. Аня понимала, что сыну очень тяжело. Вроде бы и отец, и радостно, он столько его ждал, и в тоже время совершенно чужой человек. Аня больше всего переживала о том, как они будут строить свои отношения?! Но она надеялась, что Маркус найдет подход к сыну.
Когда они подъехали, перед тюрьмой было уже куча народу- журналисты видимо с раннего утра торчали здесь. Аня заметила машину Мегги, они общались, но конечно не так, как раньше. Как раньше уже ничего не могло быть, Мегги и Белла это понимали и не настаивали на чем- то ином, они знали, что ей даже такое общение было в тягость. Пока Аню посещали подобные мысли, толпа оживилась, послышались щелчки фотоаппаратов, гул. У Ани сердце ухнуло с огромной высоты, внутренности скрутило от волнения, когда она увидела его. Он был в тюремной одежде, которая болталась на его худом теле. Закрывая глаза от вспышек, он оглядывался по сторонам. К нему подбежали Мэгги, сестры они обнимали его, целовали, он что-то говорил им, а сам продолжал оглядываться. Аня знала, он ищет их!
— Иди к отцу! — хрипло сказала она сыну.
— А ты? — с таким же страхом спросил сын.
— И я! — кивнула Аня и вышла из машины. Маркус в это время обменивался приветствиями с сэром Алеком, после чего вновь попал в объятия матери. Так они продвигались к машине, пока он наконец не заметил их, его губы сложились в счастливую улыбку, он что-то сказал матери и поспешил к ним. Замерев в паре метрах, Маркус со слезами смотрел на сына. Мэтти смущенно, как бы не хотя, подошел к отцу и протянул руку, со словами:
— Привет пап!
Маркус крепко сжал детскую ладошку:
— Привет сынок!
Аня смотрела, все внутри дрожало, а потом непонятно почему, но Мэтти кинулся к отцу и обнял его, зарыдав. Маркус подхватил малыша на руки и прижал к себе, лихорадочно целуя сына. Аня продолжала стоять на месте не смея шелохнуться, пока Маркус не посмотрел на нее в упор, прожигая насквозь этим взглядом. Аня подошла, он притянул ее за шею к себе, и она с упоением прижалась к любимому мужчине, пальцы легонько коснулись мужского тела, вызывая дрожь у обоих. А потом она почувствовала, как его губы коснулись ее лба.
— С возвращением! — тихо сказала она, целуя его в щеку, ноздри щекотал тюремный запах — сигаретного дыма, затхлости и плесени, но Ани было все равно, главное — ее мужчина рядом, главное он здесь!
— Спасибо любимая! — прошептал он ей на ухо, обдавая горячим дыханием. Аня почувствовала, как мурашки побежали по телу, вызывая возбуждение. Господи, она уже и забыла, что это такое! Но Маркус прервал ее пикантные мысли. — Поехали, а то мы и так слишком задержались, стервятникам даже придумывать ничего не придется!
Аня усмехнулась, Мэтти с удивлением уставился на отца, а потом высвободился и сел в машину.
— А как же твоя мать? Они приедут к нам? — спросила Аня.
— Нет, я встречусь с ними завтра! Сегодня я хочу побыть с самыми дорогими мне людьми!
Аня кивнула и завела машину. По дороге она мельком смотрела на Маркуса, который о чем- то тихо разговаривал с сыном. Лицо было худое, серого цвета, вокруг глаз появились морщинки. Ей было больно смотреть на него. Она до сих пор пребывала в шоке, в какой-то прострации, она еще не осознала, не приняла и не верила. Но вот сейчас, глядя на него на нее вдруг все навалилось, воздуха стало мало, было так плохо, мысли захлестывали, били по рукам. Аня резко затормозила и упав на руль, зарыдала, все чувства прорвало, словно нарыв, каждый нерв был оголен.
— Мам, ты что? — испуганно спросил Мэтт, Аня ничего не могла ответить, кроме как покачать головой, а потом услышала голос Маркуса.
— Сынок, посиди в машине, мы сейчас с мамой поговорим и вернемся! — После он вышел, вскоре открылась дверца с ее стороны. Маркус подхватил ее на руки и вытащил на улицу. Аня продолжала рыдать, уткнувшись ему в грудь.
— Шш, все-все! — шептал он ей, но Аня никак не могла успокоиться, сжимала его в объятиях, боясь даже на секунду отпустить. — Я здесь любимая! Я больше никуда не денусь, обещаю девочка моя! Никогда!
Аня кивнула, вытирая слезы, а потом заикаясь, сказала.
— Я без тебя больше не смогу, это было так тяжело!
Он прижал ее к себе еще сильнее, не переставая губами собирать ее слезы.
— Знаю родная, знаю, как тебе было нелегко! Но ты справилась любимая, ты все смогла моя девочка, ты все смогла!
— Прости, я такая глупая! Я…
— Шш, не надо! Ты не глупая, ты очень сильная! И я тебе говорил, чтобы ты больше никогда не извинялась передо мной?! Никогда Эни! Если тебе хочется плакать, поплачь, хочешь смеяться — смейся! Все, что угодно любимая! Все, что угодно!