Рут оглядела палату, которой, как она догадалась, хотели придать веселый вид: стены обклеены бледно-желтыми обоями с маргаритками, занавески вокруг каждой койки разрисованы лимонами и ананасами, к двери запасного выхода липкой лентой был приклеен плакат, на котором дети ловили бабочек. Однако дух больницы преобладал: ослепительный, ярче дневного свет, блестевшие хромом кровати, крахмальные простыни, линолеумный пол, — везде царила атмосфера лечебного учреждения. Рут сама удивилась неожиданно пришедшей в голову мысли: «Я никогда не буду рожать в подобном месте».

Снова взглянув на Ленору, Рут увидела на ее грустном лице немую мольбу и поняла, что девушка хочет узнать, кто она такая, но боится спросить. «Всегда представляйтесь врачом, — наставлял доктор Манделл, — это добавит пациенту уверенности».

— Привет, я доктор Шапиро.

Когда на лице Леноры мелькнуло удовлетворение, Рут кольнуло чувство вины: «Пожалуйста, не доверяй мне, я понятия не имею о том, что сейчас происходит».

— Доктор, мне страшно, — прошептала девушка.

— Так бывает, — сказала Рут, погладив ее плечо. — Это можно понять. Наверно, ты рожаешь впервые?

Какой глупый вопрос!

— Да.

Ленора взглянула на живот, который прикрыла руками, и, видно, хотела еще что-то сказать, но не знала, как это сделать.

— Ты одна? — ласково спросила Рут.

Ленора подняла голову:

— Да! У меня никого нет. Когда я сказала своему парню, что забеременела, тот удрал. Думаю, он сейчас в Сан-Франциско. Понимаете, мы, ребята, дружили группой. Но мы с Фрэнком жили парой. Я не спала с кем попало. Когда он ушел, группа распалась.

— Где ты живешь сейчас?

— Тут, совсем рядом.

— Где твоя семья?

— Осталась на Восточном побережье. В прошлом году я путешествовала по стране автостопом. Это было далеко отсюда. И вдруг я встретила Фрэнка и решила поселиться где-нибудь. Однако он оказался дрянью.

— Мне очень жаль, — пробормотала Рут. — Но теперь у тебя, по крайней мере, будет ребенок.

— Да…

Их разговор прервали два мужских голоса, Рут повернулась и увидела, как вошли двое мужчин в зеленом. В одном она узнала врача, который совсем недавно принял роды с помощью акушерских щипцов. Перед его одежды был испачкан кровью.

— Говорю тебе, я даю моим девочкам скополамин, — сказал он, и оба направились к койке Леноры. — Девочки могут рвать и метать, вести себя, словно маньяки, во время родовых схваток и родов, но когда все кончается, они ничего не помнят. И они благодарны мне за это. Все без боли, и девочки не помнят, как родили… Хорошо, вот стационарная пациентка. Юная первородящая, пять сантиметров. Привезли по скорой. Случаи, подобные этому, надо обязательно проверять на венерические болезни.

Рут отошла в сторону, и врачи расположились по обе стороны кровати. Акушер молча прочитал карту, затем передал ее ассистенту. Взглянув на полоску миллиметровой бумаги — запись сердцебиений плода, — он достал из коробки перчатки и надел их.

Когда акушер снял простыню, Ленора инстинктивно сдвинула ноги.

— Не поздновато ли сдвигать ножки? — спросил акушер. — Как тебе кажется? Давай же, голубушка, у нас не вагон времени.

Осматривая ее, оба врача разговаривали, даже не удостаивая Ленору взглядом. Один из них сказал:

— Восемь сантиметров, голова расположена довольно высоко в тазу. Ладно, пойдем выпьем кофе.

Когда оба встали и сняли перчатки, Ленора вдруг набралась смелости и заговорила высоким голоском:

— Мой ребенок уже очень низко, я это чувствую.

— Нет, это не так, голубушка. Тебе придется еще немного подождать.

— Пожалуйста, вы можете дать мне что-нибудь, чтобы унять боль?

Первый врач погладил ее:

— Мы не имеем права на это, дорогая: лекарство замедлит или даже остановит схватки. А теперь перестань вести себя как маленький ребенок, с тобой происходит то же, что и со всеми другими.

Врачи уже собирались уходить, когда в палату вбежала мадам Капуто:

— Доктор Тернер, только что звонили из отделения неотложной помощи. На прибрежной автостраде произошла катастрофа. В ней пострадала беременная женщина, у нее начались схватки. Женщину везут сюда.

— Боже! Пошли, Джек, ты мне поможешь. Капуто, позвоните и скажите, чтобы отменили мой заказ в «Скандии».

Рут вернулась к койке и заметила, что по щекам Леноры скатились две крупные слезы. Ни одна из девушек не успела и слова вымолвить, как лицо Леноры исказила гримаса. Она застонала и выгнула шею. Затем издала пронзительный крик и, задыхаясь, опустилась на кровать.

— Очень больно, — закричала она. — Боль убивает меня. Я умру!

— Ты не умрешь, — сказала Рут, беря одну руку Леноры. — Доктор прав, это обычное состояние.

— Да, но он ошибся и неправильно определил высоту головки моего ребенка. Она не высоко, она внизу, вот здесь. Я чувствовала, что она опустилась.

Рут некоторое время пристально смотрела на нее.

— Ты не ошиблась? — спросила она и тут же пожалела об этом. Рут забыла об универсальном правиле: врач все и всегда знает лучше пациента.

Леноре было некогда отвечать. Ее лицо снова перекосилось, вены на шее и у висков вздулись, она пронзительно вскрикнула и опустилась, тяжело дыша.

Рут с тревогой смотрела на нее. Схватки следовали одна за другой.

— О боже, — скулила Ленора. — У меня кровотечение.

— Этого не может быть, — Рут старалась говорить по возможности спокойнее. Она оглянулась через плечо — где же все? — затем осторожно потянула одеяло вниз. Между ног девушки выступила свежая, прозрачная жидкость. — Все в порядке, — сказала Рут так спокойно, что сама себе не поверила. — Это не кровь. Просто отошли воды.

— Вот снова… — Ленора напряглась от новой схватки и так крепко сжала руку Рут, что та чуть не вскрикнула вместе с ней.

— Помогите мне, доктор. Выходит! О Боже, мне страшно!

Рут высвободила руку из цепких пальцев Леноры.

— Я схожу за кем-нибудь. Не волнуйся, все будет хорошо.

Но хорошо не получалось. В коридоре царила полная неразбериха. Жертву автомобильной катастрофы привезли в палату рожениц, над ней хлопотали шесть человек — одни срезали пропитанную кровью одежду, другие пытались удержать кислородную маску на ее лице, третьи везли тележку на случай, если остановится сердце, четвертые смазывали гелем пластины дефибриллятора. Все, кто в соседней палате не был занят кесаревым сечением, боролись за жизнь этой женщины и ее ребенка. Пришли даже двое врачей из другого отделения. Здесь царил ад кромешный, и Рут ошеломленно смотрела на все это.

Тут она заметила мадам Капуто. Подбежав к ней, Рут произнесла:

— У девушки со схватками начал…

Но дежурная акушерка бесцеремонно прошествовала мимо нее, держа в руках хирургический пакет для неотложной помощи.

— Уйдите с дороги! Та девушка — пациентка доктора Тернера, он наблюдает за ней. Если еще раз полезете не в свое дело, я велю вас вышвырнуть отсюда!

Рут побежала к Леноре, не догадываясь, что давно считает эту девушку своей пациенткой. Ленора корчилась от очередной схватки. Монитор, фиксировавший сердцебиение ребенка, неритмично трещал, бутылка с лекарствами для капельницы билась о штатив и звякала, живот Леноры поднимался и подергивался, одеяло упало на пол.

«О боже! — подумала Рут, и во рту у нее пересохло. — Началось…»

С молниеносной быстротой Ленора обхватила пальцами запястье Рут.

— Помогите мне, доктор, — хрипло прошептала она. — Пожалуйста, помогите, доктор!

Рут, пытаясь высвободить руку, с отчаянием посмотрела в сторону двери. Если она будет звать на помощь, то перепугает Ленору. Оставалось делать вид, что она спокойна.

Ленора напряглась от сильной потуги, и Рут с ужасом осознала: ей нельзя оставить эту девушку одну.

«Господи, смилуйся! О боже, о боже! — думала она, пытаясь нащупать что-то сбоку кровати. — Где же кнопка вызова? Почему у них нет кнопки для неотложного вызова? Почему же никто не заглядывает сюда?!»

При очередной потуге сбылись ее худшие опасения — показалась макушка ребенка.

Уняв предательскую дрожь, Рут натянула резиновые перчатки, как это делал доктор Тернер, затем твердо встала между раздвинутых ног Леноры. Когда головка ребенка появилась снова, Рут протянула руки, готовясь аккуратно освободить ее, отодвинув мягкие ткани родовых путей, как это описывалось в учебнике. Но дальнейшее произошло не по учебнику: головка исчезла, и Леноре стало легче.