— Ранчо стояло там, внизу. Я продал его много лет назад. Участок земли теперь разделен, а старый дом стал общеобразовательной школой.
Девушка посмотрела на Дерри. Его глаза не упускали ни одной детали там, внизу. Она видела, как ветер треплет его волосы, и так же, видимо, трепетала его душа.
Сондра немного смутилась, видя его таким открытым, уязвимым. Но в то же время, наблюдая за ним, она поняла все. Эта дикая, неукрощенная земля с желтыми долинами и зелеными склонами гор давала ответ на вопрос, кто такой Дерри Фаррар. Он был не менее сложен, чем этот дикий мир; жил в том же ритме, что и его родина. Сондра почти чувствовала, как томящаяся душа Дерри тянется к этой земле и обнимает ее, словно вернувшийся домой сын обнимает родителей. И Сондра завидовала ему. У Дерри были свои корни. Он знал, кто он, где он и, наверно, даже почему находится здесь…
Вскоре они свернули на длинное извивавшееся лентой шоссе, которое разделяло зеленые плантации и фермы. Они проезжали мимо женщин в ярких африканских ситцевых платьях, с малышами на спинах. Из школы высыпали дети в формах. «Роверы» поравнялись с кривобокими грузовиками, что везли сахарный тростник и мешки с кофе, и обогнали их, как водится в Кении, на крутом опасном повороте. Вскоре фермы остались позади, и перед путниками во всей красе предстала дикая природа. Люди встречались все реже, и дорожные знаки наконец совсем исчезли. Поток машин поредел, а ландшафт стал ровнее, теплее и казался древнее.
К концу дня они достигли Нарока, участка со зданиями из бетонных блоков, крытыми рифленым железом, с акациями, над которыми возвышалась заправочная станция компании «Мобил», окруженная примерно двадцатью фургонами, на каких обычно туристы отправляются на сафари. Три «ровера» въехали на «Лойта трейдерс», чтобы заправиться. Дерри энергичной походкой вошел в торговую зону. Весь его характер и поведение изменились после остановки в Кижабе. Он смеялся и шутил со стоявшим за прилавком хозяином-индийцем, обменялся приветствиями с группой пожилых масаев, собравшихся вместе раздавить бутылочку «Гарвей Бристол Крим»[25]. Взяв предложенный Дерри охлажденный «Таскер», Сондра подумала: «Он вернулся домой».
При выезде из Нарока щебеночное покрытие закончилось и началась грунтовая дорога. Солнце близилось к горизонту с другой стороны Масаи-Мара, и «роверы» свернули с пути, ведущего к гостинице «Кикорок Сафари». Дорога разделилась на две колеи, оставленные среди высокой травы ранее проехавшей машиной. Вдали золотистые равнины Танзании купались в медно-оранжевом свете, а тени, отбрасываемые хинными деревьями, становились все длиннее. Прайд львов, набив полные животы, дремал под кустарником колючки. Звери лишь лениво подняли носы, когда мимо с грохотом проехали три машины.
Впереди и кругом до самого горизонта тянулась равнина, поросшая рыжеватой травой и деревьями с плоскими кронами. У Сондры возникло ощущение, будто она быстрее преодолевает время, нежели пространство, и оставляет позади себя цивилизованный мир на расстоянии, которое измеряется не милями, а годами. Семейство жирафов плыло рядом с машинами, затем испуганный слон бросился прочь от дерева, кору которого грыз. Серо-белый ястреб, выписывавший в небе непомерно большие круги, устремился вниз, затем взмыл вверх, но уже не с пустыми когтями.
После утомительного часа езды по неровной местности «роверы» оказались у речушки, небольшого притока реки Мара. Они нашли группу акаций с желтой корой, которые станут местом для передвижной больницы, окружили их «роверами» и начали разбивать лагерь.
Путешественники расположились внутри палатки из сетки, чтобы поужинать тушеной с картошкой и вкусной зубаткой, которую Каманте выловил в речушке. Затем немного отдохнули и направились спать.
— Завтра начнут прибывать больные, — сказал Дерри, закуривая. Он откинулся на складном брезентовом кресле и вытянул длинные ноги. — В этой части страны масаи живут повсюду, и повсюду знают путь сюда. К утру у нас будет работы по горло.
Сондра держала чашку с кофе, щедро разбавленным консервированным молоком «Нестле», и наблюдала за тем, как Каманте готовится развести костер. Преподобный Торн уже дремал на своей койке под сеткой, прикрепленной к ветке дерева. Неподалеку стояла палатка, которая днем станет амбулаторией, а вечером будет служить спальней для Сондры. Дерри расположится в палатке, служащей кухней и складом, а два водителя устроятся на койках под деревьями. Сондра прислушивалась к глубокой тишине, к которой она не только привыкла, но даже полюбила.
— Что это за звук?
Дерри прислушался.
— Зов медового проводника. Так местные жители называют маленькую красивую птичку, которая любит мед. Но ее клюв слишком хрупок, чтобы достать мед из пчелиных сот, поэтому она зовет на помощь. Иногда ей помогает барсук, тоже большой охотник до меда. Если идти следом за птичкой, она приведет к улью. Тогда можно взять нужное количество меда и сот, а остальное оставить пернатому проводнику.
— Какой удобный способ, — улыбнулась Сондра.
Дерри затянулся, медленно выпустил дым и погасил окурок в пепельнице.
— Да, но про птичку забыли. Теперь, когда человек наслаждается сахаром, джемом и шоколадом, меда он потребляет меньше прежнего. Так вот, медовый проводник зовет и зовет, но никто не спешит ему на помощь.
Сондра почувствовала, что ее охватывает нежная грусть, ей стало жалко птичку, напрасно звавшую на помощь, жалко исчезнувшей Африки и вместе с ней юных лет рода человеческого.
— Надеюсь, мы встретим Оле Серонея, — раздался спокойный голос Дерри. — Вот это масай, который заслуживает того, чтобы стать легендой. Вы не найдете более благородного, достойного вождя, чем Оле Сероней. В прошлом году он был в этом районе, но его люди сейчас могут странствовать далеко отсюда.
Сондра услышала, как кресло Дерри из дерева и брезента пришло в движение, когда он рывком поднялся на ноги. Она наблюдала, как он подходит к сетке, смотрит через ячейки, затем чуть раздвигает сетку и изучает небо.
— Интересно, где это, — пробормотал он.
— Что?
— Небесные трущобы. — Он засмеялся. — Именно туда я и собираюсь отправиться.
Она смотрела на Дерри, пока тот наблюдал за небом, изучала каждую линию его тела, силуэт которого вырисовывался на фоне темного лагеря: все, кроме них двоих, спали.
— Сегодня на небе появилась новая звезда, — тихо сказал он и посмотрел на Сондру сверху вниз. — Хотите взглянуть на нее?
Поставив чашку, Сондра подошла к Дерри, встала совсем близко к нему и взглянула на черное небо.
— Видите ее? — спросил он. — Этот крохотный огонек, который движется чуть быстрее остальных?
— Да, — ответила Сондра, но в действительности она видела на черном бархате лишь огромное множество бриллиантов — серебристую пыль, рассыпанную равнодушной божьей рукой. Дерри показывал светила, которые она не видела и не хотела видеть, не желая обнаружить порядок в этой хаотичной вселенной. — Смотрите туда, — сказал он. — Вот Южный Крест. Это дверь, ведущая в Танзанию и Южное полушарие. Вон там Большая Медведица, перевернутая головой вниз. А прямо над головой, Сондра, смотрите, — его ладонь легла на ее талию, — это Кентавр, а дальше — Альфа и Бета.
— А где новая звезда, о которой вы говорили?
— Вон там, наверху, она теснит Плеяды. Это спутник связи. Когда вы изучите африканское небо, как я, то все легко найдете.
Дерри взглянул на нее с едва заметной улыбкой на губах:
— Вы же любите Африку, правда?
— Да.
Он раздумывал какое-то время, затем отошел от нее и сказал:
— Давайте лучше спать. Как только масаи узнают, где мы остановились, нам придется нелегко.
Утренний воздух принес холод, бодрил и поднимал настроение. Сондра позавтракала плотнее обычного. Она хорошо выспалась — крепко, без сновидений — и умылась свежей водой из речушки.
Когда водители вымыли посуду и начали перестраивать лагерь в клинику, Сондра заметила, что подходят масаи, возникшие из красной земли, будто Бог только что создал их.
Они робко встали в нескольких ярдах от лагеря: высокие и красивые молодые воины опирались на копья, их длинные волосы были заплетены в косички. Стройные выкрашенные в красный цвет тела сверкали в утреннем солнце. Красивые девушки с длинными руками и ногами, в накидках из воловьей кожи, с соблазнительно обнаженными грудями и гладко выбритыми головами, также выкрашенными в красный цвет, сверкали, словно статуи из красного дерева. Их руки, лодыжки и шеи щедро украшали бусы. Были здесь и женщины с детьми на спинах. Они трещали как сороки, улыбались, жестикулировали, сплетничали и обменивались последними новостями. Старики уже сидели на корточках и выкапывали дырки для игры, которой посвятят весь день. У детей головы были выбриты, как у всех масаев, за исключением будущих воинов, которые голышом играли на земле или держались за кожаные накидки мамами и наблюдали за незнакомцами большими круглыми глазами. За час собралась большая толпа. Пришедшие издалека люди разговаривали и смеялись, касались друг друга и целовались в типичной для любящих масаев манере. Лечебница белых людей, устроенная посреди деревьев, всегда становилась поводом для встреч и развлечений.