Маша смотрела на него теперь совсем другими глазами. Он… был такой близкий и такой непонятный. Маша бы точно не удержалась, обязательно бы села первым же вечером и начала вспоминать все, что надо, что не надо, а он… Ждал, когда она увидит в нем мужчину? Хотел раскрыться по-новому? Для чего? Неужели и в самом деле… любит?
– Ага, – вдруг ни к селу ни к городу пробормотала она. – Меня, значит, ждал, а с Ленкой весь вечер по каким-то кустам шарахался.
Матвеев весело захохотал и грохнулся на диван так, что Федор недовольно вякнул и ушел спать в большой цветочный горшок с пальмой.
– Маш, а ты заметила, что ли? – сверкал глазами он. Потом добавил уже без смеха: – Ленка хороший человек. Только она несчастная… И чего она себя не ценит? Ею запросто можно заинтересоваться. Я бы так и сделал… если б не было тебя.
– Но я есть! Так что никаких Ленок, – игриво скомандовала Маша. – А раз так… у нас сегодня будет… ужин! Но только без всяких гостей! Будем сидеть вдвоем и… и болтать!
– Слушаюсь, моя королева… – склонил Матвеев голову… но на большее пока не отважился.
Он еще не понял – сумел ли он пробудить в Маше ответные чувства или же… или же придется еще ждать…
Вечером они сидели вдвоем за столом, пили, ели, и Маша болтала без умолку.
Она и сама себе удивлялась, насколько признание Матвеева ее окрылило. Она будто вновь стала той девочкой, которую влюбленный мальчишка готов был по любому зову тащить на руках хоть на край света! Господи! А ведь и в самом деле – был готов! Любил. А больше… Больше никто Машу так не любил за всю жизнь. Ни Толик, муженек законный, которому она родила прекрасного Женьку, ни Даров… А больше у нее никого и не было… И как же здорово знать, что ты для мужчины королева!
Они так и просидели с Матвеевым за столом почти до утра. А потом Маша поднялась и капризно заявила, что ей пора спать. И в самом деле, отдыхать на казенной кровати – это одно, а вот у себя дома – совсем другое. Так что после озер было самое время расслабиться в собственной постели.
Честно говоря, Маша думала, что Матвеев ее не отпустит или начнет приставать с поцелуями или – что уж совсем ужасно – ворвется к ней в комнату, повалит ее на кровать и… Какая пошлость все же в голову лезет…
Но Матвеев на приставал и на кровать не покушался. Он и сам был взволнован своим откровением и теперь ждал… ждал, каким будет следующий шаг Маши.
Она проснулась с легкостью необычайной. И сразу же забеспокоилась. А вдруг все, о чем вчера говорил Матвеев, сегодня забудется? Он просто застесняется, начнет себя вести по-другому, не станет на нее смотреть, не будет ей улыбаться, и тогда… тогда прекрасная сказка разобьется, как стекло.
Она еще лежала в постели, когда к ней в дверь кто-то уверенно постучал.
– Кто там? – подошла к двери Маша.
– Я уже вкрутил все лампочки в твою кухню, – раздался за дверью голос Матвеева. – Я уже пропылесосил диван! Я шваброй помыл все полы. Я покормил твоего кота, в конце-то концов! А меня кто-нибудь кормить собирается?
– Хорошо… – по-царски снизошла Маша. – Я… Я что-нибудь изобрету. Наверное.
Слышно было, как ноги Матвеева затопали по лестнице.
Маша осторожно выглянула из своей комнаты. Никого. Она еще осторожнее, на цыпочках, попыталась пройти в ванную, и тут ее схватили теплые, крепкие руки Матвеева.
– Попалась?! – прорычал он ей тихонько в ухо.
– А… А конфетно-букетный период? – пискнула она.
– Никаких конфет!
– И в самом деле, чего зря время тратить.
Они и не тратили. Теперь уже Матвеев не скрывал своих чувств, и Маша не переставала удивляться, как это она раньше не замечала такую глыбу нежности, любви, трепетности! Вот ведь слепая курица. А еще… еще, наверное, легкомысленная…
– Матвеев, я легкомысленная, да? – прижималась она к его плечу. – Ты меня теперь не будешь любить, да?
– Я уже было так и подумал сделать… – трогал ее волосы губами Матвеев. – Но ты вовремя исправилась. Прозрела, поумнела и ступила на верную дорожку. Надо тебе помочь.
– Да, Васенька, помоги. А то… этих дорожек столько!
– Как? И еще есть?
– Ой, я и сама не знаю, я такая ветреная… Но теперь я прямо на глазах становлюсь морально устойчивой!
И все же надо было вставать. Тем более что и есть хотелось невозможно.
Они готовили обед вместе. Оказывается, это так здорово, когда рядом толчется этот… невозможный Матвеев! Самый лучший человек на свете!
– Давай я лук почищу, – забрал он у нее нож. – А то ты сейчас разрыдаешься, мне придется тебя успокаивать, и я снова начну к тебе приставать, и мы оба умрем с голоду.
– Ну да! Ты сиди, смотри, как я хорошо готовлю, а я буду рыдать, а ты меня начнешь успокаивать… и нам все же придется умереть с голоду!
В это время зазвонил телефон Маши. Она бросила нож и стремительно кинулась к телефону.
Звонила Верка.
– А, Вер, это ты… – с облегчением протянула Маша. – Мне сейчас некогда, я тебе потом позвоню.
– Нет, Маш, погоди, я хотела узнать, – тараторила в трубку подруга. – А когда ты уезжаешь?
– Все, Вер, потом, – рявкнула Маша и отключила телефон. А потом обернулась к Матвееву: – Это Вероника. Прямо в такой неподходящий момент… Именно когда я говорить не могу.
– А если не можешь, что ж ты так к телефону рванула? – склонил голову Матвеев. – Думала, что Даров звонит?
– Да… Нет… – растерялась Маша. – Ну почему сразу и Даров? Просто… Нет, это совсем не то, что ты думаешь!
– Маш, – очень серьезно смотрел на нее Матвеев. – Мне неважно, что у тебя было до меня. Но… Ты никогда мне не ври, хорошо?
Маша хорошенько вытерла руки и села напротив Матвеева.
– Матвеев, я… я на самом деле думала, что это Даров. Но я просто боялась, что ты увидишь его номер и тебе будет неприятно. Вот и постаралась схватить. Ну, честное слово, я боялась тебя обидеть.
Он прижал ее к себе, чмокнул в макушку и пробормотал:
– А готовлю я все же лучше.
Выходные промелькнули незаметно, в понедельник Матвеев ушел на работу, а Маша собралась в детский сад. Надо было там хоть разок появиться после возвращения детей с дачи.
В садике она не задержалась – детей уже разобрали, и сейчас у всех работников начинался заслуженный недельный отпуск.
Маша заехала в магазин и умудрилась приготовить ужин к самому приходу Матвеева. Правда, она еще купила себе замечательное домашнее платье и теперь немножко волновалась, понравится ли она в нем Матвееву.
Тот вошел в дом какой-то не слишком радостный.
– Садись, Матвеев, я тебя сейчас кормить буду, – суетилась вокруг него Маша, ожидая комплимента.
Но вместо похвалы Матвеев отчего-то вдруг взглянул на Машу внимательно и спросил:
– А чего ты такая нарядная?
– Да так… Тебя вот встречаю… – засмущалась Маша, выставляя перед Матвеевым полную тарелку. – А тебе не нравится?
Матвеев только пожал плечами, потом отложил вилку и, вздохнув, спросил:
– Маш, а что, к нам сегодня опять Даров приезжал?
– Да что ты?! – вытаращилась Маша. – Ну с чего ты взял-то? Я уже его не видела… Да фиг знает сколько не видела! Ты… Ты мне что, не веришь?
– Если б не верил, жить бы с тобой не стал, – негромко проговорил Матвеев. И добавил: – Все равно это твой дом, как выяснилось.
– Ты! Ты, Василий, даже не думай! Ты… – Она налетела на него с кулачками. – Ты знаешь что?! Чтобы я больше не слышала, что это дом мой, ясно?! И вообще, бери замуж! А то научился говорить всякие гадости, да еще и ревнует меня!
– А ты думаешь, я потом тебя ревновать не буду? – слабо отбивался Матвеев. – Я ж тебя… Вот прямо так к себе пристегну наручниками, и будешь со мной повсюду ходить!
– И в офис твой?
– А туда в первую очередь!
Вечер закончился тихо и мирно.
– Ва-ась, а мы поедем в выходные собачку покупать? – перебирала его волосы Маша, когда после ужина они вместе смотрели какой-то сериал.
– Нет, Маш, собачку нам Лена уже выбрала, только надо подождать, щенки еще маленькие, их от суки еще не отняли. Но собачата – класс. Знаешь кто? Ротвейлер!
– Матвеев! Он нас с Федором сожрет! – вытаращилась Маша. – Нельзя было… колли какую-нибудь купить?
– Машенька, мне нужно, чтобы наш пес охранял самое ценное, что у меня есть, – тебя! – нежно посмотрел он на Машу. – Поэтому… ждем ротвейлера, а в выходные я поеду тебя с мамой знакомить. Так что готовься!