Мысли плавно перетекают в сторону Доронова в багажнике. Нашла, о чем думать, но так хотя бы не хочется спать. Пару раз пыталась дозвониться до Ибрагима, игнорируя тот факт, что еще очень рано. Сбросила несколько сообщений, однако тот не отвечал. Даже не очень удивлена — Рязанов может неделями пропадать с радаров, если натыкался на что-то интересное. Номер, по которому я договаривалась о встрече тоже ничего — электронный голос сообщал, что абонент не абонент и вообще вне зоны доступа.
Странно это. Все очень и очень странно, чует моя рыжая голова.
Впереди мелькает знакомый светоотражающий жилет, как раз в тот момент, когда я убираю от уха смартфон в очередной попытке дозвонится до друга. Мысленно издаю стон — это ж надо в восемь утра наткнуться на человека высокой моральной ответственности водителей — сотрудника ДПС в фуражке, делающего мне знак остановится. Вот же черт, он не опасен? На всякий случай начинаю рыться в сумочке в поиске перцового баллончика или шокера, параллельно опуская стекло.
— Доброе утро, сержант Метелкин, — сдержанно произносит глубоким голосом молодой мужчина, разглядывая меня подозрительно. Еще бы: ярко накрашена, в короткой юбке, ботфорках. Даже через приоткрытое окно видно, что я не образец святой морали по внешнему виду и явно еду с вечеринки. А если с нее — могу быть пьяна.
— Можно ваши документики?
Достаю права из бардачка, начиная улыбаться. Если прикинуться дурочкой, может прокатить? Или красиво поулыбаться? Метелкин разглядывает права и страховку, а я нервно барабаню пальцами по рулю, желая быстрее все закончить. Что там надо им, в трубочку подуть? Давай две, у меня за весь вечер был только молочный коктейль, спасибо тебе Доронов за заботу.
— Простите, а я чем-то подозрительна? — спрашиваю, понимая, как долго вглядывается в мои документы патрульный. Тот усмехается краем тонких губ, устало потирая нос. Судя по красным глазам у него была долгая смена, могу понять. Сама едва держусь, чтобы не заснуть.
— Нет, просто стандартная проверка. — отзывается с улыбкой, но я все равно хмурюсь. Как же стандартная, по лицу надменному вижу, тот еще сексист.
— А вы всех-всех стандартно проверяете? Или только девушек? — намекаю на типичную мужскую шутку про девушек за рулем, как обезьян. По-моему, что-то сморозила не то. На меня точно на дуру смотрят, желая потребовать выйти из машины — по глазам вижу. Он возвращает мне документы, открывает рот, но именно в этот момент в багажнике раздается шебуршение и грохот со стуком.
Ой, Доронов, ты не мог полежать мертвым грузом в багажнике еще час-два?
— Что это? — хмурится сотрудник ДПС, а я икаю от ужаса, вцепляясь в руль, быстро придумывая отмазку.
— Э-э-э, баран? — рискую улыбнуться еще шире, однако прищуренный подозрительный взгляд напрочь убивает во мне попытку пошутить. Чувство юмора застрелилось из револьвера, черт.
— Гражданочка, откройте багажник, — инспектор ДПС смотрит на меня напряженным взглядом, переминаясь с ноги на ногу. Через приоткрытое окно машины уходит тепло из салона, отчего невольно ежусь не только от выражения лица представителя закона, но и прохлады этого зимнего утра.
Эх, Лилька, вот вляпалась ты по самую рыжую макушку. Сейчас приоткроет ларец твоих тайн грозный дяденька в форме и все. Будешь хлебать баланду, драться с сумасшедшими девицами за койко-место, отстаивая свои человеческие права. Взглянула на свой маникюр — мама будет навзрыд рыдать на суде, хотя в этом тоже есть ее вина. Точно говорю. Была бы девочка самая обычная, никогда с террористами из Гринписа не связалась бы ради сенсации. Бабуля точно попытается отмазать. Или снова предложит сбежать в тайгу, не удивлюсь, если она бункер со времен СССР прикупила для соленых огурцов и спасения от конца света. С нее станется.
Ох, все этот бунтарский рыжий дух женщин по фамилии Магазинчиковы.
Жму кнопку, слыша тихий щелчок открываемого багажника, прощаюсь с последними минутами своей свободы, открывая дверь и выходя наружу. Крупными хлопьями падает снег, а подошва ботинок инспектора оставляет четкие следы на белом пуховом покрывале. Раз, два, три — отсчёт окончания моей свободы. Вздыхаю полной грудью, притопывая ногами в своих осенних ботфортах, ощущая все последствия ношения коротких джинсовых юбок вместе с коротким пуховиком и грустно думаю о своем унылом будущем.
Сколько там дают за похищение человека? Я хоть молодой выйду? А в тюрьме есть салон красоты? Плойку взять можно? Или хотя бы косметичку? Блин, придется за помаду от Шарлотты Тилбери с бабами драться, они там точно дикие.
Только шаг делаю в сторону сержанта Метелкина, коему предстоит сегодня стать моим тюремщиком, ему приподнять крышку багажника, оттуда с фальшивым грузинским акцентом доносится жуткий вой:
— Девчонка Гюльчатай, ласкай меня, ласкай. Девчонка Гюльчатай, ресниц не опускай. Девчонка Гюльчатай, ай, ай, ай, ай, ай, девчонка Гюльчатай… Ой, здрасте, а я-то думаю, чего мы остановились.
Пока ДПС-сник справляется с первой волной шока, прихожу в себя, несясь прямо к нему.
Нет-нет-нет! План был идеальным! Подсунуть снотворное, довести до багажника, сунуть, увезти на место встречи. Подумаешь из меня не получилось соблазнительницы и все пошло наперекосяк. Главное результат. Я ему даже рот заклеила скотчем и руки перемотала, дабы не сумел выбраться. Часы просмотра детективов не могли пройти зря. Когда он протрезветь успел?
Вместо положенного спящего младенца в багажнике с комфортом устроился Доронов. Руки у него, конечно, все еще связаны, а вот рот он освободил. Что плохо, это его самое страшное оружие.
— Это же… — пищит инспектор, тянясь к рации, пока Амир с кряхтением приподнимается, возмущенно заорав так, что даже я замерла на месте.
— Сто-о-о-п! Без паники, дядечка в форме. Что за манера такая, сразу наряд вызывать? Работник трассы должен блюсти закон, но иногда же нужно спрашивать людей прежде, чем спасать. Уберите ручку с рации, повелитель дорог, дорожных камер и светофора — Амирчик не хочет в бобик, ему в багажнике хорошо.
Вытаращиваю глаза на этого недоумка, который обратно в багажнике улегся, повернув голову в мою сторону, стоило меня заметить.
— А-а-а, моя рыжая гурия. Закрой, пожалуйста, крышечку — мне дует. А то я все без штанишек, — он совершенно бесцеремонно указывает на свои голые ноги. Еще бы, мы же его полуодетым запихивали в машину, а он еще штаны стянуть с себя умудрился.
— Это что такое?! — вопит очнувшийся, наконец, Метелкин, тыча пальцем в сторону невозмутимого Амира, переводя взор с меня на парня. — Вы что тут устроили?! Я вас сейчас всех арестую!
— Э-э-э, похищение жениха? — выдает первое мой, отчаянно забившийся в угол черепной коробки, мозг. Судорожно облизываю губы, подходя ближе, пытаясь закрыть крышку багажника.
Нет, а вдруг инспектор решит, что ему показалось и отстанет. Бывает же всякое в жизни, РЕН-ТВ не врет.
— Знаете, как кавказская пленница, только жених, — последнее слово выдыхаю с шипением, потому что Доронов хватает своими конечностями мою руку, вцепившуюся в край багажника, принявшись ее лобызать.
Кажется, я переборщила со снотворным. В сочетании с водкой случилась опасная химическая реакция и полезные травы превратили Доронова в идиота. Или на той кочке он все-таки ударился головой с необратимыми последствиями. Итак, не от мира сего, сейчас окончательно сошел с ума.
— Кавказский пленник? — выпучил глаза инспектор, глядя, как я пытаюсь выдрать конечность. Для парня со связанными запястьями, Амир ловко управляется руками. Прямо не выдерешь пальцы свои.
— Да-а-а, а вы как думали? Мы, грузины, люди современные. Чтим меняющиеся тенденции в условиях изменчивого мира. Теперь женщина тоже может сбить с ног своего мужчину дубиной и увести его в пещеру на плече, — твердит между поцелуями сумасшедший.
Точно ударился, пару раз минимум.
— Отцепись от меня, болезный, — шиплю тихо, наклоняясь ниже.
— О, моя вейла, ты так жестока! — вскрикивает Амир трагично, тяня сильнее на себя. Инспектор голову под шапкой чешет, пытаясь осознать происходящее. В конце концов, ему это надоедает и махнув на нас рукой, бурчит:
— Ладно, трупа нет, наркотиков нет, контрабанды тоже, с виду вроде не пьяные. Поезжайте… ненормальные.
Едва из виду скрывается, Доронов отпускает мою облизанную им же руку, укладываясь вновь в багажнике, подтягивая к себе свои штаны. Прикрывает глаза и бесцеремонно заявляет: