— Мила! Не останавливайся!!!
Я продолжала массаж, пока Катя не всадила шприц с адреналином в грудную клетку, напрямую в сердце.
Аппарат замолчал, а потом начал спокойно отсчитывать удары.
— Мы вернули его…
Я встала и обернулась, отойдя под струи дождя. Меня трясло так, что зуб на зуб не попадал.
"Джин… Меня звали Джин…"
Шторм хлестал по мне потоками дождя, а ноги накрывали огромные волны. Я вспомнила то ощущение, что ещё пару часов назад почувствовала лишь попытавшись ступить на этот берег. Руку обожгло словно огнем, в том месте, где Джин крепко держал мою ладонь. Мне жутко захотелось плакать…
Есть моменты, когда вспоминая что-то или замечая какие то детали, они вызывают грусть. Вы вспоминаете, а слёзы сами застилают ваши глаза. Но сейчас… Это было другое. Это было так, словно я сама чуть не умерла! Как будто это я пыталась кому-то сказать своё имя, чтобы меня помнил хоть один человек.
Спустя час над заливом послышался грохот, и появились огни прожектора. Нас искали и за нами, наконец, прилетели.
— Первая вертушка вызывает "Докторшу"! Приём! Вы целы?
Катерина выхватила рацию и с облегчением выдохнула.
— Слава небесам! Докторша на связи! — Катя улыбнулась, и продолжила. — У нас один пострадавший и шесть трупов.
— Тела заберёт вторая вертушка. Своего пакуйте, и на борт!
— Вас поняла!
От сильного ветра вертолёт качало со стороны в сторону, поэтому подъём на борт был очень тяжёлым и долгим. Только спустя двадцать минут, я взобралась по промокшим тросам в вертолёт.
Джин всё ещё был без сознания, поэтому его нужно было срочно прооперировать. Но то, что сказал Росс, когда мы надели наушники повергло нас в шок.
— Я должен вас предупредить, что в лагере вьетнамские военные. Они оцепили периметр и ждут вас.
— Зачем?
Мы переглянулись, но каждый из нас и так понимал в чём причина. Скорее всего это связано с тем, кто летел в этом самолёте.
— Корейцы перевозили двух заключённых из вьетнамской тюрьмы. Есть вероятность что кто-то мог сбежать. Сколько вы обнаружили тел?
— Шесть.
— На борту, согласно предварительной информации, летело восемь человек. А это значит, что одного не хватает.
На этом всё встало на свои места. Один из заключённых сбежал, и возможно оставил своего подельника умирать. Мне даже не хотелось верить в то, что Джин мог быть опасным преступником.
Когда мы приземлились к нам сразу же подбежали три военных в форме вьетнамской армии. Они попытались окружить нас, но тут дорогу им преградили Дин и Сэм.
— Этот человек должен быть допрошен! — один из вьетнамцев зашипел на ломанном английском, и попытался отпихнуть мужчин.
— Он наш пациент, и прямо сейчас нуждается в сложной операции! Если её не сделать, допрашивать уже будет не кого!
Катерина встала перед парнями, пока я держала систему с физраствором над Джином.
— Отойдите немедленно!
Такого не ожидал никто. Хирург миссии спасения достала оружие и направила пистолет прямо на военного.
— Это международная территория Красного Креста и здесь действуют свои законы! Вы не вправе учинять здесь беспорядки! Мне плевать, убийца этот человек или бандит, наша задача спасти его жизнь!
— Вы не понимаете что творите, дамочка!
Вьетнамец поправил автомат и сплюнул прямо под ноги Кате. Женщина лишь усмехнулась и прошла мимо него, вернув оружие в нагрудную кобуру. Сэм и Дин внесли Джина в помещение операционной и сразу же положили на стол.
Военно-полевой лагерь уже давно перестал быть похож на палаточный городок. Это был симбиоз построек и тентов. Маленькие вагончики складывались и раскладывались как карточные домики по частям. Это была настоящая полевая больница, способная принять в своих стенах до двух сотен человек. И прямо сейчас в одном из таких вагончиков, готовилась операционная.
Мы стояли над столом уже переодетые в стерильные халаты. Катя надела повязку и защитные очки, а затем выставила руки вперед, переглянувшись с нами.
— По старинке, господа! Смерть уйдёт сегодня ни с чем!
Я передала ей инструменты и операция началась.
Глава 2. Джин
Время тяжело остановить… Возможность сделать это формально есть — сломать наручные часы, например.
Или просто уехать туда, где времени нет нужды следить за своим бегом.
Я был зациклен на нём. Постоянно думал только об одном — о том, что у меня нет времени. Я сознательно выбрал стать тем, кем являлся. И вместе с этим выбором у меня украли время, или проще — я стал его заложником. Я стал рабом времени.
Поэтому я его ценил. Старался не упустить ни минуты, ни секунды своей жизни, которую так часто подвергал смертельной опасности.
В двадцать лет я даже не задумывался о том, кем стану, и что променяю уютный отцовский дом на казарму, а мамину волшебную стряпню на солдатский пайок. Я был окрылён… Я хотел быть рядом с родными! Но их забрала война…
Моих родителей забрала вражда между людьми, что не ценили то, что имели. Так я остался один. Даже мой брат, который был родным мне по духу и по крови ушел… Его забрала болезнь.
Это жизнь… В которой я свыкся с тем, что стал одиноким. По началу я мыслил, что умер. Думал, что уйду следом за родными. Верил в то, что злой рок приберет и мою грешную душу к рукам.
Но тогда… Душа не была столь грешна, как сейчас. Калейдоскоп несчастий раскрасил мой взор в серые оттенки, и я забыл, как красиво выглядит закат из окон нашего дома.
Это сейчас я грешник, хоть и спасаю жизни. Это сейчас я убийца, хотя и делаю это "во благо" беззащитных. Теперь моя прошлая жизнь кажется мне несравнимо легкой. Тогда же я верил, что хуже быть не может…
— Джин…
— Ю На, постой!
В тот день стояли заморозки, и утром лужайка у её дома выглядела так, словно сияет в лучах рассветного солнца.
Я был счастлив, ведь получил первый отпуск. Окрылённый началом службы, новыми впечатлениями и новой жизнью, о которой ещё так мало знал, пришёл к ней.
В парадной форме и кителе, я выглядел на лет пять старше. Цветы приятно пахли и дарили надежду, что там, куда я приду, меня ждут… Меня любят…
Ю На была моим домом. Именно эта девушка стояла со мной на коленях на поминальной службе по моим родителям, а потом и брату. Именно она не дала мне опустить руки. Красивая, с длинными каштановыми волосами и ямочками на щеках. Нежная и улыбчивая, лишь она дарила мне тепло, когда я замерзал…
Любила… До этого дня…
— Джин уходи!
Цветы выпали из моих рук и мир замер. Говорят в то утро было очень холодно, но я этого даже не почувствовал. Что мне мороз, если замёрзла душа?
Решение пришло само…
— Я… Пойми, ты можешь погибнуть… И ты… Будешь убивать…
Я сцепил зубы. Как сейчас помню выражение отвращения на её лице. То, как она отвернулась и опустила глаза.
— Мне все понятно!
Я поднял цветы и положил их на деревянный топчан у дома. Больше я туда не возвращался.
Спустя год позволил себе купить небольшую квартиру в Каннаме, и только тогда от общих знакомых я узнал, что она вышла замуж за своего сокурсника с которым проходила интернатуру.
Что ж! Это было ожидаемо. Как и то, что рано или поздно её слова обретут силу и я встречу на своём пути смерть.
Мы вылетели из закрытой тюрьмы в пять часов утра. Полёт был длительным, поэтому туда была направлена целая группа для сопровождения.
Не каждый день из вьетнамской тюрьмы вывозят террористов. Нас было четверо, не считая моего лучшего друга Ван Мина и его второго пилота.
Изначально я чувствовал, словно наяву видел, что за мной стоит беда. И она случилась.
— Правый двигатель… Ван Мин!!!
Мы как раз пролетали залив Тогонхон, когда отказал один из двигателей.
Быстрым движением я достал оружие и направил на Шемиля. Хоть мужчина и был прикован ко мне наручниками, я не был уверен в том, что подобное могло произойти просто так. Такая крошка не могла взять и выйти из строя посреди полёта.