— Дорогая, в чем дело? — Он положил руку на спинку сиденья. — Вы хорошо себя чувствуете?
Тут фаэтон подпрыгнул на булыжнике, и Бел швырнуло в сторону. Снова вскрикнув, она повалилась на Тоби. Его рука тотчас же легла ей на плечи, и он крепко обнял ее. Затем остановил экипаж у тротуара и с беспокойством в голосе спросил:
— Изабель, дорогая, вы не заболели?
— Н-нет… — Бел никак не могла отдышаться. От этой ужасной тряски у нее кружилась голова. Впрочем, не только от тряски, но и от ощущений, которые она испытывала, сидя рядом с красавцем женихом. — Нет-нет, я не больна, вот только… Видите ли, я не привыкла ездить так быстро. У нас на Тортоле нет таких быстрых колясок и таких резвых лошадей. Ведь Тортола — очень маленький остров.
— Какой же я болван! — воскликнул Тоби. — Мог бы и догадаться! Смотрите-ка, как вы побледнели. — Он снял шляпу и принялся обмахивать ею Бел. — Отвезти вас домой?
— Нет-нет. Прошу вас, не надо. Я сейчас прекрасно себя чувствую. — Бел поправила шляпку.
— Вы уверены?
— Да, абсолютно уверена, — ответила Бел. Ей было приятно от того, что голубые глаза Тоби смотрели на нее так заботливо. София была права. Из него получится добрый и участливый муж. — Поверьте, я не хотела жаловаться. У вас чудесный фаэтон, — добавила она, проводя ладонью по кожаному сиденью.
Экипаж снова тронулся с места, но теперь лошади шли спокойным, неспешным шагом.
— Нам не обязательно ехать в коляске, — неожиданно сказал Тоби. — Почему бы нам не оставить где-нибудь коляску и не прогуляться по магазинам?
— По магазинам? Полагаю, мы могли бы… Но только мне ничего не нужно в магазинах. А вам?
Тоби весело рассмеялся:
— Поверьте, лучшее время для прогулки по магазинам наступает именно тогда, когда вам ничего там не нужно! Хотя… По правде говоря, я собирался купить себе новую трость. Недавно я присмотрел одну трость с набалдашником из слоновой кости.
— Вы хотите купить тросточку? — удивилась Бел. — У вас что, нога болит? — Она украдкой посмотрела на ноги сэра Тоби. Ноги казались вполне здоровыми, и девушка, покраснев, отвела глаза. — Или, может быть, вы страдаете от подагры?
— От подагры? — Он снова засмеялся. — Нет, дорогая, я не настолько предан пороку чревоугодия, чтобы заработать подагру к двадцати девяти годам. И ни от каких ран я не страдаю, если не считать ту небольшую рану, что вы только что нанесли моей гордости.
— О!.. Но тогда зачем же вам нужна тросточка, если вы уверенно держитесь на ногах?
— Ну, никаких особых причин для этого нет. Просто время от времени трость бывает полезна — чтобы указать на что-нибудь интересное, например, или же для того, чтобы постучать в дверь. — Тоби пожал плечами. — Кроме того, трости прекрасно смотрятся. Они, знаете ли, в моде.
— А… Понимаю, — кивнула Бел. Потом вдруг нахмурилась и заявила: — Выходит, абсолютно здоровый джентльмен собирается носить при себе трость с единственной целью — продемонстрировать свое богатство.
Тоби тоже нахмурился.
— Трость нужна еще… и для жестикуляции, — пробормотал он себе под нос.
Бел промолчала, хотя ей очень хотелось сказать, что для этой цели человеку обычно хватает собственных рук.
— Что ж, хорошо… — Тоби деланно улыбнулся. — Тогда мы пройдемся по магазинам в другой раз. Скажите, вам нравится искусство? Хотите, я поведу вас на выставку?
Бел встрепенулась. Под влиянием Софии она стала больше ценить искусство, поскольку ее невестка была неплохой художницей.
— Спасибо, я бы очень этого хотела.
— Вот и прекрасно. — Тоби склонился к ней и прошептал: — Я устрою для вас настоящий праздник. У меня есть друг, который может провести нас на закрытый показ скульптур Парфенона.
— Это те скульптуры, которые лорд Элгин привез из Греции?
— Да, те самые.
— Те самые, что парламент купил от имени английского правительства?
— Да, верно. — Тобиас внимательно посмотрел на Бел. — А вам что, не нравится такая сделка?
— Очень не нравится, — заявила Бел, не в силах скрыть раздражение. — Сэр Тоби, вы ведь прекрасно понимаете, что лорд Элгин просто украл эти статуи у их истинных владельцев, у греков. А парламент выбросил миллионы фунтов на приобретение этих скульптур. И все это происходит в то время, когда английским фермерам не хватает зерна, чтобы засеять поля, а сироты голодают на улицах. Это просто возмутительно!
Тоби остановил экипаж. Взглянув на свою спутницу, спросил:
— Выходит, вы не хотите их увидеть?
— Нет, разумеется! — воскликнула Бел с возмущением. Как он вообще посмел задать ей такой вопрос?!
Воцарилось тягостное молчание. Смущенная своей резкостью, но не желавшая извиняться, Бел старалась не смотреть на Тоби, но она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Наконец фаэтон снова тронулся с места, и девушка вздохнула с облегчением.
«Наверное, сэр Тоби счел меня непростительно грубой, — думала она. — Он предложил мне на выбор два разных способа приятно провести время, а я на оба предложения ответила ему отказом. Да еще и отчитала его». Бел решила, что если Тоби сейчас предложит ей еще что-нибудь, то она непременно согласится, что бы он ни предложил.
— Прямо по курсу Беркли-сквер, — сказал он через некоторое время. — Могу я предложить вам перекусить?
Бел захлопала в ладоши и радостно воскликнула:
— О, это было бы великолепно! — В тот же миг она почувствовала, что действительно проголодалась, так как не успела закончить завтрак.
Умело лавируя между экипажами, Тоби выехал на середину площади и остановил лошадей у зеленого островка, в тени раскидистого дерева. Выскочив из фаэтона, он бросил вожжи и монетку подбежавшему к нему мальчишке, затем подозвал к себе официанта, стоявшего в дверях заведения. Что-то сказав ему, Тоби с широкой улыбкой вернулся к Бел.
— Ну вот… Подождите минуточку, и вам принесут чудесное угощение.
— А разве мы не зайдем внутрь? — спросила она.
— Нет, не стоит. — Тоби швырнул свою шляпу на сиденье экипажа. — Видите ли, так не принято. Леди обычно угощаются на свежем воздухе, здесь, в сквере, где они могут все видеть и где их могут видеть.
Бел молча кивнула и сложила руки на коленях. Она прекрасно знала, что невозможно стать влиятельной леди, не привлекая к себе внимания. Знала она и другое: для того чтобы тебя заметили, порой необходимо выставлять себя напоказ. Главное — все время помнить, что она преследует благие цели. Тогда она сумеет убедить себя в том, что тщеславие — вполне простительный недостаток.
Вскоре появился официант с подносом, на котором стояла стеклянная вазочка. В вазочке же было нечто… напоминавшее детский мячик — что-то идеально круглое бледно-желтого цвета.
— О, какое чудо! — Бел взяла с подноса вазочку с лакомством и маленькую серебряную ложку. Посмотрев на Тоби, спросила: — А что это?
— Мороженое, разумеется. Заведение Гантера славится своим мороженым. А это новый сорт, с лимоном и лавандой.
— Мороженое? — в задумчивости пробормотала Бел. Вазочка холодила пальцы в перчатках. — Я никогда не ела мороженого. В Вест-Индии, знаете ли, никогда ничего не замерзает. Я впервые увидела лед, когда приехала в Лондон. И уж конечно, я никогда не видела лед с лимоном и лавандой. — Она надломила ложечкой хрустящую льдистую корочку, обнаружив под ней нечто, весьма напоминавшее ванильный крем.
— Лучше вам побыстрее его съесть, — сказал Тоби. — Иначе оно перестанет быть мороженым и превратится в сироп.
Бел подняла глаза.
— В сироп? В сахарный сироп?
— Да, наверное, — с улыбкой кивнул Тоби. — Но уверяю вас, мороженое — гораздо вкуснее.
Ложечка замерла в руке Бел. Ей очень хотелось попробовать лакомство, но все же она протянула вазочку сэру Тоби.
— Мне очень жаль, но я не могу, — прошептала она со вздохом.
— Не можете? — Он взглянул на нее с удивлением.
Она покачала головой, чувствуя себя ужасно невежливой из-за того, что отказывает Тоби в очередной раз. Но почему он предложил ей именно это?
— Дорогая, но почему вы не можете есть мороженое? — Тоби окинул ее взглядом. — Только прошу вас, не говорите мне, что переживаете из-за фигуры.
Бел густо покраснела и опустила глаза. Она стеснялась своих роскошных форм, унаследованных от матери, — слишком пышной груди и широких бедер. Но от мороженого она отказалась совсем по другой причине.