— У меня к этому времени в городе окна почти не горят. Люди рано ложатся и рань встают. Смены начинаются в восемь, а магазины открывается в девять и закрываются в семь вечера. В Москве было удивительно увидеть круглосуточные супермаркеты на каждом шагу, и график магазинов до десяти. А еще акции, когда магазины открывались на ночь, чтоб можно было совершить покупки до пробок.
— Есть такое. Утром люди работают, а ночью отдыхают. Гуляют, развлекаются.
— Или сидят дома. Потому что на развлечения нужны деньги, — ответил Данко.
— Чаще всего так.
— Вроде много мест куда можно пойти. Есть театры, музеи, цирк и не один. Поначалу думал, что приеду, то каждые выходные буду куда-нибудь выбираться. И что думаешь? Почти нигде не был. То за квартиру отдай, то ботинки купи. И сумма выходит довольно внушительная на все эти мелочи.
— Что говорить. Я всю жизнь в Москве прожила, а в половине мест и не была. То времени нет, то денег. На съем много уходит. Когда жили со Светкой вместе, то сумму делили пополам. А сейчас вновь одна и тяжело. Думала даже поменять квартиру. Но во-первых, мать не знает, в каком она состоянии. Или скандал был бы. Все равно пока ремонт не сделаю, то съехать не получится. Хотя бы косметику. Во-вторых, сейчас такие цены, что моя двушка по цене идет как однушка. Это хорошо, что мать цену подняла не сильно.
— Ты у матери снимаешь квартиру?
— Скорее у отчима. Когда два года исполнилось Сереже, то мы с мамой очень сильно поругались. Пришлось уйти. Потом она позвонила и предложила мне пожить в этой квартире. Но за плату. Пусть и ниже рыночной стоимости на пятнадцать процентов. И вот сколько я живу, аренду лишь три раза поднимали. Так что неплохие условия. С матерью правда у нас натянутые отношения. Не ругаемся, но и не общаемся так, чтоб тепло, — ответила я.
— Мне мать квартиру оставила. Они с отчимом дом купили. Так что с этим проблем не было никогда. И никто за аренду денег не требует.
— Мой живут на эти деньги. У них сейчас в планах еще одну квартиру купить. А потом жить за счет сдачи жилья.
— Интересный план. Но все равно, по мне как-то не по-человечески это. Может мои представления о семье покажутся тебе дикими, и не современными, но я считаю, что надо друг другу помогать. Вместе с проблемами легче справляться, чем разбежавшись по разным углам и обижено смотреть друг на друга, не начиная разговор. Я не говорю, что жить с родителями или по их правилам, но можно разъехаться по разным городам и все равно оставаться семьей.
— Я заметила, что ты очень откровенно общаешься с матерью, — не удержалась я.
— Там другое. Я не хочу, чтоб она переживала. Помочь сейчас мне не может. Так зачем ей нервничать лишний раз?
— Логично. Но если мы говорим о доверие, то какое-то оно у тебя избирательное. Если решил, что нужно идти по такому пути, то надо не только о радостях и достижениях сообщать. Меня бы такая недосказанность напрягла.
— Если ты о ней узнаешь. О недосказанности. Как это будет выглядеть, если я буду по каждому поводу матери звонить? Это мои проблемы, которые мне надо решать. Немаленький уже. При этом я знаю обо всех их проблемах. И о том, что отчим болеет. Про малышню, которых в ясли не взяли. Понимаешь о чем я говорю?
— Не особо, — честно призналась я.
— Я хочу крепкую семью. Где люди вместе, а не живут под одной крышей и делят одну кровать. Мне не нужен экстрим в виде измен, выяснения отношение, ревности на пустом месте и обмана. Есть проблема — то лучше сказать, а не молчать. Я уже один раз столкнулся с таким. Все было. И ревность на пустом месте и обман. Не хочу больше.
— Тут не поспоришь, — согласилась я, не особо понимая к чему этот разговор.
— Думаю и ты с этим столкнулась. Не захочешь бурю в стакане устраивать.
— Я не люблю конфликты.
— Заметил. Ты мягкий человек, но любишь поспорить, — мягко сказал он, рывком притягивая меня к себе, потому что я споткнулась и чуть не упала.
— Спасибо, — выдохнула я.
— Аккуратнее будь, — ответил Данко. — Я к чему все это говорю. Давай попробуем что-то серьезное с замахом на будущее. Не отношения на короткое время, а на что-то серьезное.
— И что означает это «что-то серьезное»? — спросила я.
— Расписываться пока не хочу, но хочу жить семьей, а не в любовниках ходить.
— Скажешь тоже, — усмехнулась я. Потом не выдержала и рассмеялась.
— Что смешного я сказал?
— Данко, может ты и сам веришь во все, что говоришь, но при этом не замечаешь противоречий. Смотри сам, ты говоришь о доверие, но при этом многое скрываешь и не отрицаешь, что будешь скрывать дальше. Ты говоришь о семье и не хочешь, чтоб мы считались любовниками, но так и будет. В глазах всех, мы ими останемся. Я не вижу в этом ничего такого. Ясно, что пока есть интерес друг к другу, то мы вместе. Пока тебе податься некуда ты будешь крутиться около меня. Подожди, не перебивай. Ты можешь придумывать, что угодно, но это так. Может сейчас тебе кажется, что со мной хорошо и тебя все устраивает, а завтра найдешь себе девчонку, без которой жить не сможешь и скажешь, что ее любишь. Возьмешь свои вещи и уйдешь к ней. Даже не обернешься. Я это понимаю. И не путай влечение и любовь. Я даже не хочу слышать все эти заверения, что ты там без меня жить не можешь. Вместе, ладно. Живем под одной крышей, хорошо. Только в душу ко мне лезть не надо. Не надо давать ложных надежд и обещаний, которые ты не сможешь сдержать. Я давно не верю красивым словам. Ты верно заметил, что мы с тобой уже обжигались. Поэтому давай без пафоса и шекспировских страстей.
— Мы сейчас оставим этот разговор. Вернемся к нему через пару месяцев, — предложил Данко.
— Договорились, — согласилась я. Спорить совсем не хотелось.
Мы свернули в сторону моста, который был перекинут через реку. Машины проносились мимо. Данко же остановился.
— Здесь красивый вид должен открываться на Москву. Она так и светится огнями.
— Не видишь?
— Все расплывается. Но я раньше здесь был, так что видел.
— Надо тебе очки купить, — сказала я.
— Надо. Будут деньги, то куплю. Эль, ты на меня не злись. Я порой веду себя как полный раздолбай. Характер такой.
— Но это не так. За внешностью скрывается умный и серьезный человек, только его разглядеть нужно. Угу, только у меня желания изучать тебя под микроскопом нет. Пойдем лучше домой. Я действительно устала сегодня.
— Пойдем. Можешь мне не верить, но со временем поймешь, что я прав, — упрямо сказал он.
— Время, время. Я не жду с неба звезд, как бы ты не хотел их мне наобещать. Что есть, тому и радуюсь. А обещаниям верить желания нет. Один раз поверила. Мне этого хватило.
— Хорошо, обещать ничего не буду, — сказал Данко. — Пойдем другим путем.
В этот момент ему пришла смска. Он долго пытался увеличить экран, но не получалось.
— Тебе помочь?
— Посмотри чего там пришло?
— У тебя на счету пятнадцать тысяч.
— Смотри-ка. Зарплату выплачивать начали, — сказал он. На его лице появилась глупая улыбка. — А это значит, что мы живем. Жизнь налаживается.
— Это хорошо, что налаживается, — ответила я. Он на радостях полез ко мне целоваться. Я еле увернулась. — Отстань.
— Нет, жизнь все-таки хорошая штука. Где-то уходит, а где-то прибавляется, — он обнял меня за плечи. — Теперь нужно эти деньги с умом потратить. Чувствую себя миллионером.
— Ага, не успеешь обернуться, как станешь банкротом.
— Надо так сделать, чтоб им не стать, — ответил Данко.
С ним было легко. Он заражал беззаботностью и уверенностью. Для него словно не существовало проблем. Были неприятности, которые омрачняли жизнь, но ничего критичного. Плюс подкупала наивность, когда он верил, что у нас может быть что-то серьезное. Я относилась ко всему этому как к игре, которая разбавляла будни. Пометив себе, что надо будет подумать, чего делать с Сережей и его проблемами, я стала слушать планы «миллионера», которые заслуживали внимания, так как касались ремонта. А я не со всем была согласна.
Я вернулась поздно. Пришлось сегодня работать еще в вечернюю смену. Девочка, которая работала по вечерам, взяла отгулы. Я только рада была, когда подвернулась возможность подхалтурить. Но из-за этого ноги отваливались. И спина. Больше всего хотелось вернуться домой и лечь спать.