Я веду ее к заднему выходу. Солнце уже высоко, говоря мне о том, что приближается время обеда. Я дергаю старые, деревянные двери сарая, одни из тех старомодных штуковин, которые открываются вовнутрь и вверх.
Развалюха, которую я украл из мотеля, стоит здесь, рядом с внедорожником. Я не удивлен. Нейт, возможно, возвращался в промежутке между ветеринарными выездами, чтобы переставить его. В этом весь он. Часть того, что делает его классным целителем.
Я жду, пока она заберется в грузовик и пристегнет ремень, после чего приставляю пистолет к ее шее, позволяя ей почувствовать его холодный, твердый конец. Она застывает и наклоняется в сторону. Я продолжаю удерживать металл на ее коже. Она должна знать, что тот секс ничего не изменил. Мы собираемся выехать на дорогу. Я должен знать, что она со мной. Это не гребаная сказка. Я не собираюсь превращаться в хорошего парня только из-за того, что ее влагалище сделано из бархата и радуг.
— Все понятно? — спрашиваю.
Ее губы беззвучно шевелятся. Она получает сообщение, и, даже если это чувствуется, будто ножи протыкают меня, это важно.
Она переходит на шепот:
— Да.
Иногда ты должен реально пригрозить человеку пистолетом. И это для ее же блага, я не хочу, чтобы она сбежала. Она указала бы на Стоуна и, возможно, даже на Нейта, и губернатор стал бы и их проблемой тоже. Они были бы счастливы пришить всех.
Поэтому я просто должен убедиться, что она не убежит — все просто. Я обхожу машину и подхожу к водительской двери, запускаю двигатель. Выезжаю, ставлю машину на режим «парковки», выпрыгиваю из машины, чтобы закрыть двери гаража, и мы уезжаем. Дышится легче, когда мы очищаем Нейту подъездной путь, и становится намного лучше, когда мы выезжаем на шоссе без какой-либо нити, соединяющей нас. Я догадываюсь, что машина украдена, но все же попытаю удачу на границе штатов.
— Тебе просто нужно было убить меня, — говорит она через десять минут после нашего отъезда. Ее голос звучит глухо. — Было бы лучше.
Мои внутренности скручивает от осознания того, как хорошо я знаю этот тон.
Твою мать.
— Не глупи. Ты никогда не хотела умереть вместо того, чтобы жить.
Она сидит настолько далеко от меня, насколько это возможно. На грани плача.
— Так было бы лучше.
— Прекрати это, — говорю я сквозь зубы. Я хочу, чтобы умная мисс Уинслоу вернулась. Боец, женщина, которая провела меня, которой я рассказал больше, чем хотел. Женщина, которая понимает вещи, которые не дано понять другим. Я не хочу, чтобы она себя так чувствовала. И не хочу быть тем, кто заставляет ее плакать. Все это потому, что ее оттрахали?
— Ты должна достигнуть места внутри себя, найти маленький уголок, где ты знаешь, что все в порядке. Ту часть тебя, которую никто не в силах у тебя отнять.
— Даже ты? — ее голос тихий.
Даже я. Я хочу сказать. Но мое внимание привлекает кое-что другое. Прямо под знаком «стоп» стоит машина и никаких других машин поблизости. Может быть, кто-то, кто набирает текстовое сообщение или рассматривает карту. Кто-то безвредный.
Или же кто-то наблюдает. Выжидает.
— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, — бормочет она.
— Чушь собачья! Ты понимаешь!
Она разговаривает со мной. Общается. Нужно беспокоиться о тихонях. Они склонны проглотить лезвие бритвы, пока вы не смотрите.
Боже, кровотечение. Кровотечение никогда не останавливалось. Я заталкиваю воспоминания обратно, вглубь, где им и место.
Она свирепо смотрит на меня.
— Это ты даешь мне советы о том, как выжить такому парню, как ты? Потому что это немного хреново, даже для тебя.
Я рад видеть ее отпор. Даже если это направленно на меня, я рад этому.
Машина по-прежнему там. Я слишком далеко, чтобы увидеть, сколько людей в салоне и слишком далеко, чтобы увидеть, тонированы ли окна. Я мог бы сделать разворот и поехать в обратном направлении, чтобы посмотреть, будут ли они преследовать. Но это как помахать красной тряпкой у них перед носом, если это парни губернатора. Я хватаю бейсболку и натягиваю ее на голову.
— Пригнись!
Она смотрит по сторонам и видит только солнечное голубое небо и поля, и синий седан на расстоянии.
Я хватаю ее за шею и толкаю вниз. Они не знают эту машину. Много парней ездит в бейсболках. Я замедляюсь на остановке. Тонированные окна. Дерьмо! Я жду, затем еду.
Блестящий синий автомобиль двигается следом. Это по-прежнему может ничего не значить. Или, возможно, они подозревают и вызывают подмогу.
Я знал, что ФБР могут отслеживать меня, и я достаточно доверял своим навыкам уклонения от преследования, чтобы уйти. Черт, они всегда срабатывали раньше. Только однажды я был пойман, и это было из-за губернатора. Губернатор, чьи парни сейчас преследуют меня. Это должно быть они. Это плохо.
Мои руки сжимаются на руле.
— Если запахнет жареным, то ты будешь бежать как одержимая, все поняла?
— Что?? — она звучит недоверчиво.
Мои губы растягиваются в слабой улыбке. Она думает, что я самый большой и самый опасный парень в округе, что довольно мило. Но она ошибается.
— Если что-то случится, ты бежишь. И не доверяй никому в большой блестящей машине или на внедорожнике. Также не доверяй знакам этого городишки. Возвращайся в большой город. Позвони в ФБР. Скажи им, что ты была взята в заложники, и тебе удалось освободиться. Они приедут забрать тебя.
— Что происходит?
— Я говорил тебе, детка. Проблема.
Ее глаза сверкают в неверии, и я знаю, что в этом есть какая-та ирония. У меня неприятности. Но я не хочу, чтобы она ушла на дно вместе со мной. Это важно. Она важна мне.
Машина по-прежнему здесь, на хвосте, теперь ближе. Я резко дергаю руль в сторону и съезжаю на обочину. Автомобиль проезжает мимо, затем останавливается на стоянке, на середине улицы впереди.
Выходит, что они следовали за мной. Игра началась.
Я делаю резкий разворот и с визгом въезжаю на дорогу, двигаясь в противоположном направлении, вниз по дороге. Внедорожник ускоряется, синий автомобиль двигается за нами.
Эбби вскидывает голову вверх и заглядывает через спинку сиденья. Как раз в тот момент, когда снаружи слышится выстрел.
— Иисус! — Я поворачиваю машину в сторону, чтобы сбросить их. Она возвращается вниз, съежившись на сидении. Я пробегаю рукой по ее волосам, чтобы успокоить себя. Они не попали в нас, не попали в нее, но теперь я зол. Никто не стреляет в Эбби.
Другой выстрел — и моя покрышка проколота. И затем еще один, и что-то ломается. Я теряю управление. Ударяю по тормозам и резко поворачиваю. Я тянусь и хватаю ее, чтобы держать в безопасности, чтобы она не ударилась головой, стараясь при этом контролировать эту кусок-дерьма-машину. Сокрушительный удар и все останавливается. Мир останавливается.
Передняя часть машины врезалась в дерево.
— Ты в порядке?
Она смотрит на меня ошеломленно. Ее глаза широко раскрыты. Напугана. Как же она впуталась во все это? Но это жизнь, она утянет тебя на дно независимо от того, насколько ты милый и невинный человек. Я хватаю свой пистолет. Вижу синий седан в кювете на другой стороне дороги.
Я выскакиваю. Все тихо.
Выстрел разрывает тишину. Я ныряю за нашу машину. Он позади своей машины, за блоком двигателя. Только один из нас скоро получит подкрепление, и это не я. Для меня все резко ухудшается, поэтому я атакую его машину, стреляя прямо через дорогу. Отстреливай свой путь. Это отчаянно и смело. Это то, чего он не будет ожидать.
Бегу вперед, один ботинок приземляется на середину капота, и я спрыгиваю прямо перед ним вперед ногами. Парень ожидал, что я нападу сбоку, поэтому перемещается и не попадает в меня. Теперь он подо мной, как растоптанный мешок картошки. Я сгребаю его голову и врезаюсь своим лбом ему в нос, прочный удар, который разбивает его лицо и моментально вырубает его.
Он оседает в грязь. Я вытираю его кровь с моих глаз.
Наша машина раздолбана, поэтому я запрыгиваю в его и с визгом делаю разворот, выезжая на трассу прямо возле внедорожника. Я выхожу и карабкаюсь через все еще открытую водительскую дверь. Она там, съежилась у пассажирской двери. Она не побежала, как я ей сказал. Наверное, в шоке.