— Это твои? — я ловлю ртом воздух.
Стоун замирает.
— Не заговаривай мне зубы…
— Что это за место?
Автомобили выглядят дорогими. Разной формы, некоторые как крошечные с низкой посадкой. Другие массивные и квадратные. И все, о чем я могу думать, как заставить его продолжать разговор. Что угодно, лишь бы не дать ему пустить мне пулю в голову.
— Вы продаете их?
Он фыркает.
— Они наши. Так же как и это место, и все, что ты видишь.
— Но вы не ездите на них.
Шины, которые выглядывают из-под покрывал, сверкающе черные, с глубокими протекторами. Не использованные.
— Мы не можем водить их. Они привлекают слишком много внимания.
— Так почему вы купили их?
— Для красоты, — он огрызается. Затем его голос смягчается. — Это не сработает дорогая. Твой отвлекающий маневр.
Слеза стекает по моей щеке.
— Я могу быть чем-то таким для Грейсона. Чем-то, что он может держать у себя.
Может, это жалко, сравнивать себя с машиной. Когда ты сталкиваешься со смертью, достоинство значит не так уж и много.
Он качает головой. Вздыхает. Поднимает свой пистолет, и я пытаюсь вывернуться. Я должна была умчаться. Должна была уехать прочь, когда у меня был шанс.
— Он спас мне жизнь. Он не хочет, чтобы я умерла.
— Стой! — говорит холодный голос. Появляется Колдер. Он выглядит так, как будто собирается на бой. Злобный Викинг. — Ты не можешь.
— Она заложница, — говорит Стоун. Я ударяю Стоуна, но он каким-то образом удерживает меня. — Мы не держим заложников.
Выражение лица Колдера невозмутимое.
— Нейт хочет, чтобы она помогала.
— Он здесь?
— Да, и он спрашивал о… — Колдер указывает головой на меня.
— Я буду чертовым помощником, — говорит Стоун.
— Твои пальцы слишком большие. Так же как и мои. Он говорит, что пуля была холостая. Все осталось внутри. Ему нужны маленькие пальцы. Там тонкая робота.
Стоун ругается.
— Он будет в порядке? — спрашиваю я.
— Заткнись! — рявкает Стоун.
— Пойдем, — говорит Колдер. — Он хочет ее продезинфицировать. Мы убьем ее позже.
Стоун просто меняет направление, увлекая меня обратно, вверх по лестнице.
Я стараюсь отстраниться.
— Пошел ты! Я помогу, хорошо? Отпусти меня.
Он отпускает меня и целится оружием мне в голову.
— Если он умрет, ты умрешь. Медленно.
— Пошел ты, — говорю я. Я в любом случае умру. Его маленькая демонстрация в гараже хорошо это доказывает.
Я достигаю ярко освещенной главной комнаты. Сердце колотится.
Они разорвали футболку Грейсона. Его грудь залита кровью. Некоторые участки блестящие и липкие. Долговязый черный человек прикрепляет еще одну лампу к люстре, и когда он поворачивает ее, становится видно, насколько бледное у Грейсона лицо.
— С ним все будет в порядке? — спрашиваю я.
— Увидим, — говорит мужчина, и я узнаю голос — это Нейт. — Ты пила или что-нибудь в этом роде? Подвержена тошноте? Или слишком расстроена? — спрашивает он.
Я смотрю на Грейсона. Его глаза полуоткрыты, как будто он сражается за то, чтобы остаться в сознании.
— Я в порядке. Я могу сделать это.
— Если он умрет, тебе крышка, — говорит Стоун из-за моей спины.
— Заткнись! — Нейт рявкает на Стоуна.
Он снова поворачивается ко мне.
— Ты в состоянии помочь? Я серьезно. Если ты слишком эмоциональна, то ты мне не помощник.
— Я в порядке, — говорю я, вытирая слезы. — Просто переживаю. Стоун фыркает, как будто мне не верит.
— Эй, хватит, мне нужно, чтобы она сфокусировалась. Ты можешь вынести вид крови, верно?
Стоун приблизился ко мне.
— Не облажайся.
Я поворачиваюсь к нему, обозленная, поверженная и испуганная за Грейсона, как будто все беспокойства последних часов накатываются на меня.
— Ты не знаешь меня. У тебя нет никакого чертового представления об этом.
— Нет, это ты не имеешь гребаного представления.
Мудак.
Я оставляю его стоять там. Возле стола, под кругом света, Нейт говорит мне надеть перчатки и держать зажим над веной. Я помогаю ему, пораженная тем, что мои руки не трясутся. Я чувствую, как дрожу внутри, или, по крайней мере, в своей голове. Я дышу, сосредотачиваясь, выполняя его указания, благодарная детству, проведенному в латании ран матери, после того, как ее избивали.
Я не напугана насилием, кровью или даже иглами. Колдер стоит напротив нас с кипой супер впитывающих салфеток. Его работа — впитывать кровь по мере необходимости, которая, кажется, возникает очень часто.
— Он будет жить? — спрашивает Стоун.
Нейт не отвечает. Его длинные, тонкие пальцы двигаются быстро и уверенно, и он оперирует фактами.
— Он потерял много крови. Жизненно важные органы не задеты. Следующие пять часов — решающие.
У меня впечатление, что его манера общения со Стоуном, — это результат того, что, возможно, было время в прошлом, когда он дал радужный прогноз, а ситуация только ухудшилась. Стоун — сторожевой пес на стероидах, преданный и злобный, скалит белые зубы, готовый наброситься.
Операция ужасающая и кровавая. Нейт говорит мне класть кусочки ткани в середину раны Грейсона, пока он извлекает осколки пули, один за другим, с помощью какого-то магнита, прерываясь, чтобы сделать пару крошечных стежков — боевых швов, как он их называет.
Я могу понять, почему ему нужны мои маленькие пальцы — не только потому, что я могу более точно выполнить необходимое, но и потому что я не загораживаю ему видимость. Он говорит Стоуну держать впитывающую салфетку на месте, где он зашивает разорванную рану. Я сдираю перчатку и кладу руку на небритую щеку Грейсона. Он без сознания. Мне нужно, чтобы он пришел в себя, чтобы с ним все было в порядке. Я хочу слышать его голос. Боже, я не знаю, как попала в это место, настолько нуждаясь в Грейсоне.
Не только чтобы оставить меня живой и невредимой от парней, хотя да, это тоже, но я нуждаюсь быть окруженной им, нуждаюсь в нем со мною в этом мире.
Нуждаюсь в нем в моем мире.
Один из парней появляется с пакетом донорской крови. Нейт говорит ему подвесить его под потолком и все начинается снова.
Операция идет уже час, затем второй. Грейсон без сознания от того, что Нейт дал ему. Его глаза закрыты, рот слегка приоткрыт. По крайней мере, он не может чувствовать боль.
— Хорошая работа, — говорит Нейт время от времени. — Отлично. Прямо здесь… над… да, хорошо. — Вдруг Нейт заканчивает. — Показатели Грейсона хорошие, — говорит мне Нейт. — Его плечо повреждено и выглядит неаккуратно, вот и все.
Вот как он говорит это — неаккуратно.
Операция закончилась, и вместе с ней их стимул для поддержания меня в живых.
— Когда он проснется?
— Некоторое время поспит, надеюсь, — говорит Нейт. — Ему нужно поспать.
Облегчение не долговечно. Я должна спасать себя. Отчаянные планы атакуют мой мозг. Как например, взять кого-то в заложники с помощью скальпеля.
Я украдкой смотрю на часы, которые Нейт положил на стул, и вижу, что уже три часа ночи.
— Давай.
Нейт говорит мне помочь ему с последним швом. Стоун, который следил за часами из соседнего кресла, стоит возле стола. Колдер подходит, чтобы присоединиться к ним. Нейт объясняет дальнейшие действия. Они должны дать ему отдохнуть. Следить, чтобы он оставался лежать на спине. Проверять его температуру с интервалами.
Они не замечают, когда я отступаю назад. Я поворачиваюсь и бегу по лестнице. Шаги за спиной. Огромные руки хватают меня.
— О нет, ты не сделаешь этого.
Стоун.
Рука сжимается вокруг моей шеи, душит меня, тянет назад.
Нейт подходит.
— Оставь ее, твою мать, — говорит он, снимая перчатки испачканные кровью. — Она по-прежнему может понадобиться мне.
— Глупо держать ее здесь, — рычит Стоун. — Она видела нас.
— Мой приоритет, чтобы Грейсон пережил эту ночь, — говорит Нейт. — Мне нужно, чтобы она была рядом, если мне снова понадобится проникнуть в рану.