То, чем мы сейчас и занимаемся.
Мы сделали замеры и получили данные о расположении пустого тоннеля, больше похожего на желоб, как раз под частью выхлопной трубы от системы ОВК (прим.пер. Система отопления, вентиляции и кондиционирования) на западной стороне крыши.
Телефон Стоуна гудит. Пора.
Провернуть все без лишнего шума — сложная задача. Мы приглушаем звук с помощью прорезиненных одеял и пробиваемся через тонкий, как бумага, облицовочный слой. Здесь есть комната под чердаком. Мы знали о ней, и она набита проводкой. Прелесть желоба отопления заключается в том, что он идет в обход этой комнаты. Мы хватаемся за поручни, чтобы не соскользнуть в самый низ, в подвал, и останавливаемся на гипсокартонном участке на четвертом этаже. Передвижение вызывает немного больше шума, чем нужно, и вот мы уже внутри.
Стоун, Круз и я тащим задницы вниз по ступенькам с оружием наготове. Круз врывается в спальню жены губернатора, чтобы выстрелить в нее транквилизатором. Стоун и я врываемся в спальню губернатора.
Он явно только что проснулся. Съежился в своей постели, в долбанной шапке для сна, натянутой на его седые волосы, удерживая в дрожащей руке шестизарядный револьвер калибра .357 Magnum.
Прикроватная лампа отбрасывает круг света в его сторону. Достаточно, чтобы увидеть ужас на его лице, когда он узнает меня. Он бросается к спинке кровати.
— Я буду стрелять!
Во мне вибрирует дикая энергия, может быть, это ярость, я не знаю. Я бросаю взгляд на Стоуна. Нам не нужны слова, мы знаем, как ведет себя человек с пистолетом. Мы расходимся в разные стороны комнаты.
— На помощь! — кричит губернатор, тыча пистолетом в мою сторону, затем замахивается им в другую сторону, чтобы прицелится в Стоуна. Но он не может стрелять в нас обоих.
— Ты не можешь позвать на помощь, — говорю я. — Звучит знакомо? Кто еще не имел возможности позвать на помощь, помнишь?
Он снова разворачивает револьвер, целясь в меня. Он не сделает этого. Он трус. И знает, что в ту самую секунду, когда он выстрелит в одного из нас, другой сразу убьет его. Если бы он был умным, он бы знал, что уже мертв.
— Опусти пистолет и вылезай из долбаной постели! — рычит Стоун, стоя там, весь в черном, вплоть до его мотоциклетных ботинок. — И сними эту гребаную шапку с головы! Я хочу, чтобы ты снял ее сейчас же!
Губернатор тупо таращится на него.
— Сейчас же!!!
Стоун сосредоточился на шапке для сна губернатора. Вы никогда не знаете, на чем Стоун сосредоточится.
— У меня есть деньги, — говорит губернатор. — Я у вас в долгу, понимаю, я могу обеспечить вас до конца жизни.
Стоун подлетает к книжной полке, полной фотографий в рамках и хрупких предметов, и яростным взмахом сметает все это. Вещи падают на пол. Он проделывает это и с остальными полками, пребывая в диком гневе. Это то, что мы будем делать с тобой.
Это мой сигнал, чтобы подлететь к губернатору и, хватая его руку со стреляющим револьвером, быстро направить ее вверх и в сторону, где выстрел не сможет причинить вреда. Выстрел выходит, но впустую. Я выкручиваю оружие из его руки и бросаю в стену с такой силой, что трескается штукатурка. Положив его лицом в кровать, я тяну его руку за спину, коленом упираясь в позвоночник.
— Ты должен нам больше, чем деньги, — скрежещу зубами.
Хватаю его за волосы и рывком дергаю, продолжая тянуть за руку.
Он задыхается от боли. Возможно, я что-то сломал ему, но я не могу отпустить, потому что в глубине души думаю, что если отпущу его, то он сможет причинить мне боль.
Что это еще за хрень? Я вдвое больше его, мои ребята здесь, но губернатор все еще кажется угрозой.
Стоун подходит и бьет по челюсти губернатора с оглушительной силой, которую я ощущаю собственным телом. Да, я был любимчиком губернатора, но он трахал каждого из нас, во всех смыслах этого слова.
Стоун снимает с него шапку.
— Я сказал снять шапку!!!
Он оборачивает ее вокруг кулака и со всей силы бьет губернатора в ухо, отчего на том расцветает кровавое пятно.
Я рывком поднимаю голову губернатора вверх.
— Теперь твоя задница — наша, и мы не будем нежными.
Стоун звонит по телефону парням и зовет их сюда, затем он откладывает пистолет в сторону и достает нож.
— Грейсон, — говорит губернатор, задрав голову и глядя на меня, как будто мы друзья, таким взглядом он привык смотреть на меня.
Привязанность.
Это болезненное чувство приходит ко мне, всколыхнув в памяти все те времена, когда я был беспомощным под ним, и он смотрел на меня подобным взглядом. Хуже всего то, что я знаю, что он на самом деле чувствует какое-то извращенное влечение.
— Грейсон.
— Заткнись! — Я дергаю его за руку, причиняя боль. — Ты не можешь произносить мое имя!
Подходят остальные ребята, толпясь в спальне. У них пистолеты и ножи, мы все хотим разделать его на части.
Мое сердце бешено колотится, когда Эбби проскальзывает и встает рядом с Нейтом. Круз плюхается на диван, поместив одну ногу на подлокотник.
Колдер тянет вазу с пьедестала в углу и швыряет ее через всю комнату.
— Похоже, все здесь, — говорю я. — Что мы в настроении делать, губернатор?
Страшная тишина прокатывается по комнате.
Губернатор трясет головой:
— Нет, нет!
Да, он помнит.
Это то, о чем он спрашивал меня и других мальчиков. Что мы в настроении делать, Грейсон? Что мы в настроении делать, Стоун? Как будто у нас был какой-то выбор.
Я сжимаю его волосы в кулак и выкручиваю руку сильнее.
— Что мы в настроении делать? Что? Ответ!
— У меня есть жена, — пыхтит он. — И дочь.
Боковым зрением я ловлю блеск металла. Нейт держит скальпель и подступает.
— Ты пытаешься очеловечить себя? Ты реально пытаешься очеловечить себя в наших глазах после всего того, что ты нам сделал? — спрашивает он.
— Ее зовут Алана.
Нейт вздыхает и смотрит в потолок.
Я вздрагиваю. Никто не в состоянии вытащить темную строну Нейта наружу так, как это делает губернатор. И он только что сделал это. Ситуация могла бы стать кровавой.
— Колдер, удерживай его рот открытым, — говорит Нейт. — Я собираюсь вырезать язык этого человека. — Губернатор яростно двигает головой вперед и назад, насколько у него получается из-за моей руки, сжимающей его волосы.
Колдер засовывает свой девятимиллиметровый пистолет себе за пояс, и хватает лицо губернатора, готовясь заставить его открыть рот.
Губернатор говорит в свое оправдание:
— Это был не я. Не я руководил операцией.
Через меня прокатывается гнев.
— Ты думаешь, мы тупые?
— Это кто-то выше меня. У них есть другие мальчики, — бормочет губернатор. — Прямо сейчас…
Мне становится плохо. Это не может быть правдой. Но у меня плохое предчувствие, что это правда. Из-за того, как он сказал это. Я дергаю его за волосы.
— Отвечай мне. Ты думаешь, мы тупые?
— Нет. Я думаю, вам есть до этого дело. Я могу помочь вам найти их, — губернатор тяжело дышит. — Я не хочу, что бы это продолжалось, клянусь! У меня есть контакты. Уильям Фосси.
Мои внутренности скручивает. Он говорит так, как будто мы должны знать это имя. Я оглядываюсь. Стоун выглядит настороженным, но он, должно быть, тоже поверил в это.
— Федеральный судья Уильям Фосси? — спрашивает Эбби.
— На фото, — показывает Дорман.
Возле одного из книжных шкафов Нейт подбирает фото в блестящих рамках.
— О чем ты говоришь?
— В нижнем ящике. Я и судья. Там одна… смотрите на фон.
Нейт рывком открывает ящик и выворачивает его. Затем он поднимает что-то.
— Дерьмо, — говорит он.
— Что? — спрашиваю я.
Нейт приносит фото Стоуну, который смотрит и затем извергает проклятия.
— Где? — Нейт спрашивает губернатора. — Где остальные мальчики?
Нейт тоже верит ему.
— Отпустите меня, и я помогу вам.
Нейт подбрасывает рамку с фото, приближаясь к кровати, и всаживает скальпель глубоко в бедро губернатора, с яростью, которую я не видел в нем долгие годы. Дорман кричит от боли.