Но мне не удалось.
Кто-то дает мне горячий шоколад. Я потягиваю его, ощущая какое-то спокойствие, которого не ощущала прежде. Может быть, потому что мне больше нечего терять. Тюремная газета — далекое прошлое. Расписания занятий и выпускные экзамены ощущаются, как будто какой-то другой мир. И Грейсон, его я тоже потеряла.
Ты сказала, что достаточно сильная. Вот что он сказал мне в особняке губернатора. Думаю, что я не такая, потому что не могла стоять и наблюдать, как он убивает. Не могла стоять и смотреть, как Грейсон убивает в себе последний проблеск человечности. Поэтому он выставил меня за дверь и сделал все это без моего присутствия.
Я благодарна Эстер за то, что она пришла. Я обнимаю ее, держась за свою жизнь.
Мой новый адвокат думает, что если я скажу, где может быть Грейсон, то выиграю время. Я говорю, что не знаю, где он. В течение следующего дня рассказываю ей версию правды, почти то же самое, что произошло, только без секса.
Я рассказала, что находилась под действием наркотиков. Была напугана. Я опустила часть истории про его парней и про отель «Брэдфорд». Я бы ничего об этом не сказала, даже без обещания Стоуну хранить молчание. Я бы ни сделала ничего, что могло бы причинить вред Грейсону, даже если он меня больше не хочет.
Я рассказываю, что мы переночевали в машине, а после он привез меня к особняку губернатора. Нет, я не могла уйти. Да, я опасалась за свою жизнь.
Парень с заправки до сих пор не давал о себе знать, и сомневаюсь, что он теперь объявится. Я предполагаю, что парню есть что скрывать и, в любом случае, я не очень много украла у него.
Убийство губернатора освещается в национальных новостях и, конечно, в них он выставляется героем. Мне становится плохо от того, что я знаю, но я придерживаюсь своей роли заложницы в полусознательном состоянии, не владеющей важной информацией. Я была с Грейсоном всего несколько дней. Полицейское преследование было интенсивным.
У моего адвоката коротко стриженные каштановые волосы и мятное дыхание, и она убеждает властей не выдвигать обвинения. Они перестают меня расспрашивать о местонахождении Грейсона, веря в мою историю. Мне просто нужно подписать бумаги, что я не буду подавать в суд на тюрьму или университет. Это так просто, за исключением того, что я еще не могу вернуться домой. Они говорят, что я должна остаться в городе, поэтому Эстер снимает нам два номера в мотеле. Она остается рядом со мной и не задает вопросов. Хотя дает мне совет. «Они будут следить за тобой, не только СМИ, но и копы. Федералы. Где бы ты ни была, кому бы ни звонила. Понимаешь?»
Возможно, поэтому они меня и отпустили, чтобы проследить, приведу ли я их к парням. Часть меня надеется на это. Может быть, Грейсон решит простить меня за то, что я пыталась помешать ему убить губернатора. Может быть, сейчас, когда он отомстил, он захочет быть со мной. Но мне никто не звонит. Я думаю над тем, чтобы самой найти его, просто чтобы увидеть. Рассказать ему о моей ситуации, или чтобы умолять принять меня обратно. Это звучит немного отчаянно, но это то, как я чувствую. Даже если он прогонит меня, я хочу попробовать. За исключением того, что не могу пойти в отель «Брэдфорд», если федералы следят за мной. Я волновалась, что он, должно быть, чувствует себя сломленным после убийства губернатора, но я — та, кто сломала.
Мой адвокат стоит рядом со мной на пресс-конференции, которую она предложила провести, чтобы обратить внимание общественности. Есть книга предложений, от которой я отказалась, к разочарованию моего адвоката, но Эстер понимает.
Позже мы отмечаем. Мы идем в ресторан перед тем, как вернуться в мотель. Но я чувствую себя так, будто нахожусь в мире, которому не принадлежу. Все какое-то поддельное, как жизнь внутри полиэтиленовой упаковки.
Мне хочется бежать к Грейсону, сказать ему, как я сожалею, и что я по-прежнему с ним, что никому ничего не сказала. Но за мной следят. Я не буду слабым звеном. Ты сказала, что достаточно сильная. Даже если раньше я не могла быть сильной, теперь буду сильной ради него. Поэтому веду себя естественно и кажусь счастливой, в то время когда все, чего мне хочется, — это свернуться калачиком в обшарпанной комнате Грейсона и ощущать его щетину на своей коже.
Иногда, когда я вижу светильники, думаю, что не плохо бы иметь такой в отеле «Брэдфорд». Но я не могу вернуться туда и теперь понимаю, что он не придет за мной. Был момент, когда казалось, что он обязательно придет. Так же, как то, что солнце всходит. Но предполагаю, что даже восход солнца должен когда-нибудь остановиться.
40 глава
Грейсон
Каждый раз, когда выхожу на улицу, мои глаза сканируют лица в поисках ее, и я знаю, что так будет всегда, потому что она изменила меня. Она сотворила из меня что-то новое. Сделала меня своим.
Это национальные новости. Сфабрикованная СМИ информация, которую коп мелкого городишки сказал ей, о том, что она была соучастницей, от которой избавились. Они выяснили, что она была жертвой, что является правдой. Они говорят, что я и мои парни убили губернатора. Называют его героем. Флаги приспущены. Я хочу сорвать их со столбов, все до последнего.
Но больше всего я хочу, что бы она знала, что это не я убил губернатора, и что я понял то, что она мне сказала. Но Стоун прав, после всех нанесенных губернатору ударов, я мог убить его у нее на глазах.
Ей лучше без меня. Лучше на свободе.
Иногда я слежу за ней, просто чтобы убедиться, что она в порядке. Вышла перекусить с адвокатом. Заворачивает за угол рынка у мотеля. Прогуливается в парке со своей подругой — слепой женщиной. Она никогда даже не рассказывала мне о ней, что лишний раз говорит о том, что я заблуждался, думая, что между нами что-то есть. Федералы следят за ней, но я не знаю, подозревает ли она об этом. Я думал о том, чтобы написать ей сообщение, предупредить, что ей нужно быть осторожной, но какое это имеет значение? Эбби не делает ничего незаконного. Ей нет необходимости быть осторожной с федералами. У нее было дерьмовое детство, но все закончилось хорошо. Я пошел в другом направлении.
Она ничего о нас не рассказала, но, на всякий случай, мы переехали из «Брэдфорда» на старую мельницу, где мы иногда останавливаемся.
Но если бы она пришла в «Брэдфорд», я бы знал, что она искала меня. Она никогда не делала этого.
Эй, я рад за нее. У нее все будет в порядке. Скоро она вернется назад, в свой дом возле «Кингмен», и я никогда не увижу ее снова.
Она даже выглядит счастливой. Почему бы и нет? Она больше не моя пленница. Не опущена на самое дно жизни жалким существом, которое не может держать свои руки подальше от нее, чья идея защиты пугает ее, и тем, кто накачивает ее лекарствами и трахает. Иногда я задаюсь вопросом: что из того, что она сказала мне тогда, в библиотеке, было правдой, а что было стокгольмским синдромом. Временное помешательство. И тот случай в губернаторской спальне — я не забыл, конечно же. «Я достаточно сильная. Достаточно сильная, чтобы сказать тебе «нет». Достаточно сильная, чтобы знать, что ты лучше этого. Достаточно сильная, чтобы, черт возьми, любить тебя».
Она действительно это имела в виду? Или же просто пыталась удержать меня от убийства человека? Я думаю, что это сработало.
Буду честным: я подумываю о том, чтобы снова захватить ее в плен. Постоянно думаю об этом.
Я думаю о том, как она чувствовала себя в тот день, отчаянно сопротивляясь моей власти там, в лесу, и как она разлеталась подо мной от удовольствия на осколки. Я думаю о ней в библиотеке, о том, как она сыпала библиотечными терминами. Думаю, я мог бы снова распалить ее как когда-то в первый раз, но я не стал бы делать этого по отношению к ней.
Она выступила на той пресс-конференции и сказала, что все время боялась за свою жизнь. Возможно, так и было.
В любом случае Стоун был прав. Она была опасна, потому что прямо сейчас я хуже, чем мертвый, и все это из-за нее. Я так сильно скучаю по ней, что хочу умереть. Стоун обещает, что я буду чувствовать себя лучше, но он не понимает. Во мне дыра, я безумно хочу увидеть ее, прикоснуться к ней, это все, что мне нужно, чтобы заполнить ее.
Спасение тех мальчиков, которые все еще находятся в неволе, удерживаемые тем же кольцом, что и мы, иногда отвлекает меня от мыслей о ней.