— А ты имей в виду, что, пока я здесь, я планирую делать все, что, черт возьми, захочу.
— Сделай одолжение нам обоим и послушай меня. Может быть, хоть чему-то научишься.
У меня вырывается короткий смешок. Ну да, конечно. Чему я могу у него научиться? Как заполнять университетские бумажки? Делать опыты по термохимии? Ни то ни другое не входило в мои планы.
Мы проезжаем около пятидесяти минут в полном молчании, приближаясь к горам с каждой милей. Едем мимо Боулдерского кампуса университета Колорадо. Здания из красного кирпича выступают над горизонтом, тут и там снуют студенты с рюкзаками и сумками. Алекс что, и правда думает, что, отучившись здесь, он сможет найти высокооплачиваемую работу и выбиться из нищеты? Шансов, конечно, у него хоть отбавляй. Работодателю стоит только взглянуть на его татуировки — и он пулей вылетит из любого кабинета.
— Мне нужно быть на работе через час, но сначала я покажу тебе квартиру, — говорит он, заруливая на парковку.
Я знаю, что он работает в какой-то автомастерской, чтобы постепенно гасить чертову тучу университетских и государственных займов.
— Ну вот, — говорит он, показывая на здание, возвышающееся прямо перед нами. — Tu casa[12].
Это круглое здание уродливейшего вида, напоминающее гигантский кукурузный початок, меньше всего похоже на то, что мне хотелось бы называть домом, ну да ладно. Я беру свою сумку и иду вслед за Алексом к подъезду.
— Надеюсь, это бедная часть города, Алекс, — говорю я. — У меня аллергия на богатеев.
— Не думай, что я живу в роскоши, если ты это имеешь в виду. Это субсидированные квартиры для студентов.
Мы поднимаемся в лифте на четвертый этаж. В коридоре пахнет испортившейся пиццей, а ковролин на полу заляпан какими-то пятнами. Две горячие девчонки в спортивной форме проходят мимо нас. Алекс им улыбается. Судя по их мечтательным взглядам, я бы не удивился, если бы они вдруг опустились на колени и начали целовать землю, по которой он ходит.
— Мэнди, Джессика, это мой брат Карлос.
— При-и-вет, Карлос… — Джессика окидывает меня оценивающим взглядом с ног до головы — похоже, я попал в эпицентр развратной студенческой жизни. — Почему ты не говорил нам, что он такой красавчик?
— Он еще школьник, — предупреждает Алекс.
Он что, намеревается отгонять от меня всех девчонок?
— Выпускной класс, — выдаю я, в надежде уменьшить значение того факта, что я не из колледжа. — Мне восемнадцать всего через пару месяцев.
— Мы устроим по этому поводу вечеринку, — обещает Мэнди.
— Класс, — говорю я. — Будете моими подарками?
— Если Алекс не против, — отвечает Мэнди.
Алекс проводит рукой по волосам и уходит.
— Если я вступлю в этот разговор, у меня будут большие проблемы.
На этот раз девчонки смеются. Они трусцой бегут из коридора, но прежде все же оборачиваются и машут нам на прощание. Мы заходим в квартиру Алекса. Роскошью здесь и не пахнет. У одной из стен я вижу двуспальную кровать, покрытую тонким черным флисовым пледом, справа — стол и четыре стула, а прямо у входной двери — крохотную кухню, в которой едва ли можно развернуться вдвоем. Это даже не однокомнатная квартира. Это студия. Маленькая студия. Алекс указывает на дверь рядом с кроватью.
— Там ванная. Можешь положить свои вещи в шкаф напротив кухни.
Я закидываю сумку в шкаф и прохожу в глубь квартиры.
— Эй, Алекс… а где, по-твоему, я буду спать?
— Я одолжил у Мэнди надувной матрас.
— Está buena — она ничего так. — Я еще раз оглядываю комнату. В нашем доме в Чикаго мы с Алексом и Луисом втроем делили комнатушку даже меньше этой. — А где телевизор?
— У меня его нет.
Черт. Это фигово.
— И что мне прикажешь делать, если вдруг станет скучно?
— Книгу почитаешь.
— Estás chifado, да ты спятил. Я не читаю.
— С завтрашнего дня начнешь, — говорит он, открывая окно, чтобы впустить внутрь немного свежего воздуха. — Я уже уладил все вопросы с твоим переводом. Завтра тебя ждут во «Флэтайрон Хай».
Школа? Мой брат всерьез говорит о школе? Черт, да это же последняя вещь, которой семнадцатилетний парень хотел бы озаботиться. Я-то надеялся, что он мне хотя бы недельку даст на то, чтобы снова привыкнуть к жизни в Америке. Пора сменить тему.
— Где ты хранишь дурь? — спрашиваю я, зная, что вот-вот — и чаша его терпения переполнится. — Тебе, наверное, лучше сказать мне сейчас, чтобы я потом не переворачивал тут все вверх дном в поисках травки.
— У меня нет наркотиков.
— О’кей, тогда кто твой дилер?
— Ты не понял, Карлос. Я завязал с этим дерьмом.
— Ты же работаешь. Они тебе что, не платят?
— Да, но я трачу эти деньги на еду и учебу, а все, что остается, отправляю маме.
Прежде чем я успеваю это хоть как-то обдумать, дверь открывается. Я тут же узнаю светловолосую девушку брата, которая сейчас стоит на пороге с ключами от квартиры Алекса, маленькой сумочкой в одной руке и огромным продуктовым пакетом в другой. Она выглядит точь-в-точь как ожившая Барби. Мой брат забирает у нее пакет и целует ее. Глядя на них со стороны, можно подумать, будто они уже женаты.
— Карлос, ты ведь помнишь Бриттани.
Она распахивает объятия и крепко прижимает меня к себе.
— Карлос, как же здорово, что ты теперь здесь! — восклицает Бриттани. Я почти забыл, что в старшей школе она была в команде чирлидеров, но стоило ей заговорить, как я тут же это вспомнил.
— Для кого здорово? — сухо спрашиваю я.
Она отстраняется.
— Для тебя. И для Алекса. Он очень скучает по семье.
— Да ладно.
Она прочищает горло и кажется немного смутившейся.
— Ну что ж, я принесла вам немного китайской еды на обед. Надеюсь, вы проголодались.
— Мы из Мексики, — говорю я ей. — Почему ты не принесла мексиканской еды?
Бриттани хмурит свои идеальные бровки.
— Это ведь шутка, да?
— Вообще-то нет.
Она поворачивается в сторону кухни.
— Алекс, не поможешь мне?
Алекс появляется с бумажными тарелками и одноразовыми столовыми приборами в руках.
— Карлос, в чем проблема?
Я пожимаю плечами:
— Никаких проблем. Я просто спросил твою девушку, почему еда, которую она принесла, не мексиканская. Это она вдруг включила защитную реакцию.
— Прояви хоть немного уважения и поблагодари ее, вместо того чтобы заставлять ее чувствовать себя неловко.
Не нужно быть гением, чтобы понять, на чьей стороне мой брат. Когда Алекс примкнул к «Мексиканской крови», он сделал это для того, чтобы защитить нашу семью, чтобы мне и Луису не пришлось заниматься чем-то подобным. Но теперь-то я понял, что семья для него пустой звук.
Бриттани поднимает руки.
— Я не хочу, чтобы вы двое ссорились из-за меня. — Она поправляет сумку на плече и вздыхает. — Думаю, мне лучше уйти, чтобы вы могли все обсудить.
— Не уходи, — говорит Алекс.
Dios mío[13], мне кажется, мой брат потерял свои яйца где-то по пути из Мексики в Колорадо. Или, может быть, они хранятся в модной сумочке Бриттани.
— Да ладно тебе, Алекс. Пусть уходит, если хочет. — Пора разорвать поводок, на котором она его держит.
— Все хорошо, правда, — говорит она и целует моего брата. — Приятного аппетита. Увидимся завтра. Пока, Карлос.
— Угу. — Стоит ей выйти за порог, как я хватаю со стола коричневый бумажный пакет и начинаю в нем рыться, пытаясь разобрать надписи на каждом из контейнеров.
Куриный чау-мейн… чоу-фун из говядины… пупу ассорти.
— Пу-пу ассорти?
— Это набор закусок, — объясняет Алекс.
Я не собираюсь брать в рот еду, в названии которой есть «пу-пу», но, признаться, меня бесит, что мой брат знает, что это такое. Я отставляю этот контейнер подальше и, набрав себе полную тарелку китайского нечто, принимаюсь его уминать.
— Ты что, есть не будешь? — спрашиваю я Алекса.
Он смотрит на меня так, словно на моем месте увидел вдруг незнакомца.
— Qué pasa?[14] — спрашиваю я.
— Знаешь, Бриттани ведь никуда не денется.
— В этом вся проблема. Разве ты не понимаешь?
— Нет. Я понимаю только, что мой семнадцатилетний брат ведет себя как пятилетний. Пора бы уже повзрослеть, mocoso[15].