Симона Элькелес - Закон притяжения

Через полчаса Алекс, Бриттани и мои родители уходят в кафетерий. В палату входит Так с вазой розовых гвоздик и воздушным шариком, на котором написано: «Пятьдесят процентов врачей выпускаются в худшей половине рейтинга своего курса — надеюсь, твоя операция прошла хорошо!».

— Привет, амиго! — говорит он.

— О, черт, — фыркает Карлос в притворном раздражении. Я рада, что он не утратил свой сарказм после всего.

— Тебя-то кто позвал?

Так ставит цветы на подоконник и широко улыбается.

— Ой, да брось. Не будь таким букой. Я здесь, чтобы поднять тебе настроение.

— Букетом розовых цветов? — спрашивает Карлос, показывая на вазу.

— Вообще-то, цветы для Киары, за то, что ей приходится терпеть тебя. — Он привязывает веревочку, на которой держится шарик, к спинке больничной койки. — Представь, что я твой персональный стриптизер… я хотел сказать, сиделка.

Карлос качает головой.

— Киара, скажи мне, что он только что не назвал сам себя стриптизером.

— Будь милым, — говорю я Карлосу. — Так приехал сюда, потому что волновался за тебя.

— Давай просто скажем, что я к тебе привязался, — признается Так, убирая с лица свои длинные волосы. — Да и вообще, не будь тебя у меня, мне было бы некого донимать, и моя жизнь не казалась бы такой прекрасной. Признай это, амиго… мы дополняем друг друга.

— Ты loco.

— А ты гомофоб, но я и Киара помогли тебе раскрыть потенциал. Ты можешь стать добропорядочным и толерантным человеком. — У Така звонит телефон. Он достает его из кармана и сообщает: — Это Джейк. Я скоро вернусь. — С этими словами он исчезает в коридоре, оставляя нас с Карлосом наедине. Ну, не совсем наедине. Брэндон сидит на стуле в углу, сосредоточенный на какой-то своей видеоигре.

Карлос берет меня за руку и затягивает к себе на кровать.

— До сегодняшнего дня я планировал уехать из Колорадо, — говорит он мне. — Не хотел больше быть обузой для твоих родителей и Алекса.

— А теперь? — обеспокоенно спрашиваю я, ожидая услышать, что он хочет остаться.

— Я не могу уехать. Твой отец сказал тебе, что мои ма и Луис скоро приедут?

— Да.

— Но это не единственная причина, по которой я остаюсь, chica. Я не могу оставить тебя, как не могу сейчас выйти из этой комнаты, пока моя нога подвязана к потолку. Я тут думал… стоит ли нам сказать твоим родителям сейчас или позже?

— Сказать им что? — спрашиваю я, широко раскрывая глаза.

Он мягко целует меня и гордо поясняет:

— Что мы с тобой в серьезных, моногамных, осознанных отношениях.

— А это так?

— Sí. И как только я выйду отсюда, я починю дверцу твоей машины.

— Если только я не сделаю этого раньше, — говорю я ему.

Он прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня так, словно я только что возбудила его.

— Я слышу в твоем голосе вызов, chica?

Я беру его за руку и переплетаю наши пальцы.

— Да.

Он привлекает меня ближе к себе.

— Ты не единственная в этих отношениях, кому нравятся вызовы, — говорит он. — И к твоему сведению, на будущее, я люблю шоколадное печенье горячим и мягким внутри… и без магнитной начинки.

— Я тоже. Когда решишь испечь немного, дай мне знать.

Он смеется и тянется ко мне.

— Вы что, сейчас поцелуетесь? — спрашивает Брэндон.

— Да. Так что закрой глаза, — говорит Карлос и накрывает нас одеялом. — Я больше никогда тебя не оставлю, — шепчет он прямо мне в губы.

— Хорошо. Потому что я больше никогда тебя не отпущу. — Я совсем чуть-чуть отстраняюсь. — И я тоже никуда не уйду. Помни об этом, хорошо?

— Непременно.

— Это значит, что ты научишься лазать по скалам вместе со мной?

— Я согласен делать с тобой все что угодно, Киара, — отвечает он. — Ты читала записку, которую я оставил в твоем шкафчике? Я твой.

— А я твоя, — говорю я ему. — Сегодня, до смерти и даже после.

КАРЛОС ФУЭНТЕС НАБЛЮДАЕТ за тем, как его жена перебирает чеки за сегодняшний день. Они в браке вот уже двадцать лет. Бизнес в автомастерской МакКоннелла, которую они купили, когда он ушел с военной службы, идет хорошо. Даже самые кризисные годы они пережили достойно. Его жена всегда умела ценить простые вещи, даже когда они могли позволить себе чуть больше. Черт возьми, да лазание по горам в окрестностях Купола заставляло ее улыбаться, как ничто другое, — и это стало для них еженедельным семейным ритуалом.

Лыжи и сноуборд сейчас стали еще одним. Карлос возит жену и детей зимой на горнолыжные курорты, но по большей части со стороны наблюдает, как Киара учит трех дочек становиться на лыжи, а после и на сноуборд. Им особенно нравится, когда к ним присоединяется их дядя Луис, потому что он единственный из братьев Фуэнтес соглашался кататься с ними наперегонки по сверкающим снежным склонам.

Карлос вытирает руки о рабочую одежду после того, как поменял масло в машине своего старого друга Рэма.

— Киара, нам нужно поговорить об этом парне, которого твой отец уговорил пожить с нами.

— Он вовсе не плохой парень, — говорит Киара, поднимая взгляд на своего мужа и мягко ему улыбаясь. — Его просто нужно направить на верный путь и показать, что такое дом. Он немного напоминает мне тебя.

— Ты шутишь? Ты видела, сколько у этого отброса пирсингов? Могу поспорить, они есть у него даже в тех местах, о которых я знать не хочу.

Словно по расписанию, их старшая дочь Сицилия подъезжает ко входу в гараж с тем самым отбросом на пассажирском сиденье.

— У него слишком длинные волосы. Он выглядит как chica, которой не мешало бы побриться, — говорит Карлос.

— Тсс, будь милым, — одергивает его жена.

— Где вас двоих носило? — с негодованием спрашивает Карлос двух подростков, выбравшихся из машины Сицилии. Они оба совсем недавно начали учиться в старшей школе.

Никто из них не отвечает.

— Дилан, иди за мной. Самое время нам поговорить по-мужски. — Карлос замечает, как оборванец закатывает глаза, но все же идет следом в его небольшой кабинет в дальнем конце мастерской. Карлос закрывает за ним дверь и устраивается за своим столом, указывая Дилану на один из гостевых стульев напротив.

— Ты живешь с нами уже неделю, но я был так занят в мастерской, что у меня не было времени рассказать тебе о правилах этого дома, — говорит Карлос.

— Слушай, старик, — лениво говорит парень, откидываясь на спинку стула и закидывая ноги на стол Карлоса. — Я не следую правилам.

Старик? Не следует правилам? Черт, да этому парню не помешало бы хорошенько надрать задницу. По правде говоря, Карлос немного узнавал в этом парне прежнего, бунтующего себя. Дик стал для него лучшим свекром, которого Карлос только мог бы себе пожелать… черт, да он называл профессора «папой» еще до того, как они с Киарой поженились, и даже не мог представить, как бы его жизнь обернулась без напутствий ее отца.

Карлос сталкивает ноги Дилана со своего стола и вспоминает, как когда-то давно отец Киары прочел ему речь, очень похожую на ту, которую он сам приготовился сейчас зачитать.

— Uno, никаких наркотиков и алкоголя. Dos, никакого сквернословия. У меня три дочери и жена, так что следи за языком. Tres, ты должен быть дома в десять тридцать по будням и в полночь по выходным. Cuatro, ты должен помогать с уборкой по дому, когда тебя попросят, как и наши собственные дети. Cinco, никакого телевизора, пока не сделаешь домашнюю работу. Seis…

Он не помнил, каким было шестое правило его тестя, но это было не важно. У Карлоса нашлось другое, и он хотел убедиться в том, что оно ясно и четко будет донесено до сидящего перед ним подростка.

— Даже не вздумай встречаться с Сицилией. Вопросы?

— Да, только один. — Оборванец подается вперед и смотрит Карлосу прямо в глаза, хитро ухмыляясь. — Что случится, когда я нарушу одно из ваших чертовых правил?

ЭТОЙ КНИГИ не было бы без Эмили Истон, моего редактора, которая прошла вместе со мной не один черновик истории о Карлосе. Думаю, за такое положено возводить в лик святых.