Дарья Лаврова - Закон случайностей

– Да нет… – смутилась я. – Мне в школу, тут пять минут идти.

– Как знаешь, – улыбнулся он, потом завел машину и уехал.

На следующий день утром мы снова столкнулись в бассейне. А через день еще раз.

Я рассталась с Парнем Номер Пять – перестала отвечать на его звонки и сообщения. Просто исчезла из его жизни. Точно так же, как это было с четырьмя его предшественниками.

Игорь и я. Мы целовались в хлорной воде – в резиновых шапках и пластмассовых очках. Целовались на заднем сиденье его машины, когда он вечером привозил меня домой. Еще Игорь очень любил мои волосы. Обожал запускать в них руку, гладить, целовать. Говорил, что они потрясающе приятно пахнут. Каждый раз после занятий в бассейне он расчесывал их моей деревянной расческой.

А через два месяца все закончилось. Без истерик и скандалов. Игорь вдруг перестал ходить в бассейн. Не звонил. Исчез. Я подождала неделю. Помню, как сидела на полу, нервно теребила свое кольцо в виде бабочки, смотрела на его имя и номер телефона в мобильнике. Позвонить или нет? Я выбрала третье и удалила контакт из записной книжки. Потому что у меня есть еще и второй любимый принцип – гордость – я никогда не звоню первой.

Мне было обидно, что все закончилось именно так. Он поступил со мной точно так же, как и я с теми парнями, что были до него.

Когда я натыкалась на деревянную расческу, моя обида в секунды разрасталась до масштабов маленького личного апокалипсиса. Я скучала по Игорю. Еще хуже становилось, если на глаза попадалась фотография – на ней не было Игоря, только мы с Машкой у нее на кухне. У Маши красные вампирские глаза. У меня длинные волосы, к ним в кадр тянулись руки Игоря и плели мне косу.

В то время я носила кольцо в виде бабочки. Купила в переходе на «Октябрьской» за смешные деньги. Обычная железка. Крылышки в мелких белых стразах. Оно постоянно за что-то цеплялось. Когда исчез Игорь, я сняла кольцо, положила в железную коробку от мятных леденцов и больше не доставала. Туда же спрятала деревянную расческу. Она все еще пахла смолой и немного лимонной туалетной водой, которой я душилась той осенью.

У меня, как и любой брошенной девочки, были мысли о том, чтобы вернуть Игоря. Но я не строила планов на этот счет. И даже не плакала. Сложно было признаться самой себе – у меня к Игорю все серьезно, но поняла это, только оставшись без него.

Через неделю я приняла решение и пошла в ближайшую парикмахерскую. Где-то я читала, что парикмахеры могут все узнать о человеке по тому, какую стрижку он выбирает. Я хотела постричься под мальчика.

Парикмахеры знают: если девушка просит отстричь все, это значит, что ее бросил парень или она недавно родила ребенка.

Мне было все равно. В тот день я совершила двойное преступление. Отрезала волосы и стала шатенкой.

Интересно, откуда у девушек берется эта бестолковая уверенность, что новая жизнь начинается в кресле у парикмахера?

На следующий день мама попросила меня зайти в квартиру тети Лены у станции и забрать у съемщика деньги за этот месяц.

Я знала, что родители сдают квартиру какому-то парню – почти моему ровеснику, – но никогда не спрашивала о нем.

В тот день у меня жутко разболелся зуб. Таблетки помогали, но ненадолго. Я решила, что возьму у квартиранта деньги, а потом бегом к стоматологу – хорошо, что там недалеко совсем. Надеялась, не струшу в последний момент.

Мне открыл дверь долговязый парень в узеньких черных джинсах и мятой футболке с героями «Южного Парка». Я подумала, что у него наверняка где-нибудь лежит сумка с ними же.

Парень отдал мне деньги, а дальше я не знала, что делать. Повисло молчание. Просто развернуться и уйти – это как-то совсем неинтересно. Наверное, нужно о чем-то спросить, поговорить.

– Ты хорошо знаешь город? – видимо, набравшись смелости, спросил он.

– Я тут с рождения живу, – ответила я. – Конечно, знаю.

Зуб начал приходить в себя после атаки обезболивающих таблеток. Мне захотелось поскорее выйти на улицу и бежать в поликлинику.

– Удобно, всего двадцать минут до Москвы, – улыбнулся он. – И метро рядом. Жаль, я тут только пару недель живу и ни фига не видел, кроме этой улицы, рынка и платформы.

– Я могу показать тебе город, если хочешь, – сказала я. – Но тогда тебе сначала придется кое-что для меня сделать.

Лицо парня удивленно вытянулось.

– Да не бойся ты!

– Я готов, – сказал он. – Что нужно?

– У меня зуб болит, а идти одной к врачу мне страшно. Десять минут до поликлиники. Сходишь со мной?

– Понял, – ответил он. – Сейчас. Только кроссовки надену. Меня, кстати, Женей зовут! – крикнул он из комнаты.

Так Женя стал первым парнем, который заботился обо мне.

– Скоро последний экзамен, – говорил Женя в телефонную трубку. – Готовиться буду. Давай подождем еще неделю, а потом сходим куда-нибудь? А то я так волнуюсь, когда тебя вижу, что потом не могу нормально позаниматься…

– Понятно, – вздохнула я.

– Ань, ты что, обиделась?

– Да нет, не обиделась.

– Ну ведь правда, на этой неделе никак не могу, – оправдывался Женя. – Жесть какая-то!

– Да я понимаю, – снова вздыхаю. – Ладно, иди готовься.

Отключилась, не дождавшись ответа. Дело в том, что эта дурацкая песня продолжается уже третью неделю.

В середине июня у Жени вторая в его жизни сессия. Говорит, что это ничто по сравнению с тем, что у них было зимой. Преподы, конечно же, звери. Просто так оценки не ставят – приходится учить. Вот он и учит. Судя по его рассказам – круглосуточно. Хотя на ботана Женя совсем не похож.

Мы не виделись почти три недели. Сама я не предлагала ему встретиться. Даже не намекала. Женя сам звонит мне через день. Звонит и оправдывается за то, что мы никак не можем увидеться.

Мне это уже надоедает. Сессия – ну и что? Мы живем в десяти минутах друг от друга. Не думаю, что получасовая прогулка вдоль железной дороги перед сном как-то сильно повлияет на его оценки.

Я отключила звук телефона и подвинулась ближе к компу. Гулять перед сном было не с кем, поэтому я занимала это время другими доступными способами. Нет, я почти не сидела в Интернете.

Я, наверное, единственная в нашей школе, кого нет ВКонтакте. Для меня есть вещи поинтереснее. Например, Sims.

Играю в них утром, когда пью чай, и каждый вечер после того, как умоюсь, и перед тем, как залезть под одеяло. Говорят, перед сном играть вредно, но играю по полчаса, чтобы не надоело.

Сижу в крутящемся кресле и создаю свой собственный Neverland[1]. Мою симку зовут Мануэла. От меня у нее только прикус – щель между двумя передними зубами. Поэтому мне иногда бывает неуютно играть ею.

У нее есть свой небольшой дом. Внутри все в бежевых и нежно-голубых тонах. Никаких кричащих расцветок.

Каждое утро мы вместе завтракаем. Я, сидя за компом с красной чашкой в белых сердечках. И она – на стильной кухне, за барной стойкой, на высоком стуле.

У Мануэлы нет парня, но на свидания она ходит намного чаще, чем я. И готовит она лучше меня. В полночь я всегда начинаю ей завидовать, а когда засыпаю в своей кровати под детским одеялом с Винни-Пухами, думаю – у меня все равно больше зеленых полосочек.

Утром меня разбудил звонок Машки. Если бы это был звонок мобильника, можно было и пережить, но подруга уже стояла за входной дверью и, скорее всего, с какой-то важной новостью.

– Доброе утро! – улыбалась Машка. – Ты что, спишь еще?

– Спала, – поправила я ее.

Маша по-свойски зашла в квартиру, скинула в коридоре туфли и уверенно прошагала в мою комнату.

– Собирайся, гулять пойдем! – крикнула она из комнаты, где уже успела устроиться за компьютером. – И своему позвони. Пусть тоже идет.

– Он к экзаменам готовится, – ответила я, снова забираясь под одеяло.

– Он что, псих? – удивилась она. – В такую погоду готовятся к экзаменам только ботаники и лузеры. Как у тебя с ним вообще?

– Нормально, – пожала плечами, совсем спрятавшись под одеяло и закрыв глаза. Вот глупая. Будто Машка это видит!

– Что-то ты не радостная совсем, – протянула Маша, не отрываясь от экрана компа. Понятно. Первым делом – сразу ВКонтакт полезла. Это надолго теперь. Я наблюдала за ней сквозь ресницы, видела, как меняются фотографии и картинки на экране компьютера.

– Почему? – не поняла я. – Я нормальная.

– Тебе он хоть нравится, этот Женя твой? – недоверчиво спросила она.