— Судя по всему, ваш дед был человеком порочным и большим грешником, а вы, очевидно, пошли в него, — процедила багровая от смущения Сисели.
Какой порядочный человек наслаждается соитием? Соитие служит только одной цели — плодиться и размножаться.
— Вы покраснели, — заметил лэрд.
— Ваш рассказ неприличен. Я не какая-то кабацкая девка, которую вы надеетесь обольстить! — чопорно отрезала Сисели.
Приглядевшись к ней, Йен рассмеялся:
— Разве вам никто не говорил, прекрасная леди, что соитие может быть приятным?
Сисели не знала, куда девать глаза. Как он догадался, о чем она думает?
— Милорд, наша Святая Мать Церковь учит нас, что для соития есть только одна причина.
— И кому вы больше поверите, прекрасная леди? Мужчине, который познал многих женщин, или старому высохшему священнику, чей «петушок» нужен лишь для того, чтобы помочиться?
— Вы богохульствуете, милорд!
Сисели отошла от стола и направилась к очагу. Но Йен, молниеносно выбросив вперед руку, поймал девушку.
— В страсти нет богохульства. Ваша подруга королева подтвердит это, если спросите ее.
Йен обнял ее за талию, притянул к себе. Нежно провел костяшками пальцев по мягкой щеке. И моментально утонул в ее зеленовато-голубых глазах.
Матерь Божья!
Сисели остро ощущала, какое жесткое у него тело. И насколько ей хорошо в его объятиях… но как это может быть? Дерзкий лэрд не имеет права обнимать ее.
Сердце Сисели часто билось. Он волнует ее, и невольно хочется знать, как далеко зайдет лэрд. По правде говоря, Эндрю Гордону до него далеко! Но это же дурно! Дурно!
— Немедленно отпустите меня, милорд! — приказала Сисели, как она надеялась, самым строгим тоном.
Йен снял руку с ее талии, но тут же сжал ладонями лицо и стал целовать. Ее мягкие губы хоть и неохотно, но стали отвечать на поцелуй.
Подняв, наконец, голову, Йен в упор взглянул на Сисели.
— Это тоже было богохульством, прекрасная леди? — тихо спросил Йен, прежде чем повернуться и выйти из зала.
Сисели долго стояла, как прикованная к месту. Немного опомнившись, она подошла к камину и села. Как она себя ведет? Ей следовало дать наглецу пощечину! Тем более что она почти обещана другому. Но разве это так? Разве она действительно хочет стать женой Эндрю? Король хотел этой свадьбы, хотя Сисели знала, что заставлять ее он не станет. И она не так глупа, чтобы не понять: король потребует от нее шпионить за Гордонами, чтобы они оставались преданными короне. Но если она войдет в клан Гордонов, прежде всего будет верна семье мужа, если только они не попытаются предать Якова Стюарта. А докладывать, о чем они говорили и каких гостей принимали, не станет. Но действительно ли Эндрю — тот мужчина, который ей предназначен?
О да, он довольно красив. И они могут общаться на французском. Он пишет довольно приличные стихи и любит их декламировать. Однако он немного высокомерен и терпеть не может, когда она пытается говорить с ним на более серьезные темы. Иногда у нее складывается впечатление, что Эндрю считает, будто делает ей великую честь, собираясь взять в жены. И он уже пытался командовать ею, только что не требуя поскорее принять решение. Недаром она колебалась! Эндрю умел целоваться, однако хотя она находила его поцелуи восхитительными, все же они не волновали ее так, как поцелуи Йена Дугласа.
Но лэрд Гленгорма — настоящий варвар! Он похитил ее! Заставил почти три дня мчаться с головокружительной скоростью, связав, как лань, которую вот-вот прирежут. Заставил ее спать на голой земле и морил голодом! Если бы они не приехали сегодня домой, у нее назавтра бы уже появились цыпки от холода. Его слуги — ленивы и неряшливы. В доме грязно. И она устала и замерзла.
Сисели тихо заплакала. С ней еще никогда так не обращались, как в эти последние дни.
И в чем причина ее несчастий?! Мужчины! Эндрю Гордон, который вел себя так, словно она — его вещь, и отгонял остальных поклонников, как докучливых мух. И Йен Дуглас, который украл ее из лавки мистрис Марджори и принялся неуклюже ухаживать, осыпая жаркими поцелуями. Что же, ей не нужен ни тот ни другой! Она вообще не уверена, что хочет выйти замуж! Но и в монахини идти не желает! Поэтому рано или поздно придется выбирать жениха.
Стул, на котором сидела Сисели, был сделан из твердого дуба, с резными подлокотниками. Спинка обита кожей, а на сиденье лежала подушка в грубо связанном чехле. Девушка грустно вздохнула. Голова склонилась набок, глаза закрылись, и усталость одолела ее. Она так и заснула с мокрыми от слез щеками. В зал тихо прокралась старая Маб с охапкой дров. Она подкинула в огонь несколько поленьев, а остальное сложила у очага. Сняла с плеч большую шерстяную шаль в черно-серо-белую клетку, цветов клана Дугласов, и укрыла Сисели. Потом, усевшись на стул поменьше, укуталась в другую, сильно поношенную шаль и устроилась на ночь. Время от времени она просыпалась и подкидывала дров в огонь.
Когда небо чуть посветлело, Маб по старой привычке встала, спустилась на кухню, взяла со стола большую миску с тестом, которое оставила подниматься под влажной тряпкой, и принялась месить его скрюченными пальцами. Отныне госпожа каждый день будет есть свежий хлеб!
Сын ее племянника вошел на кухню с корзиной недавно снесенных яиц.
— Доброе утро, Габан, — поздоровалась Маб.
— Доброе утро, тетушка. Прошлой ночью Бетия вернулась в деревню и с утра ходит от коттеджа к коттеджу с рассказом о том, как новая шлюха лэрда вышвырнула ее из дома и угрожала убить. Она показывала синяки, которые ей наставила шлюха. Говорит, что боится за лэрда, которого шлюха заколдовала.
Маб презрительно фыркнула:
— Синяки Бетии скорее всего наставил муж, когда та вернулась домой и сказала, что лэрд выгнал ее за неряшливость и гадости, которые она наговорила будущей госпоже Гленгорма. Лэрд отправился красть невесту и привез знатную леди. Придворную даму королевы.
— Так она не шлюха? — разочарованно протянул мальчик.
Он никогда не видел шлюх, и такие женщины казались ему и опасными, и соблазнительными одновременно.
— Нет, леди Сисели — знатная дама. Бетию выгнали, потому что она ленивая грязнуля, а кроме того, груба и строптива. И это лэрд больше не захотел ее видеть. Пойди в ледник и принеси молока и сливок. Хлеб уже печется. А я сделаю к овсяной каше яйца в сливочном соусе.
— Бетия твердит, что никто не должен служить в доме, пока шлюха не уберется оттуда, — сообщил Габан, ставя на стол кувшины с молоком и густыми сливками. — Мм, как вкусно пахнет хлеб, тетушка. Когда он испечется?
— Когда время придет. А теперь возвращайся в деревню и передай всем нашим молодым родичам, что лэрду нужны новые домашние слуги. А когда вернешься с ними, угощу тебя ломтем свежего хлеба с маслом и джемом. Сначала выбираю я, но лэрд и его невеста должны одобрить мой выбор. А теперь беги!
Ну вот! Теперь ее родные заполнят свободные места в доме. Ни она, ни леди не захотят видеть здесь родных Бетии.
Сисели проснулась и очень удивилась, увидев, что огонь горит по-прежнему, а сама она укрыта теплым пледом. Откуда это?
Она с трудом встала и потянулась, чтобы размять затекшие руки. Нос дернулся, учуяв запах пекущегося хлеба.
Ей нужно было облегчиться, но где и как это сделать?
Она спустилась на кухню, зная, что Маб ей поможет.
— О, миледи, вы проснулись! — обрадовалась Маб. — Доброго вам утра!
— Мне нужно немного освежиться, — застенчиво пробормотала Сисели.
— Ну конечно! — воскликнула Маб и повела девушку в крохотную комнатку в стороне от кухни. — Сюда. Я принесу теплой воды.
В комнатке оказался ночной горшок. Маб принесла тазик с водой. Сисели кое-как умылась. Волосы были грязными и пыльными после многодневной скачки. Можно ли здесь принять ванну?
Сисели распустила волосы и, расчесав их пальцами, уложила в усыпанную драгоценными камнями золотую сетку, после чего отряхнула зеленое бархатное платье и поправила вышитое сюрко. Она впервые носила платье так долго, не переодеваясь.
Вернувшись на кухню, она очень удивилась, увидев с дюжину столпившихся там молодых людей и девушек.
— Миледи, все они деревенские. Пришли узнать, нельзя ли наняться слугами. Сколько можно оставить?
— Всех, — решила Сисели. — В этом доме слишком много дел, а потом нужно постоянно содержать его в порядке. Пожалуйста, Маб, покорми их, а после того, как лэрд позавтракает, пришли в зал.