Его аргумент дал Сисели пищу для размышлений.
— Наконец-то! — торжествовал Йен. — Хоть кто-то принял мою сторону в этом деле.
— Еще бы он не принял вашу сторону! — отрезала Сисели. — Он ваш дядя!
— Если Маб будет по-прежнему так готовить, — объявил священник, — я стану обедать с вами.
Он схватил последнюю корочку хлеба, подобрал большим пальцем остатки масла и размазал по корочке, прежде чем сунуть в рот.
Когда Тэм и Артейр убрали со стола, в зал вернулась Маб с компанией молодых людей и женщин.
— Доброе утро, милорд, миледи, отец Эмброуз, — приветствовала она. — Я привела вам будущих слуг. Они трудолюбивы, честны и не станут воровать, как некоторые, не будем называть имен.
По ее знаку вперед выступили девушки.
— Я бы хотела, чтобы Бесси и Флора помогали мне на кухне. Сайн, Сеси и Эффи могут трудиться по дому.
Она замолчала.
— Милорд, каково ваше мнение? — осведомилась Сисели.
— Выбор за вами, прекрасная леди.
— Все они ближайшие родственники Маб. Прекрасные люди, — тихо пробормотал отец Эмброуз.
— Лэрд согласен принять этих девушек. А Тэм и Артейр прекрасно показали себя сегодня утром. Кто эти остальные, Маб?
— Парнишка моего племянника Габан, который будет чистить дымоходы и точить кухонные ножи, — сообщила Маб, вытолкнув мальчика вперед.
Тот поклонился.
— Прекрасный мальчик, — заметила Сисели. — Он остается.
— Остальные парни будут трудиться на конюшне, миледи, — добавила Маб.
— Ты все прекрасно устроила, Маб, и лэрд тебя благодарит. И остальных тоже.
Сисели встала и спустилась вниз от высокого стола.
— Пойдемте, девушки. У нас полно работы.
— Вы будете работать с ними? — удивился лэрд.
— Я благородного рода и воспитана, как девица благородного рода, Йен Дуглас. Но меня растили при дворе королевы Жанны Наваррской, не выносившей лени и неряшливости. Она считала, что если женщине предстоит управлять домом, она должна точно знать, что и как делать. Я научу девушек, как вести дом, чтобы после моего возвращения в Перт все содержалось в идеальном порядке.
— Ах, племянник, вижу, твоя невеста — девушка упрямая, — язвительно хмыкнул священник, что совсем уж не подходило служителю Божию.
— Когда настанет время, прекрасная леди, вы не захотите вернуться в Перт, — заверил Йен. — Ваше сердце будет моим, а мое уже принадлежит вам.
Сисели покачала головой:
— Никогда не видела, чтобы такой великан был настолько мягкосердечным, милорд. Вы для меня загадка.
Слегка улыбнувшись, она собрала девушек и принялась объяснять, что от них требуется.
— Ты нашел себе сокровище, парень, — тихо заметил священник. — Теперь нужно найти способ удержать ее. Король пошлет за ней?
— Вне всякого сомнения. Она лучшая подруга королевы Джоанны. Они росли вместе.
— Иисусе сладчайший! — воскликнул священник. — Ты что, не мог влюбиться в обычную девушку, племянничек? Не сносить тебе головы!
— Она моя, — процедил Йен, глядя на Сисели, которая в этот момент показывала, как чистить и полировать древний дубовый буфет. — Взгляни на нее, дядя. Разве ее место не здесь? Я дам ей все, что она хочет, лишь бы ей было хорошо в этом доме!
— Может, тебе повезет и зима в этом году будет ранняя. Тогда тебя оставят в покое до весны. Это даст тебе время очаровать леди. Да, это твоя единственная надежда, Йен. И я буду молиться за тебя, — пообещал священник.
К концу дня зал сиял чистотой. Но пока Сисели трудилась рядом со служанками, старая Маб послала за родственницами постарше, поскольку была исполнена решимости позаботиться о том, чтобы госпожа не проводила еще одну ночь на неудобном стуле перед очагом. Она решила подготовить комнату для леди.
Габан провел полдня в дымоходе, вычистил сажу и вынул несколько птичьих гнезд, свитых одно над другим. Потом зажег маленький факел и присел, подняв его вверх, чтобы посмотреть, тянет ли дымоход как следует. Довольно кивнув, он уведомил Маб, и три женщины немедленно поспешили в комнату с тряпками, ведрами и метлами. К вечеру комната была чиста, в камине горел огонь, стекла вымыты, а мебель отполирована.
— Кузины, вы хорошо поработали, — похвалила вошедшая Маб, — и я благодарю вас за это. Здесь ее светлости будет удобно.
— Видно, девушка тебе понравилась, — сказала одна. — Я видела ее в зале рядом с моей дочерью и остальными. Своими руками скребла стены. Хоть она и леди, а тяжелой работы не боится.
— Она будет прекрасной хозяйкой в Гленгорме, — заверила Маб.
— И с виду она сильная, — добавила другая женщина. — Она даст Гленгорму наследников. Этого ждет вся деревня.
Остальные согласно закивали, после чего Маб велела им разойтись по своим домам. Потом Сисели отослала и девушек, поскольку помещения для слуг еще не были убраны, а после такого тяжелого дня они нуждались в отдыхе.
Вернувшись с кухни, Маб заметила, что Сисели обходит зал с довольной улыбкой на губах.
— Миледи, пойдемте со мной, — пригласила старушка и повела ее наверх. — Мы вычистили и вымыли для вас комнату, миледи. Нельзя больше спать в зале. Эта комната принадлежала матери лэрда, — сказала она, открывая дверь.
Сисели медленно огляделась. В комнате было тепло. За окном пылал закат. Комнату проветрили. Полы сверкали. А кровать! Какой удобной казалась кровать!
Она вздрогнула, почувствовав, как Маб прикоснулась к ее руке.
Старушка вручила ей ключ:
— Это вам, миледи. Дверь запирается изнутри.
— Нельзя ли принести мне в комнату чан и налить туда теплой воды? Я такая грязная! После поездки и особенно после сегодняшней уборки!
— Вы искупаетесь сейчас или после ужина?
— После. И ты успеешь все приготовить. О, Маб, как благодарить тебя за все это? И передай от меня спасибо помощникам.
Маб довольно улыбнулась. Это только первый шаг к тому, чтобы леди чувствовала себя уютно в Гленгорме. Может, она скорее смягчится.
— После ужина я возьму ваше платье, миледи, что смогу — выстираю, что не смогу — почищу, — предложила Маб и поспешила к выходу, оставив Сисели осматривать комнату.
За ужином в зале царило веселье. В зал набились солдаты. По деревне быстро разнеслась весть том, что Бетию отослали домой и Маб снова стряпает вкусную еду. На раскладные столы подавали оленье жаркое, хлеб и сыр. На высокий стол принесли каплуна и форель, вместе с салатом-латуком, хлебом, маслом и сыром. И у Маб нашлось время испечь яблоки для лэрда, его любимый десерт.
Мужчины пили эль, Сисели — красное вино.
Отец Эмброуз, верный слову, первый уселся за стол и отдал должное ужину. Под конец он вытер свою оловянную тарелку хлебом, так чисто, словно ее оттерли песком. Из поданных шести яблок он ухитрился съесть три, утащив последнее из-под носа Йена. Видя вытянувшееся лицо лэрда, Сисели рассмеялась. Священник заговорщицки ей подмигнул.
— Разве алчность не смертный грех? — сухо спросил лэрд.
— Я назначу себе покаяние, — пообещал Эмброуз. — Леди Сисели, вы придете к утренней мессе? В деревне есть маленькая церковь, и я ежедневно служу мессу. Если спуститесь по тропинке вниз с холма, у подножия найдете церковь. Я освобождаю вас от ежедневного посещения, но нужно прийти и удовлетворить любопытство местных жителей. Бетия твердит, будто вы — злобная шлюха, хотя те, кто видел вас, не могут нарадоваться вашей доброте и красоте.
— Я попрошу Маб разбудить меня, — пообещала Сисели и встала из-за стола. — Я поднимусь к себе, милорд, потому что очень устала и велела нагреть воды для купания.
Лэрд кивнул:
— За всю мою жизнь не видел, чтобы зал выглядел так красиво, как сегодня. Спасибо вам.
Сисели улыбнулась и вышла из зала.
— Купание? Как ей это удалось? Если я хочу искупаться, приходится идти к озеру.
— Может, ты никогда не просил так вежливо, как она. Ты выкрикиваешь приказы. Леди учтива. Она просит и благодарит. Я доволен, что и ты поблагодарил ее за все, что она сегодня сделала. Если будешь и дальше вести себя вежливо, может, у тебя появится шанс.
После ухода священника лэрд несколько минут посидел у огня. Йен подумал об Эндрю Гордоне. Не хотел бы он быть похожим на этого щеголя, но наверняка может измениться до такой степени, чтобы завоевать Сисели.