Этот лист бумаги медленно убивает меня.
Как много раз я порывалась отправить фото документа Стоуну? Как много раз я передумывала, вспоминая, что случилось с Мэдсоном? Если Стоун увидит это, нет сомнений, он убьёт папу. Но если не увидит то, что насчет мальчиков в плену? Я не могу в одиночку спасти их.
И тогда у меня возникает идея. Компромисс.
Мама настояла на том, чтобы номер Ривера стоял у меня на быстром наборе на случай экстренных ситуаций.
У меня пересыхает во рту, пока я трясущимися руками поднимаю телефон над документом и фотографирую его.
— Что фотографируешь? — спрашивает справа от меня Китти.
У меня нет времени разбираться еще и с ее любопытством.
— Ничего. Просто заметки. Не хочу их потерять.
Китти фыркает:
— Я думала что-нибудь интересненькое. Например, слэм-бук. (прим. пер.: слэм-бук — тетрадь, которую ученики передают друг другу во время урока, добавляя анонимные комментарии на какую-л. тему: например, кто самая красивая девушка в классе, кто из учителей одевается хуже всех).
Книга, наполненная лживыми слухами и нецензурными выражениями.
— Что бы ты написала в ней про меня? — спрашиваю я, заранее зная ответ на свой вопрос.
Голубые глаза Китти встречаются с моими карими. Она одна из тех девушек, которые однажды удачно выйдут замуж, нарожают детишек и будут всю оставшуюся жизнь организовывать благотворительные вечера и фальшиво улыбаться на камеры. Я не осуждаю ее, ведь, в конце концов, мне даже в какой-то степени жаль, что я не могу быть ей, к сожалению моей матери.
— Я бы написала, что ты хороший человек и друг, — говорит она с усмешкой. — Никогда не перестанешь поступать правильно, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.
Мою грудь сдавливает от ее откровенного ответа.
Я опускаю взгляд обратно на телефон и прикрепляю к новому сообщению фото документа с подписью:
Ему нужна защита. Это мои условия сделки.
После чего нажимаю отправить, и доказательства вины моего отца уходят прямо в руки детектива Ривера.
Маленькие мальчики заслуживают справедливости, не мести. Вот в чем разница. При одной только мысли, что мой отец был частью группировки, издевающейся над детьми, мой желудок переворачивается. Но что, если у него есть полезная информация, способная помочь расследованию? Так или нет, но я верю в честность детектива Ривера как ни во что на свете.
Я не позволю Стоуну убить моего отца.
Я могу поступить правильно.
По этому адресу много лет назад удерживали похищенных детей против их воли. Прямо сейчас где-то удерживают еще больше детей. Пусть мой отец приведёт вас к ним.
Я встаю на ноги и направляюсь к двери, на ходу спрашивая разрешения выйти в туалет. Мой телефон и бумага остаются лежать на столе под тетрадями.
Мистер Рейес бубнит что-то в ответ, что звучит как «да», поэтому я чуть ли не бегом выскакиваю за дверь.
Едва я делаю шаг от класса, как кто-то крепко хватает меня за запястье.
Я поднимаю взгляд выше для того, чтобы встретить зелёные глаза Стоуна, которые сегодня выглядят холоднее, чем обычно. Не только холоднее, но и подозрительнее.
Куда бы мы ни отправились, это вряд ли закончится милыми объятиями в тесном салоне машины.
Двадцать шестая глава
Стоун
Все утро копы следят за ней. Сидят в засаде так близко к школе, что их просто невозможно не заметить. Они серьёзно думают, что я слепой? Пару часов назад я решил развлечься и дал им себя обнаружить, после чего они минут тридцать гонялись за мной по городу. Затем я привёл их обратно к школе и оторвался. Недоумки.
Эй, мне же надо как-то коротать время, потому что сложившаяся ситуация давит на меня стокилограммовым прессом.
Я брал Брук в заложницы до этого много раз, но сегодняшнее похищение отличается от предыдущих. Еще ни разу я не похищал девушку, которую люблю. Ни разу еще мне не предстояло увезти ее для того, чтобы сломать.
Ее школа для богатеньких девочек запретила копам проходить на территорию школы.
Конечно, тут есть собственная система безопасности, куча камер, замков и сигнализации. В здании есть один парадный вход с двойными дверями, прямо за которыми сидит бдительная женщина в форме, решающая, впустить посетителя или нет.
Было бы достаточно просто вывести Брук с помощью моих ребят, но мне необходимо все сделать одному. Она моя.
Я много раз на протяжении двух лет приезжал к школе, поэтому знаю слабое место в системе безопасности — охранник, выносящий мусор каждый день после обеда. Он всегда один и уязвим. Лёгкая добыча для кого-то, кому жизненно необходима его униформа и связка ключей.
В бежевой форме охранника я с лёгкостью вливаюсь в поток шелестящих клетчатых юбок и накрахмаленных рубашек. Держа в руках график дежурств, я медленно продвигаюсь по коридору. Несколько девушек, увидев моё лицо, выпрямляются и тут же начинают приводить свои волосы в порядок, нелепо краснея. Я чувствую исходящие от них бушующие гормоны и опускаю голову ниже. Не заинтересован, дамы. Никогда не был заинтересован.
До Брук, конечно же.
Благодаря Ноксу, взломавшему расписание занятий, я в курсе того, что Брук сейчас находится в кабинете 501 на уроке социологии. Я прохожу мимо нужного кабинета с тележкой перед собой и проскальзываю в кладовую прямо рядом с классом. В темноте я набираю сообщение Брук с одноразового телефона с заблокированным номером.
Я знаю, что копы проверяют ее телефон, так что у них займёт некоторое время, чтобы пробить номер.
Из кабинета доносится монотонный голос учителя. Проходит какое-то время, прежде чем раздаётся сладкий голос Брук. Она отпрашивается у учителя в уборную, и тот что-то бубнит в ответ.
Я открываю дверь кладовки, прислушиваясь к скрипучему звуку трения ее лакированных кожаных туфель о пол. Судя по ее шагам, она идёт медленно и неуверенно. Быстрый как молния, я высовываю руку и закрываю Брук рот. Моя ладонь приглушает возглас удивления. Я смотрю в ее испуганные глаза, прежде чем затаскиваю к себе в тесное помещение.
И вот она снова в моих руках.
— Тише.
Дыхание Брук согревает мне руку, когда она кивает. Нехотя я убираю руку прочь, зная, что моя девочка не станет кричать.
— Как ты оказался здесь? — спрашивает Брук.
— Зашёл через дверь, — отвечаю я. Никто не знает, как я выгляжу, фактически они сами не знают, кого ищут. Я представляю себе, как копы описывают меня в личном деле: насильственный преступник, маньяк, может даже сумасшедший. Никто не ожидает увидеть обычного человека с короткой стрижкой и чертовски вежливой улыбкой.
— Все разыскивают тебя, — говорит Брук. — Они везде следуют за мной. Следят из дома напротив. Ты должен быть осторожен.
Она так обеспокоена и взволнованна. Мне хочется рассмеяться из-за этого, учитывая, что именно я, человек о котором она беспокоится, должен причинить ей сегодня боль.
— Я осторожен. Что вы делаете на социологии? — спрашиваю я.
Брук выглядит озадаченной в тусклом свете лампы.
— Что? — переспрашивает она.
— Социология. Я знаю о математике, литературе, но что вы изучаете на социологии? — Никто из парней не получил должного образования, а о средней школе в то время не шло и речи. Я не многое запомнил из младшей школы, расплывчатые воспоминания о правописании и математике. Грейсон обучался сам, чтобы сдать выпускные экзамены. Нокс — гребаный гений, который знает больше, чем смог бы выучить в школе. Нейт же окончил колледж и теперь стал добросовестным ветеринаром. Все мои ребята учились, чтобы стать умнее, кроме меня. Я был слишком занят, усердно занимаясь в тренажёрном зале и выслеживая ублюдков.
— А, ты об этом, — говорит Брук, словно я задал повседневный вопрос. Словно это нормально в моем возрасте не знать обыденных вещей о школе. — Мы изучаем общество. Немного истории, немного географии и политики.
Ее слова звучат для меня бессмысленно, полагаю это из-за того, что я не настолько умён, как она. Я прощупываю маленькую сумочку у неё на плече, проверяя содержимое.
— Где твой телефон? Его здесь нет.
Брук кивает в направлении класса:
— Я оставила его там. Не хочу, чтобы они отследили его, и нашли тебя.
Все еще защищает такого парня, как я. Боюсь, скоро она об этом пожалеет.
— Давай выбираться отсюда, — говорю я, выглядывая в коридор.