Линда Уиндзор - Заложница любви

Гнев и боль выделились из множества чувств, которые слышались в ее голосе, звучавшем с проникновенной страстью.

– Да я бы не вышла за вас замуж, будь вы единственным мужчиной на земле! Я не желаю выходить за вас замуж! – бросила она, с вызовом поворачиваясь к королю. – Можете повесить меня и выпустить мне кишки еще живой, но я не стану женой лживого убийцы… – рыдания прервали поток слов, усугубив унизительное положение, в котором она очутилась. – Я видела его воинов, ваше величество! – крикнула она, отбегая к королевскому возвышению, подальше от Ульрика Кентского. – На них были плащи его цветов! Они… они обезглавили моих родителей и невыразимо жестоко обошлись со служанкой, которую приняли за меня.

– Тогда почему же рыцарь предложил вам свою защиту, чтобы вы благополучно добрались до Лондона? – спросил Эдуард, выгнув бровь под своей королевской короной.

– Кто знает, какие дьявольские мысли бродят у него в голове? Он убил моих родителей! Я не покорюсь этому человеку, ваше величество!

Человек в голубом плаще развернул Бронуин к себе и резко встряхнул.

– Я не убивал ваших родителей, миледи! Клянусь Господом и святыми угодниками, я ничего не знал о предательстве! А клятвы, которые мы дали друг другу этой ночью…

Пощечина заставила его замолчать, плевок пополз по выбритой щеке.

– Вот что я думаю о твоем слове, Ульрик Кентский! – его имя она произнесла как самое грязное ругательство. – Цвета, ваше величество! На убитых разбойниках были плащи его цветов: оранжевый и голубой!

Прежде чем она успела понять, что происходит, тяжелый голубой плащ рыцаря окутал ее голову. Она вскрикнула и попыталась вырваться, но оказалась в железных объятиях рассерженного воина.

– Взгляните, ваше величество! Эта женщина носит мои геральдические цвета и поэтому, согласно данному ею слову, становится моей женой! – прорычал Ульрик, как лев.

Сходство со львом придавала ему и золотая грива волос, развевавшаяся на ветру.

Король дал своим приближенным знак подняться.

– Мы выслушаем все стороны в зале.

Повысив голос, король обратился к толпе, застывшей в ожидании:

– Мы объявляем Беркли победителем сегодняшнего дня! Турнир окончен!

Раздались возгласы, и возмущенные, и одобрительные. Бронуин высвободилась из плаща и следом за королем и его свитой направилась во дворец. Не оглядываясь, она сбросила плащ с плеч и прошла, ступая прямо по нему и сжав зубы, чтобы не потекли подступившие к глазам слезы. Какая насмешка судьбы: тот, кто заставил ее возжелать быть женщиной, оказался именно тем человеком, с которым она собиралась сражаться на равных!

– Бронуин, подожди!

Она слышала, Дэвид окликает ее, но продолжала идти, не оглядываясь.

– Бронуин!

– Как получилось, что храбрость вернулась к тебе, когда ты решил, будто я мертва, но, обнаружив меня живой, снова становишься слабаком и трусом, кем всегда ты и был?

– Бронуин, если бы я знал, что ты – это ты, то лично проводил бы тебя до Лондона и выступил бы против Ульрика вместе с тобой!

Бронуин остановилась.

– Тогда сделай это сейчас, Дэвид! – бесстрастно предложила она. – Вот он, снимает доспехи, пока мы с тобой разговариваем. У тебя есть шанс. Порази обманщика ради меня!

– Я не могу бросать вызов королю, миледи.

– Я не слышала приказа, запрещающего проливать кровь убийцы. Король велел лишь рассказать подробности на суде.

Дэвид смущенно оглянулся на Вольфа. Он шел, не сняв до конца доспехи, в окружении оруженосцев, которые пытались снять оставшиеся латы на ходу.

– Так я и думала! – горько усмехнулась Бронуин. – Ладно, я не боюсь смерти!

Оставив ошарашенного Дэвида, она выхватила кинжал, спрятанный за пазухой, и с яростным воплем кинулась на остановившегося рыцаря, нетерпеливо ждущего, когда же снимут с ног кожаные ремешки. Вытаращив от изумления глаза, оруженосцы, застыв, смотрели на хрупкую девушку в мужском платье, напавшую на дюжего воина.

Бронуин обрушилась на Вольфа, сбила его с ног и свалилась вместе со своим врагом, сплетясь с ним в объятии.

– Ты, лживый негодяй! – рычала она, карабкаясь ему на грудь и дотягивать клинком до его глотки, где розовела недавно выбритая кожа. – Ну, каково оказаться под ножом? Испытай-ка для разнообразия!

– Остановите ее! – отдал приказание король.

Однако дошли до сознания Бронуин лишь те слова, что произнес Вольф.

– Прикончите меня, миледи, если сможете.

Бронуин заглянула в мрачные глаза Вольфа, и ее охватило такое чувство, будто сердце вынимают у нее из груди. Он же увидел, помимо гнева, помимо холодной стали кинжала, которым сам и научил пользоваться, ее душу, обычно нежную и мягкую, но сейчас взволнованную и измученную. Хладнокровной убийцей Бронуин быть не могла. Он понял это прошлой ночью. Бронуин взяла себя в руки.

– Это ты был в комнате Ульрика, так ведь, Вольф?

– Надо же было посмотреть, насколько далеко зашла ваша ненависть, миледи! Теперь мы оба знаем, что в любви вы нуждаетесь больше, чем в мести.

– Но не в вашей любви, сэр!

Вольф не скрывал своих сомнений.

– Я тот самый человек, за которого вы поклялись выйти замуж, миледи, и предложили свою любовь. Только имя у меня другое, потому что на самом деле я Ульрик Кентский. Вольф – это прозвище, такое же, как ваше – дочь ворона.

Бронуин колебалась и уже не так решительно сжимала кинжал.

– Я могу пощадить вас, милорд, но ваш обман поразил меня, как были сражены мои отец и мать. Этого я никогда вам не прощу до конца своих дней. Проклинаю вас! И примите это во внимание, Ульрик Кентский: благосклонность судьбы мимолетна, а волку, или кому бы то ни было, всегда опасно вставать на пути у ворона.

Она увидела, как изменилось вдруг выражение лица Вольфа, став угрожающе-тревожным, но прежде чем смогла понять, в чем дело, или расслышать его громкое «нет!», один из стражников ударил ее по голове, и, теряя сознание, Бронуин уткнулась лицом Вольфу в грудь. Последовало головокружительное погружение во тьму, а она все пыталась удержать рукоять кинжала, каким-то образом исчезнувшего, как и тот человек, за которого она непроизвольно цеплялась, пока не была окончательно затянута в пустоту беспамятства.

Большой зал дворца гудел от голосов. Те, кто пропустил странное столкновение на ристалище, жадно слушали рассказы очевидцев. В это время противоборствующие стороны собрались в королевской комнате для судебного разбирательства. Их разделял длинный стол, во главе которого сидел король. Эдуард выслушивал каждую сторону по очереди, но Бронуин стало ясно, что ее и Дэвида король слушает лишь из вежливости. Королевское мнение склонялось… в пользу Ульрика Кентского.

Не хотелось даже смотреть на человека, так коварно завладевшего ее сердцем и телом. Она боялась вновь пасть жертвой теплого взгляда его глаз, который постоянно ощущала на себе. Очнуться в его объятиях от удара, лишившего ее сознания, было еще унизительнее, чем потерять самообладание и то слабое доверие, что у нее еще оставалось. Пока она приходила в себя, испытывая ужасную боль в голове, Вольф или, вернее, Ульрик, говорил о ней с его величеством, объясняя ее поведение и, в частности, переодевание в мужскую одежду, потрясением, полученным вследствие смерти родителей.

Его речь была так убедительна, что Бронуин сама почти поверила в слова лжи. Видит Бог, с тех мор как она отправилась с родителями в путь из Сноудонии, ей пришлось пройти через муки ада.

Она видела и испытала многое из того, от чего прежде была ограждена жизнью, защищенной от невзгод. Но без знакомства с наемником – ее врагом, сурово уточнила она – можно было бы и обойтись! Ведь преодолеть довольно значительную часть пути Вольф ей не помогал. Она рискнула проделать этот путь в одиночку, уповая на удачу и на благосклонность страшных лесных духов. Не раз в течение той ужасной ночи она боялась сойти с ума.

– Мы не думаем, что наличие геральдических цветов Ульрика Кентского на месте, где произошло убийство родителей леди Бронуин, является твердым доказательством его вины. Как наглядно продемонстрировал Ульрик, закутав леди в свой плащ, его цвета еще не сделали ее ему принадлежащей.

– Но разве не странно, что Ульрик ехал той же дорогой и в то же время, что и мой отец? – с вызовом спросила Бронуин.

Под оценивающим взглядом короля ей захотелось забраться под стол, так как она сознавала, насколько грязно и неопрятно выглядит, что совсем не подобает леди столь знатного происхождения, как она. Непричесанные волосы неукротимыми кудрями цвета воронова крыла обрамляли лицо, которое по контрасту казалось еще более болезненным и бледным, чем на самом деле. Даже обветренные губы стали бескровными, когда Бронуин оказалась перед человеком, поставившим на колени Ллевелина. Даже сидя за столом, Эдуард производил впечатление доблестного воина. Бронуин держалась с благородной осанкой, изо всех сил стараясь вести себя как владелица Карадока, несмотря на свой неприглядный вид.