Джулия Гарвуд - Замки

Она услышала, как он сквозь зубы чертыхнулся, когда приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Колин стоял перед камином. Он подтянул скамеечку для ног и, поставив покалеченную ногу на подушку, наклонился, чтобы помассировать ее обеими руками.

Колин не знал, что Алесандра наблюдает за ним. Ей сказало об этом страдальческое выражение его лица. Теперь на нем не было непроницаемой маски, и хотя она могла видеть его только в профиль, этого было достаточно, чтобы понять, какую мучительную боль он испытывает.

Ей потребовались все силы, чтобы не броситься к нему в комнату и не предложить ту жалкую помощь, которую она могла ему дать. Дело касалось его гордости, и Алесандра знала, что Колин придет в негодование, если застанет ее на месте преступления.

Массаж покалеченной мышцы не облегчил боли. Колин выпрямился и принялся ходить взад-вперед перед камином. Он пытался размять сведенный судорогой обрубок мышцы, что остался от его икры на левой ноге. Когда Колин перенес свой вес на больную ногу, это вызвало такой сильный спазм, что он непроизвольно охнул. Словно молния пронзила каждый нерв его тела, и он от этого чуть не согнулся пополам. Колин отказывался уступать мучительной боли. Он крепко сжал челюсти, сделал глубокий вдох и продолжал ходить. Из прошлого опыта он знал, что, в конце концов, ему удастся избавиться от судорог. Иногда по ночам на это уходил только час. Иногда – гораздо больше времени.

Колин подошел к двери, соединяющейся с комнатой Алесандры. Он потянулся к дверной ручке, но потом остановился. Ему хотелось посмотреть на нее, но он боялся ее разбудить, потому что знал, что она спит чутко. Он узнал об этом, когда болел, а она была у него сиделкой и нередко, выбившись из сил, засыпала в изголовье его кровати.

Алесандре нужно отдохнуть. Колин вернулся к камину и стал снова ходить из угла в угол. Неожиданно ему вспомнился их разговор о его приказаниях и ее уступках. Она говорила, что не любит слово «подчиняться». Черт, он не винил ее! Он думал, что действительно несколько жестоко по отношению к женщине заставлять ее покоряться супругу всю оставшуюся жизнь. Если бы консерваторы пронюхали про его гибельные мысли, подобные радикальные мнения привели бы Колина в Ньюгейтскую тюрьму. В то же время он не мог не признать, что где-то очень глубоко в его душе представление о том, что женщина уступает каждому его желанию, доставляло ему некоторое удовольствие. Однако это удовольствие недолго продлилось. Для того чтобы подчиняться, есть слуги, которым платят деньги. И вероятно, есть жены, которые с радостью поступают точно так же. Алесандра была не из их числа.

И слава Богу, решил Колин. Она своевольна и упряма, и он не позволит ей стать другой. Она ко всему относится со страстью.

Алесандра не издала ни звука, поспешив назад в постель и укрывшись одеялом. Она не могла избавиться от вида страдальческого выражения на лице Колина, которое стояло у нее перед глазами. Сердце у нее болело за мужа. До сегодняшней ночи она не понимала, как ужасна была испытываемая им боль, но теперь знала об этом и поклялась помочь ему.

Так неожиданно перед ней возникла новая цель. Алесандра зажгла свечу и составила список того, что ей необходимо сделать. Во-первых, она прочтет всю доступную ей литературу. Вторым пунктом в ее списке значился визит к лекарю сэру Уинтерсу.

Она все разузнает у него и попросит совета. Алесандра больше не могла придумать, что бы добавить к этому списку, от усталости она плохо соображала и тогда решила, что утро вечера мудренее. Завтра она разработает дальнейший план действий.

Алесандра положила список на прикроватный столик и задула свечу. Щеки ее были мокрыми от слез. Она закрыла глаза и попыталась снова уснуть.

Когда она уже засыпала, то неожиданно ее осенило: Колин не хотел, чтобы она спала в его постели из-за своей ноги. Он не хотел, чтобы она знала, что мучительная боль не дает ему уснуть. Да, теперь все стало намного яснее. Все дело в его гордости, хотя он изо всех сил скрывал это. Если ему нужно каждую ночь ходить из угла в угол, она тоже не будет спать, И это тоже яснее ясного. Алесандра с облегчением глубоко вздохнула.

Колин вовсе не пренебрегал ею!

Колин разбудил Алесандру рано следующим утром.

– Сердце мое, открой глазки. Я хочу переговорить с тобой, прежде чем уйду.

Она с трудом села в постели.

– Куда ты идешь?

– На работу.

Алесандра стала сползать под одеяло. Колин наклонился над постелью и схватил ее за плечи. Он не мог понять, открыты у нее глаза или нет, потому что кудри закрывали ей лицо и не давали ему рассмотреть. Он поддержал ее одной рукой, а другой отбросил волосы за спину. Колин был раздосадован и удивлен.

– Ты уже проснулась?

– Думаю, да.

– Я хочу, чтобы ты никуда не выходила, пока я не вернусь. Я уже отдал приказания Стивену и Реймонду.

– Почему мне нельзя выходить?

– Разве ты уже забыла о полисе, который действует в течение тридцати дней?

Алесандра громко зевнула. Она об этом совершенно забыла.

– Ты хочешь сказать, я должна сидеть под замком целый месяц?

– Придется соглашаться на это время от времени, женушка.

– Колин, который теперь час?

– Уже рассвело.

– Боже правый!

– Ты слышала, что я говорю? – не отставал он.

Алесандра не ответила. Она выбралась из постели, надела халат и пошла к нему в спальню.

Ее муж последовал за ней.

– Что ты делаешь?

– Ложусь в твою постель.

– Зачем?

– Мое место здесь!

Алесандра забралась под одеяло и через минуту крепко заснула. Колин наклонился и поцеловал ее в лоб.

Фланнеган ждал в коридоре. Колин пошел отдавать распоряжения дворецкому. На следующие тридцать дней их дом должен стать крепостью, и никто, кроме членов семьи, не будет допускаться в него.

– Это сделать нетрудно, милорд, гораздо труднее принцессу удержать дома.

Предсказание Фланнегана оказалось точным.

Сражение началось поздним утром.

Дворецкий обнаружил свою новоиспеченную хозяйку сидящей на полу в спальне Колина. Вокруг нее стояли все туфли мужа.

– Что это вы делаете, принцесса?

– Колину нужны новые башмаки, – ответила она.

– Но у него по крайней мере пять пар остались еще ненадеванными. Он приверженец старомодных туфель от Хессиана, хотя теперь в моде веллингтоны.

Алесандра рассматривала подошвы башмаков.

– Фланнеган, ты заметил, что каблук левого ботинка почти не сношен?

Дворецкий встал на колени рядом с хозяйкой и посмотрел на ботинок, который та ему протягивала.

– По виду как новенький, – заметил он. – Но я знаю, что он их носил.

– Да, эти башмаки он надевал, – подтвердила она. – Алесандра протянула правый ботинок. – Этот здорово поношен, верно?

– И что это означает, принцесса?

– Мы разговариваем сейчас с тобой с глазу на глаз, Фланнеган. Я не хочу, чтобы это дошло до Колина. Он болезненно реагирует, когда обсуждают его больную ногу.

– Я и словом не обмолвлюсь. Алесандра кивнула.

– Похоже, у Колина покалеченная нога чуточку короче другой. Мне хотелось бы, чтобы сапожник изучил эти туфли и внес кое-какие поправки.

– Вы имеете в виду, что один каблук будет выше? Колин тотчас же заметит, принцесса.

Она покачала головой.

– Я подумывала об изменениях внутри ботинка – возможно, это будет кожаная подушечка под стелькой. Кто сейчас шьет Колину обувь?

– Эту пару делал Хобби, – отвечал Фланнеган. – Любой уважающий себя джентльмен заказывает обувь у него.

– Тогда он нам не подходит, – возразила Алесандра. – Я не хочу, чтобы кто-то узнал о нашем секрете. Мы должны найти другого мастера.

– Есть еще Куртис, – заметил Фланнеган после минутного размышления. – Он обычно шил обувь отцу Колина. Теперь он уже отошел от дел, но живет в Лондоне, и его можно уговорить помочь вам.

– Я сейчас же должна с ним увидеться! Возьму только одну пару башмаков Колина. Если нам повезет, муж не заметит их отсутствия.

Фланнеган отчаянно затряс головой.

– Вы не можете выходить из дома. Я сам с радостью займусь этим, – добавил он поспешно, когда по виду Алесандры понял, что сейчас начнутся возражения. – Если бы вы написали свои пожелания Куртису…

– Так и быть, – согласилась она. – Составлю список моих предложений. Это отличная идея. Ты можешь отправиться к нему сегодня днем?