Серо-голубые глаза Сэра Ричарда становились необычайно выразительными, когда он смотрел на своего сына и наследника. Теперь у него будет то, что действительно можно назвать наследством, подумал он и возблагодарил Бога, что смог зачать здорового мальчика, а Анна — несмотря на свои тридцать пять — благополучно родила сына. Будь у него жена помоложе, сейчас рядом с отцом могли бы скакать не один, а несколько мальчиков…
Но он тотчас отбросил столь нечестивые мысли. Анна вполне удовлетворяла его, и если ее суждено кем-то заменить, то это должно произойти только естественным путем. В то время как Ричард глядел на рассеянные лучи солнца, падающие сквозь просветы могучих деревьев саттонского леса, у него вдруг мелькнула смутная мысль завести любовницу. Но к тому времени, когда небольшая группа всадников выехала из-под сводов деревьев, напоминающих своды собора, увидела перед собой парк, спускавшийся к реке; саму реку, из которой, серебрясь, выпрыгивала то одна, то другая рыба, Ричард понял, что жизнь предназначила ему стать великим землевладельцем и строителем без каких-либо прочих отступлений от правил.
Красота пейзажа заставила их замереть на месте. Чудесный аромат майского цветения приводил в восторг. Журчание реки, в которой резвилась рыба, перекликалось с теплым медовым жужжанием пчел и воркованием голубей, услаждая слух, а вид сочной зеленой травы и полевых цветов довершал впечатление рая — резкий контраст в сравнении с пропитанной кровью соломой Тауэр Хилла, казавшейся необходимым уродством, дабы познать совершенство.
— А где дом? — спросил Фрэнсис.
— Примерно в двух милях отсюда. Но теперь от него остались одни развалины; ведь он был построен еще во времена короля Иоанна.
— Поскачем туда наперегонки! — воскликнул мальчик и, ударяя коня каблуками по бокам, во весь опор помчался вперед. В свои десять лет он был уже хорошим наездником, азартным и сильным, и, следуя за ним, его отец не беспокоился за него. Но, к своему удивлению, догнав его, он увидел, что мальчик упал и обмывает окровавленные руки в старинном родничке.
Сэр Ричард спрыгнул с коня.
— С тобой все в порядке?
— Да, отец. Только поцарапал руки и колени. Я перелетел через голову коня.
— Как это случилось?
— Не знаю. Он споткнулся у родника. Он чего-то испугался.
— Но чего? Здесь же ничего нет! — Фрэнсис внезапно запрокинул голову, посмотрев на пикирующую ласточку, и сэр Ричард подумал, какой хрупкой выглядит шея мальчика.
Тебе повезло, глупыш, что ты не сломал шею.
При этих словах он внезапно с ужасом подумал о Тауэр Хилле и смерти Стаффорда, и по совершенно непонятной причине у него возникло дурное предчувствие.
Вдали он увидел приближающуюся семью.
— Не говори маме, — резко сказал Вестон.
«Странное место, — подумал он, — безмолвное, словно заколдованное, по сравнению с лесом, наполненным жизнью». Даже ему — такому твердому и жизнестойкому — оно показалось немного жутким.
И в этот момент сэр Ричард увидел перед собой руины, как он предположил, охотничьего домика короля Эдуарда. От него остались лишь догнивающие венцы, обозначавшие контуры дома, которым король, причисленный к святым, пользовался во время охоты. А затем, повернувшись направо, он увидел в нескольких сотнях ярдов древние останки того, что когда-то было домом семейства Бассетов, теперь от него остался только остов. Сэра Ричарда переполняло ощущение прошедших веков; он приобрел часть наследства Англии — землю, на которой можно выстроить собственный замок. Думая про себя, что поступает очень странно, он ступил на место охотничьего домика и подумал: «Эдуард, король и праведник, когда-то молился здесь».
Фрэнсис все еще обмывал разбитые коленки у родника. Целиком уйдя в свое занятие, он, как все маленькие мальчики, слегка высунул язык. Фрэнсис не сразу осознал, что, несмотря на ярко светившее солнце, ему вдруг стало холодно — так холодно, что у него застучали зубы. Мальчик поднял взгляд и весь замер от увиденного. Между ним и солнцем стояло неясное очертание женщины. Трудно было различить ее черты и даже формы, но он испугался так, как никогда в жизни.
А затем он увидел, как ее волнообразно раскачивающееся и бесформенное тело бросилось на землю, корчась и извиваясь, как отвратительная змея, а потом она что-то бросила в родник. Далее последовало еще более ужасное: эта страшная голова очень медленно повернулась к нему, и огромные пустые глазницы устремили на него свой ужасающий взгляд.
Хрипящий звук вырвался из горла Фрэнсиса. Он вскрикнул так, как не кричал никогда в жизни. Сэр Ричард от разрушенного дома бросился бежать к нему, как двадцатилетний.
— Ради Бога, Фрэнсис, что случилось?
Он схватил мальчика на руки, но крик продолжался. Он ударил сына по лицу. Крик перешел во всхлипывание.
— Что случилось? — переспросил Ричард, торопливо озираясь окрест, за каждым деревом подозревая опасность.
Уткнувшись в плечо отца, которое, казалось, всегда пахло кожей, Фрэнсис слабо прошептал:
— Женщина.
— Какая женщина?
— Она стояла рядом со мной у родника, а потом каталась по земле и… Папа, это был призрак. Она смотрела на меня, но глаз у нее не было — только пустые дырки. Это была смерть.
Несмотря на жару, Ричард почувствовал, как весь покрылся холодным потом от слов ребенка — они были ужасны. И хотя он никогда не верил в призраков, тут ему почудилось с уверенностью, что за этими словами крылась что-то жуткое.
— Ну, пошли, — сказал он, стараясь успокоить мальчика и успокоиться сам, — ты ведь знаешь не хуже меня, что сказки о призраках — это забавы для старух и маленьких девочек.
— Нет, это было совсем не то!
В голосе Фрэнсиса появились капризные нотки, и Ричарда охватило возмущение. Мальчик явно вообразил себе все это, никто не мог так быстро спрятаться, а сейчас у родника никого не было. Чувствуя раздражение отца, Фрэнсис громко заплакал.
Еле сдерживая желание ударить сына, сэр Ричард снова огляделся вокруг. Невдалеке Маргарет и Кэтрин — сестры Фрэнсиса, заметив что-то неладное, торопили своих коней, направляясь к ним. Слава Богу, леди Вестон и слуги прилично отставали от них.
«Проклятый ребенок, — подумал он, хотя и был вынужден признать, что мальчик чем-то или кем-то был явно напуган. Слишком горячее воображение — как у его матери!» Это представлялось единственно возможным объяснением.
— Фрэнсис, говорю тебе: я не потерплю ослушания. Это была нищенка, набиравшая воду.
Фрэнсис понял, что дальнейшие возражения бессмысленны. Уже подъезжали и остальные члены семьи. Сначала его сестры с румянцем на щеках от верховой езды, а за ними мать, восхищенная своими новыми владениями, улыбающаяся и красивая, она с помощью слуги выходила из паланкина.
Старшая дочь Маргарет уже открыла рот, чтобы спросить, все ли в порядке с братом, но сэр Ричард перебил ее.
— Я голоден, — решительно заявил он, — жена, я хочу есть.
И внимание леди Вестон было отвлечено на приготовление слугами еды. Из корзин с провизией они извлекли курицу — к восторгу сэра Ричарда, пироги, фрукты, печенье, вино и эль для слуг.
Семья приступила к трапезе, но леди Вестон не могла не заметить, что Фрэнсис совершенно потерял аппетит и все оглядывался через плечо на заброшенный родник. Она уже собиралась спросить, в чем дело, когда ее внимание отвлекло появление незнакомца, устало тащившегося по направлению к ним из саттонского леса.
Он был невысокого роста, с красиво подстриженными «под горшок» волосами, большими редкими зубами и яркими голубыми глазами. Цвет кожи под слоем грязи выдавал его цыганское происхождение. Сэр Ричард и слуга Тоби вскочили на ноги, готовясь к защите семейства, но мысль об опасности улетучилась, когда мужчина предупредительно сделал кувырок, затем прошелся «колесом» и в конце пируэта оказался стоящим на одном колене перед сэром Ричардом.
— Доброе утро, милорд. — У него был явно цыганский акцент. — Жиль из Гилдфорда, если вообще стоит говорить, откуда я. Простой акробат, бродячий актер, шут. В обмен на еду, госпожа… — Он с жадностью посмотрел на остатки трапезы, — …я могу станцевать для ваших детей, рассказать им сказки о великих подвигах, спеть о подвигах любви.
В обычных обстоятельствах Ричард послал бы его ко всем чертям, но сегодня, глядя на испуганное лицо Фрэнсиса, он раздумывал и взглянул на Анну. Она улыбнулась ему и кивнула.