Жасмин Майер - Замуж за дракона

Я кричала, потому что время сдержанных стонов в этот раз давно прошло, впивалась в его губы и прикусывала их. Приподнимала к нему бедра, не желая выпускать его ни на миг. Я пила его страсть, растворяясь в его сильных движениях, потому что именно это сейчас было мне жизненно необходимо.

Я терлась о низ его живота клитором, разводила ноги сильнее, и в то же время меня пронзала острая боль даже от мимолетного касания сосков о его грудь.

Удовольствие переплелось в такой тугой узел противоречивых чувств, что больше не было сил терпеть, но недоставало еще какой-то капли, какой-то незначительной детали, без которой, как потерянный паззл, наслаждение была неполным.

Я закусила собственную губу, освободила руку и опустила вниз, касаясь себя пальцем. Алекс накрыл мою руку своей, направляя, словно лучше знал мое тело, и может быть, так и было.

Подушечкой пальца я коснулась напряженной ноющей горошины, провела пальцем вокруг, наслаждаясь мягкостью. А потом вернулась к ней и потерла ее резко и требовательно, желая шагнуть скорее за край, рухнуть с обрыва в реку наслаждения.

Перед глазами потемнело, я почувствовала, как волна дрожи зарождается глубоко внутри меня. Как поднимается и охватывает все тело, как передается Алексу, который так и не умерил движений, и если бы не эти быстрые, резкие, умелые движения, я бы не познала и половины того, что теперь в одну долгожданную секунду катапультировало меня в омут оргазма. Я закричала, обхватывая Алекса руками и ногами, вжимаясь в него каждой клеточкой своего тела.

И почувствовала, как он взрывается следом. Он едва не рухнул сверху, покачнулся, но удержался на локтях после того, как сильно ударил в последний раз бедрами, желая быть еще глубже внутри меня в этот решающий миг.

Я отдала ему всю себя, содрогаясь от собственных ощущений, и почувствовала, как меня сотрясает его громкое стремительное сердцебиение.

Через несколько секунд Алекс рухнул рядом, все еще переплетая пальцы наших рук. Как и я, он быстро и часто дышал.

— Что это было?… — прошептал он через пару минут, едва восстановив дыхание. — У меня руки до сих пор дрожат. И не только руки.

Я тихо засмеялась. Удовольствие растекалось по венам густым спокойствием. Хотелось спать. Вспыхнувший вдруг пожар унялся также внезапно.

— Сможешь когда-нибудь повторить? — Алекс приподнялся на локте.

У него был действительно безумный взгляд. Безумно-счастливый.

— Не знаю, — прошептала я. — Ты стал моим… наваждением. Совершенно внезапно.

Он рухнул на ковер, прижавшись к моему плечу. Его рука, которая легла мне на живот, едва подрагивала.

— Как же охрененно кончать в тебя, детка. Ты мой личный сорт героина, так и знай. Я люблю тебя.

Он поцеловал меня в плечо.

— Ого, — пробормотала я, — ты признался первым. Похоже, это и правда было что-то невероятное.

— Так и было, ты же знаешь. Помочь тебе встать?

— Пожалуйста. А не то усну прямо на ковре.

Алекс поднялся первым, протянул мне руку, помогая встать, а потом подхватил на руки.

— Детка, ты ведь помнишь? Нам надо в ванную.

— Зачем?... Ох, тесты! Я опять обо всем забыла.

Алекс отпустил меня на пороге и включил свет. На всех поверхностях лежали тесты. И со всех сторон, куда ни глянь, плюсики, две полоски, галочки и даже прямолинейное «Yes».

— Ты беременна, — прошептал он, — действительно беременна!

— Ага, — кивнула я, ощущая себя смертельно уставшей. — Я же говорила.

Он снова подхватил меня на руки и закружил по кабинету. За окном уже стемнело, и единственный свет давал слабый огонь в камине. А за окнами переливался подсвечивающийся бассейн.

— Отнести тебя в кровать?

Я смогла только кивнуть.

Глаза закрывались сами по себе. Даже не могла держать их открытыми. Алекс так и вынес меня в холл, голую, и сам был без одежды. Он что-то говорил еще о том, что сейчас позвонит Джейку, Эдварду и всем, кому надо…  но я заснула где-то на середине лестницы, и как он донес меня до спальни и уложил в кровать, я уже не помнила.

*******

Боже.

Какие.... у них песики красивые :)))))

* * *

Утром я проснулась в восхитительнейшем, невероятном расположении духа. Вот просто как открыла глаза, так сразу и захотелось вскочить с кровати, закружиться по спальне и спеть песенку хором с маленькими птичками, которые стали бы клевать зерна из моих рук. Это здорово получалось у всех принцесс Диснея, а мной владело pure happiness — счастье высшей пробы.

И длилось оно ровно до того момента, как из горизонтального положения я перешла в вертикальное.

Стоило коснуться ногами пола, как вместо танцев мои ноги понесли меня к туалету, а из горла… о нет, рвались отнюдь не песни. Я едва успела. Меня вывернуло наизнанку, и я рухнула на кафель, безжизненная, как Белоснежка после отравленного яблока.

Что со мной, черт возьми?!

Ах да.

Я же беременна.

Я все еще сидела возле унитаза, пытаясь отдышаться, когда в дверном проеме появился Алекс.

— Хотел сказать доброе утро, но, кажется, не стоит.

— Уйди, — едва успела сказать я и меня снова вывернуло.

Вашу ж мать! Так теперь всегда, что ли, будет?

— Может, кофе? — крикнул он из гардеробной.

Ему не стоило произносить этого. От одного только воспоминания, каким терпким и горьким может быть один только аромат, я извергла из себя все и даже больше.

— Понял! — отозвался Алекс после паузы. — Гугл говорит, что надо есть соленые крекеры прямо в постели, чтобы утренняя тошнота прошла легче.

Легче? Что, черт возьми, это значит? Блевать не пять раз, а один?

Но на предложение похрустеть соленых крекеров организм никак не отреагировал. Я смогла подняться, добраться до раковины и прополоскать рот и потом почистить зубы. Кстати, бледной я при этом не выглядела, как бывало при кишечном гриппе, например.

Когда я закончила чистить зубы, то вышла в спальню. Алекс сидел на кровати с телефоном в руках. Я сказала:

— Яичницу. Бекон. Сок. Никакого кофе. И свой лучше выпей раньше, чем я спущусь. И те ореховые пирожные, что мы купили вчера.

Алекс кивнул.

— А ты?

— А я в душ.

— Поцеловать тебя можно?

— Если тебе не противно.

Он обнял меня и притянул к себе, поглаживая по спине.

— Мне не противно, мне очень тебя жаль.

Я шмыгнула носом.

— Иди и добудь мне бекон, Алекс.

— Слушаюсь, моя королева, — улыбнулся он.

В душе меня ждало еще одного открытие — соски болели даже от бьющих в них струй воды. Пришлось отворачиваться или стоять, зажимая соски руками. И да, грудь стала тяжелее, Алекс вчера не ошибся. Так быстро? Боже, так и должно быть? Почему так быстро все происходит: и тело меняется, и настроение, и состояние?

Когда я спустилась на завтрак, то надо же… Сюрприз!

От запаха бекона, который я так жаждала еще полчаса назад, я пулей вылетела из-за стола.

— Убрать его с твоей тарелки? — крикнул Алекс из столовой.

— И быстрее, — прохрипела я.

Итак, я осталась без бекона и кофе. Маленькая детка внутри меня, не отбирай хотя бы орехи, пожалуйста.

Я села за стол и хлебнула кислого апельсинового сока. Стало чуть легче.

— Это токсикоз, — сказал Алекс, — и ученые до сих пор не могут объяснить его механизм.

— Вот же бездельники, — проворчала я.

— Он, обычно, заканчивается ко второму триместру.

— Обычно? — повторила я с ужасом. — А может, не закончиться?!

— Да, и это плохая новость. Хорошая в том, что на протяжение всей беременности он бывает редко. И что у тебя это пока только в первый раз, и больше может не повториться.

— Спасибо, гугл.

Алекс стрельнул глазами в мою сторону.

— Не смей переименовывать меня в записной книжке.

— А ведь я даже не думала об этом, пока ты не сказал… — протянула я, ковыряя вилкой еду. — Так мне надо утром есть крекеры прямо в постели?

— Да, не вставая. Пишут, что это помогает.

— А орехи?

— Нужно пробовать. Каждому помогает что-то свое.

Я протянула руку через стол и сжала его пальцы.