— Паршиво. Ищет новую секретаршу и делает вид, что ничего не произошло.
— Он не пытался даже поговорить с Мэри?
— Пытался, но безрезультатно. Уже прошло три недели, и ее муж вернулся из клиники. И вроде как искренне раскаивается в том, что совершил. Мэри сказала ему, что это была рабочая вечеринка, на которую она должна была ехать вместе с босом.
— Но ведь он, черт возьми, угрожал их убить!
— Знаю, — Алекс поморщился. — Ей кажется, что она никому не нужна с тремя детьми. Особенно Джейку, который у нее на глазах менял девушек каждую неделю.
— Думаешь, он забудет ее?
— Я видел, как он говорит и смотрит на нее. И мой ответ — ни черта у него не выйдет. Мэри нужна помощь, от которой она отказывается. Она созависима, кажется, это так называется. Такие семьи страдают по многим причинам, и одно из них нарушение психики не только у главного героя этой драмы.
Я глубоко вздохнула, досчитала до трех и выпалила:
— Моя мама тоже пьет.
Вот сказала. Сколько я отрицала этот факт? Как долго пыталась забыть и внушить себе всеми силами, что ничего такого нет и все кругом пьют, и это не значит, что они зависимы?
— Поэтому ты не звонишь ей? — тихо спросил Алекс.
Я кивнула.
— Были праздники… И мне было страшно. Снова услышать ее голос. Тот самый голос, каким она говорит, когда выпьет.
— Она пыталась лечиться?
Я криво усмехнулась.
— У нас в стране это все организовано несколько иначе, так что нет.
Он сжал мою руку, оставив одну на руле.
— Мне жаль.
Я кивнула, шмыгнув носом.
— Все началось еще до их развода. Может быть, поэтому они и развелись, не знаю, я была ребенком и многое не понимала. После того, как папа увез меня в Канаду, она вроде как взялась за ум. Писала и звонила мне. Я не выдержала, вернулась в Россию незадолго до получения гражданства и в итоге осталась. Я не могла поступить с ней также во второй раз. Но с другой стороны, мое возвращение также не принесло ей счастья. Я была подростком, проводила все свободное время сначала в школе, потом в библиотеках, читала, училась. Сама поступила в универ и старалась держаться, как можно дальше от дома. Часто ночевала у парней, а когда один сделал предложение, конечно, быстро вышла замуж. В общем-то, с началом семейной жизни ничего для меня не изменилось. Я уже привыкла к тому времени рассчитывать только на себя, а еще поняла, чем я все-таки хочу заниматься и пошло-поехало.
— Детка…
— А?
— Ты говоришь по-русски.
— Боже, все это время?
— Нет, про парней я слышал, а потом уже нет.
— Прости.
— За что ты извиняешься? — вздохнул он. — Ты проделала невероятную работу — выучила другой язык, стала написать на другом языке и теперь свободно говоришь на нем. Я, например, знаю только одно русское слово — privet.
Он сказал это с таким жутким акцентом и по-американски рокочущей буквой Р, что нельзя было не рассмеяться.
Я вытерла набежавшие слезы и сказала:
— Я люблю тебя, Алекс.
Он сжал мою руку и коснулся губ легким поцелуем в ответ.
— Я тебя тоже... И спасибо, что ты наконец-то доверилась мне и рассказала об этом. Не молчи, детка. О важных вещах никогда не молчи.
* * *
Пакетов с купленными вещами оказалось так много, что их пришлось заносить в дом дважды. Не то чтобы самих вещей было так много (хотя и достаточно), но вдобавок ко всему каждую вещицу, даже самую маленькую, упаковывали отдельно в огромные бумажные пакеты.
После того, как с ужином было покончено, остаток вечера мы провели за просмотром «Танцев с медведями» и хотя это был очень серьезный мрачный фильм, я хохотала, как сумасшедшая, когда Алекс с суровым видом, копируя произношение, повторял фразы Бреда Питта на экране.
— Думаю, им стоило позвать меня, — говорил он с серьезным видом. — Я бы справился лучше!
Правда, фильм так и не досмотрели, потому что в какой-то момент я со смехом обняла его, а он посмотрел на меня так, что смех замер на губах…
— Кстати, мы завтра снимаем ту самую сцену, на байке, — сказал он хрипло.
У меня в горле тоже запершило, так что пришлось откашляться.
— В таком случае, тебе лучше не звать меня на площадку.
Он провел пальцем по подбородку, шее и остановился на груди.
— Завтра я смог бы сделать это и без тебя. Если только ты поможешь мне сегодня. С этой сценой.
Стало тяжело дышать. Казалось, воздух раскалился за считанные секунды. Алекс не отводил от меня стального взгляда, также он глядел на меня в самолете. Жадно, хищно, однозначно.
Никогда не привыкну к этому взгляду. Никогда не смогу не реагировать на него иначе, чем сбившимся дыханием. И тугим желанием, которое сводит ноги.
— Поработать с тобой над репликами?
Нависая надо мной, он нагнулся к моему уху, провел языком по мочке и вниз по шее.
— Как на счет того, чтобы вдохновить меня? — произнес он хрипло, обдавая шея горячим дыханием.
По коже побежали мурашки. Когда это он превратился из весельчака в гуру соблазнения за какую-то секунду?
Я не смогла сдержать стона.
— Мои соски…
Они затвердели, а поскольку в последние дни они были чертовски болезненными, но теперь они буквально таранили бюстгальтер. И это было и приятно, и больно. И в то же время покалывание передавалось ниже, усиливая наслаждение, заставляя приподнимать к нему бедра, чтобы коснуться, потереться о член.
— Боже, это вообще нормально, что мы столько трахаемся?
Я едва договорила, Алекс впился в мои губы, сминая под своими.
— Ты так произносишь это… — пробормотал он. — Очень горячо. И да, это нормально, — тут же добавил он лекторским тоном, — я дочитал книгу до конца, так вот после тридцатой недели это уже будет не так-то просто.
— О боже, не хочу даже думать об этом, — ответила я. — Сейчас ты должен взять меня и постараться сделать так, чтобы я забыла об этом.
— Попроси меня.
— Разве я не сказала об этом только что?
Он криво улыбнулся и сверкнул глазами.
— Попроси тебя трахнуть, Ирэн.
Ему даже не пришлось меня уговаривать. Я обвила руками его шею, притянула его к себе и прошептала на ухо:
— Трахни меня, Алекс, как ты один умеешь.
Я думала, он отведет меня в спальню, но вместо этого потянул под лестницу, а оттуда по другой мы попали в гараж.
В полумраке, при виде хищного черного байка с хромированными деталями сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Вдохнови меня. О боже, вот что это значило.
Алекс не включил лампы дневного света, только подсветку на потолке, которая, вспыхнув, разрезала потолок застывшей молнией.
Алекс убедился, что байк устойчив и затем посадил меня на кожаное сидение. Встав между моих бедер, он стал целовать меня, поглаживая грудь через бюстгальтер. Даже такие касания через ткань возбуждали, но мне очень захотелось большего.
Соски ныли, едва покалывания, умоляя, чтобы их коснулись.
Я стянула с себя футболку через голову и расстегнула хваленный дизайнерский бюстгальтер. Повела плечами и грудь тяжело колыхнулась из стороны в стороны, прямо-таки гипнотизируя Алекса.
Он поднял взгляд на меня, молчаливо спрашивая разрешение коснуться их.
— Только осторожно, — кивнула я.
Его касания были едва ощутимы, он поглаживал налившуюся грудь, а вторую ласкал языком, все ближе подбираясь к соску. Они даже стали темнее, и теперь прямо-таки тянулись к Алексу. Раньше моя грудь вела себя скромнее, намного скромнее.
Алекс накрыл правый сосок ртом, аккуратно сомкнул губы и облизал его.
Я выгнулась в его руках, ослепленная удовольствием. Потянулась руками к его ремню, расстегнула и пальцами размазала выступившую смазку по горячей на ощупь головке.
Мне казалось, меня сейчас разорвет от ощущений. Алекс действовал так невесомо, так аккуратно, что боль ушла совсем, оставив только чистый экстаз.
Он застонал, целуя грудь, когда я стала двигать рукой по члену. Освободил одну руку и сбросил штаны, а после отвел в сторону мои трусики и вошел в меня.
Я схватилась за его плечи руками и обвила ногами бедра, чтобы не свалиться, когда он начал брать меня, как я и просила. При этом все еще лаская языком соски.